Рай. Том 2

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• ›
• »

Глава 30

 Паркер взглянул сначала на телефон, разрывающийся звонками в гостиной Мередит, а потом на хозяйку. Бледная, осунувшаяся Мередит молча стояла у окна.

 — Это, вероятно, опять твой отец.

 — Автоответчик включен, — коротко ответила она, пожав плечами.

 Мередит ушла из офиса в пять и к этому времени уже дважды отказалась поговорить с отцом и несколько раз — с репортерами, которым не терпелось узнать, как она восприняла сегодняшнюю неудачу.

 Судя по голосу, отец изнемогал от ярости.

 — Мередит, — почти кричал он в автоответчик, — я знаю что ты дома, черт побери! Немедленно возьми трубку! Мне нужно поговорить с тобой!

 Паркер, подойдя к ней сзади, обнял за талию и привлек к себе.

 — Понимаю, почему ты не хочешь иметь с ним дела, — сочувственно шепнул он, — но Филип за последний час звонил четыре раза. Почему бы тебе не объясниться и не покончить с этим раз и навсегда?

 Паркер настоял на том, чтобы прийти и побыть с Мередит, но на самом деле единственное, чего она хотела, — остаться одной.

 — Не желаю говорить ни с кем, особенно с ним. Пожалуйста, попытайся понять. Я… я просто не могу.

 — Знаю, — вздохнул Паркер, но не шевельнулся, лишь чуть крепче прижал к себе Мередит, хотя та по-прежнему равнодушно уставилась в темноту.

 — Пойдем на диван, — пробормотал он, касаясь губами ее виска. — Я налью тебе что-нибудь выпить.

 Мередит отрицательно качнула головой, но все-таки шагнула к дивану и села, чувствуя себя немного лучше в кольце его рук.

 — Ты уверена, что ничего не случится, если я уйду? — спросил он час спустя. — Мне нужно еще кое-что сделать, если хочу вылететь завтра, а я просто не могу покинуть тебя, когда ты в таком настроении. Завтра — День Благодарения, но не станешь же ты проводить его с отцом, как хотела раньше. Слушай, — неожиданно предложил он, по-видимому, придя к какому-то решению, — я отменю этот полет в Женеву. Кто-нибудь еще вполне сможет прочитать это приветствие конференции. Дьявол, да они вообще ничего не заметят…

 — Нет! — взорвалась Мередит, вынуждая себя вернуться к действительности и проявить энергию, которую раньше не ощущала. Занятая своими переживаниями, она совершенно забыла о том, что завтра Паркер уезжает на три недели, чтобы встретиться с европейскими коллегