• Современная серия, #2

Глава 55

 В пять часов вечера следующего дня Мередит была вызвана на экстренное заседание совета директоров, продолжавшееся уже несколько часов. Войдя в комнату, она с удивлением обнаружила, что место во главе стола было оставлено для нее. Пытаясь не обращать внимания на мрачные, холодные лица, обращенные к ней, Мередит уселась и оглядела всех, включая отца.

 — Добрый день, джентльмены, — произнесла она. В хоре ответных приветствий различался единственный дружеский голос, принадлежавший Сайрусу Фортелу.

 — Добрый день, Мередит, — объявил старик. — Если мне будет позволено сказать, вы выглядите еще прелестнее, чем раньше.

 Мередит выглядела ужасно и знала это, но на этот раз послала ему благодарную улыбку, хотя раньше откровенно непристойные намеки лишь раздражали ее.

 Она предполагала, что совещание отчасти связано с Мэттом и что они наверняка потребуют объяснений о ее отношениях с мужем. Поэтому слова председателя совета совершенно застали ее врасплох. Кивнув на лежащую перед ним папку, он сухо объявил:

 — Мы подготовили ряд документов, под которыми вы должны подписаться, Мередит. После окончания встречи мы отправим их соответствующим властям. Пожалуйста, просмотрите их, прежде чем подписать. Поскольку большинство из нас участвовали в составлении документов, нет необходимости всем их изучать.

 — Но я ничего не видел, — запротестовал Сайрус, открывая свою папку одновременно с Мередит.

 Несколько секунд буквы плыли перед ее глазами. Она не могла поверить тому, что читает, и когда все-таки вынудила себя вникнуть в смысл, в горле застрял тошнотворный комок, не давая дышать. Губы свело от омерзения. Первый документ оказался официальной жалобой в Комиссию по ценным бумагам и биржам, в которой утверждалось, что Мередит стало известно о преднамеренных махинациях Мэтью Фаррела с акциями фирмы «Бенкрофт», который использовал информацию о состоянии дел, полученную от Мередит как от своей жены. Совет директоров требовал расследования и проверки незаконной деятельности Мэтью Фаррела. Вторая жалоба направлялась в ФБР, а копии — шефам полиции в Далласе, Чикаго и Нью-Орлеане. В ней утверждалось, что у Мередит Бенкрофт есть причины подозревать, будто Мэтью Фаррел виновен в организации террористических актов в магазинах «Бенкрофт энд компани»в этих городах. Третья жалоба предназначалась для департамента полиции. В ней говорилось, что Мередит слышала, как Мэтью Фаррел угрожал жизни Станисласа Шпигальски в телефонном разговоре со своим адвокатом, и что она отказывается от своего права не давать показаний против мужа и готова выступить также с публичным заявлением, что именно Мэтью Фаррел несет ответственность за убийство Станисласа Шпигальски.

 Мередит вглядывалась в чудовищные фразы, тщательно составленные и содержащие гнусную полуправду и злобные обвинения, и по телу прошла дрожь. Непрошеный голос в душе вопил, что только слабовольная дура и предательница могла поверить, что во всех этих косвенных уликах есть хотя бы крошечная доля истины. Пелена бессилия и подозрительности, державшая ее в плену два последних дня, рассеялась, и она увидела все с кристальной ясностью — собственные ошибки, мотивы, движущие советом директоров, интриги отца.

 — Подпишите, Мередит, — настойчиво повторил Нолан Уайлдер, протягивая ей ручку.

 Подпишите.

 Мередит сделала выбор, окончательный, необратимый выбор, хотя, может быть, и слишком поздно. И медленно встала.

 — Подписать? — пренебрежительно бросила она. — Я не сделаю ничего подобного.

 — Мы надеялись, что вы оцените возможность оправдать себя и отмежеваться от Фаррела, а также сделать все, чтобы восторжествовали истина и правосудие, — ледяным тоном заметил Уайлдер.

 — Именно в этом вы заинтересованы? — требовательно спросила Мередит, опираясь ладонями о стол и окидывая присутствующих разъяренным взглядом. — В торжестве истины и правосудия?

 Несколько человек, словно застыдившись, отвели глаза.

 — В таком случае я скажу вам правду! — звенящим от напряжения голосом продолжала Мередит. — Мэтью Фаррел не имеет никакого отношения ни к подложенным бомбам, ни к убийству Шпигальски и не нарушил ни одного закона Комиссии по ценным бумагам и биржам. Истина заключается в том, — с уничтожающим презрением бросила она, — что все вы смертельно его боитесь. По сравнению со всем достигнутым им ваши собственные успехи ничтожны и сама мысль о том, что он может стать основным держателем акций этой компании и председателем совета директоров, заставляет вас чувствовать себя ничтожествами! Вы тщеславны и завистливы, а если могли хоть на минуту поверить, что я подпишу эти бумаги только потому, что мне приказали сделать это, вы еще к тому же и глупы.

 — Предлагаю вам пересмотреть свое решение, Мередит, — предостерег другой член совета с напыщенно-оскорбленной физиономией. — Либо вы согласитесь действовать в интересах «Бенкрофт энд компани»и, подписав эти документы, исполните свой долг временно исполняющего обязанности президента компании, либо мы справедливо предположим, что ваши симпатии — на стороне врага этой корпорации.

 — Вы говорите о моем долге по отношению к «Бенкрофт»и в то же время приказываете подписать эти документы? — повторила она, внезапно ощутив безумное желание расхохотаться от радости, что она наконец сделала выбор — верный выбор.

 — Вы крайне невежественны и некомпетентны, если до сих пор не сообразили, что Мэтью Фаррел сделает с этой компанией в отместку за клевету и намеренное искажение фактов! Он купит «Бенкрофт»и вас вместе с ним, когда выиграет дело в суде! А он обязательно выиграет, и сможете ли вы тогда расплатиться с ним? — с гордостью объявила Мередит.

 — Мы готовы рискнуть. Подпишите документы — Нет!

 Не замечая, что на лицах некоторых членов совета отразилось явное сомнение в мудрости подобного шага, Нолан Уайлдер сухо процедил:

 — По-видимому, ваша преданность, отданная недостойному человеку, мешает вам выполнить свои обязанности руководителя корпорации и действовать в ее интересах. Поэтому либо вы немедленно подаете в отставку, либо докажете, что я не прав, и подпишете документы.

 Мередит взглянула ему прямо в глаза:

 — Катитесь к черту!

 В наступившей мертвой тишине послышался торжествующий вопль Сайруса:

 — Молодец, девушка!

 Кулак старика с силой врезался в стол:

 — Я знал, что у тебя не только ножки потрясные! Но Мередит ничего не слышала: повернувшись, она решительно зашагала к порогу и вышла, хлопнув дверью. Закрывшаяся дверь навеки отделила ее от драгоценных надежд и грез.

 По дороге в кабинет ей вспомнились слова Мэтта, твердые и уверенные. Тогда она спросила его, что бы на ее месте он сделал, если совет директоров начнет на нее давить.

 — Пошли их к такой-то матери, — ответил он. Мередит едва не засмеялась. Правда, она не сказала именно это, у нее просто язык бы не повернулся, зато произнесла почти то же самое и гордилась собственной решимостью. Сегодня Мэтт давал прием, и она спешила поскорее вернуться домой и переодеться. В этот момент в ее кабинете раздалась пронзительная трель телефонного звонка, и поскольку Филлис уже ушла, Мередит машинально подняла трубку. Послышался сухой высокомерный голос:

 — Это Уильям Пирсон, поверенный мистера Фаррела. Я весь день пытался дозвониться Стюарту Уитмору, и поскольку он не перезвонил мне, я взял на себя смелость поговорить непосредственно с вами.

 — Ничего страшного, — ответила Мередит, зажав трубку между плечом и ухом и складывая свои вещи в портфель. — В чем дело?

 — Мистер Фаррел поручил передать вам, что больше не испытывает ни малейшего желания настаивать на условиях вашего соглашения и не потребует встреч в течение оставшегося от одиннадцати недель срока. Кроме того, он желает сообщить, — продолжал адвокат омерзительно-угрожающим тоном, — что вы должны подать на развод не позднее чем через шесть дней начиная с сегодняшнего, иначе на седьмой день мы начнем процесс сами.

 Для Мередит это оказалось последней каплей. Уставшая от всех запугиваний и угроз, которые пришлось вынести за этот день, она почувствовала, как слепящая ярость застилает глаза. Это уже слишком!

 Сжав трубку, Мередит свирепо поглядела на нее, произнесла несколько четких тихих слов в ухо адвоката и швырнула на рычаг.

 Но когда Мередит уселась за стол, чтобы написать уведомление об отставке, истинный смысл слов Пирсона дошел до нее, и сознание торжества уступило место нарастающей панике. Наверное, она слишком долго ждала. Мэтт требует развода. Немедленно. Нет, этого не может быть, с отчаянием думала она, все быстрее выводя слова. Подписавшись под уведомлением и встав, последний раз перечитала написанное. Второй раз за несколько мгновений Мередит ощутила ужасающую силу реальности происходящего. Но тут в кабинет вошел отец, и Мередит снова осознала, что порвала со всем, что было ей дорого. Даже с ним.

 — Не делай этого, — предупредил он резко, когда она протянула ему бумагу.

 — Ты заставил меня это сделать. Ты убедил их составить эти документы и привел меня туда словно ягненка на заклание. Ты вынудил меня выбирать.

 — Ты выбрала его, не меня и свое наследие.

 — Но выбирать просто не было смысла, папа, — тоскливо выдохнула она, измученная до такой степени, что не заметила, как обратилась к нему словно в далеком детстве. — Почему ты делаешь это со мной? Почему я не могу любить и его и тебя?..

 — Дело не в этом, — рассерженно бросил он, но плечи устало поникли и в голосе слышалось горькое отчаяние. — Он виновен, но ты не желаешь ничего слышать об этом. Скорее готова поверить, что я повинен в ревности, мстительности и интригах…

 — Потому что, — перебила Мередит, понимая, что больше ей не вынести, — это правда. Так оно и есть. Ты недостаточно любишь меня, чтобы желать счастья. А все остальное нельзя считать любовью, это всего-навсего эгоистичное желание владеть другим человеческим существом.

 Со звоном защелкнув застежки на портфеле, Мередит схватила сумочку, пальто и направилась к двери.

 — Мередит, не надо, — предостерег он, когда она проходила мимо.

 Мередит остановилась и повернулась, глядя на осунувшееся лицо отца полными слез глазами.

 — Прощай, — сказала она вслух. «Папочка», — прошептала она сердцем.

 Мередит была уже у выхода из приемной, когда ее окликнул Марк Вреден и, торжествующе улыбаясь, отвел в сторону.

 — Пожалуйста, пойдем ко мне в кабинет прямо сейчас, — объявил он. — Там сидит секретарь Гордона Митчела и рыдает навзрыд. Наконец-то я взял Митчелла с поличным! Мы были правы, ублюдок брал взятки.

 — Это конфиденциальная информация компании, а я больше здесь не работаю, — спокойно ответила она.

 Лицо Марка вытянулось. Его сожаление было таким искренним, таким трогательным, что Мередит с Трудом сдерживалась, чтобы окончательно не расклеиться. Но Марк только поморщился и горько шепнул:

 — Понимаю.

 Мередит попыталась улыбнуться:

 — Верю.

 Но когда она попыталась уйти, Марк потянул ее обратно. Впервые за пятнадцать лет суровый начальник охраны, привыкший блюсти интересы «Бенкрофт», нарушил установленные им же правила — выдал секретную информацию теперь уже постороннему человеку. Но он сделал это потому, что Мередит имела право знать.

 — Митчелл брал взятки с нескольких поставщиков. Один из них шантажом заставил его отказаться от поста президента.

 — А секретарь все обнаружила и выдала его?

 — Не совсем, — саркастически бросил Марк. — Она знала обо всем почти с самого начала. Они были любовниками, и девица мстила за то, что Митчелл обещал жениться и солгал.

 — И поэтому она его выдала, — решила Мередит.

 — Нет, просто сегодня утром он выдал ей ежегодный отзыв о ее работе и написал, что она соответствует занимаемой должности. Представляете, — фыркнул Марк. — Этот осел безмозглый дал ей подобный отзыв, а это значит, что он не выполнил второго обещания — повысить ее, назначив ассистенткой закупщика. Именно поэтому она его выдала. Она уже поняла, что он лжет, обещая жениться, но стремилась лишь к одному — стать ассистенткой закупщика.

 — Спасибо за то, что сказали, — шепнула Мередит, благодарно целуя его в щеку. — Недаром я что-то чувствовала.

 — Мередит, я хочу, чтобы вы знали, как мне жаль…

 — Не стоит, — покачала Мередит головой, боясь, что окончательно потеряет самообладание перед человеком, который единственный сегодня был с ней добр. Посмотрев на часы, она нажала кнопку вызова лифта и, улыбнувшись Марку, объяснила:

 — Мне нужно успеть на очень важный прием, а я уже опаздываю. Собственно говоря, я буду там нежеланным, непрошеным гостем…

 Двери лифта открылись, и она ступила внутрь.

 — Пожелайте мне удачи, — добавила она, когда двери начали плавно сходиться.

 — Желаю, — серьезно кивнул Марк.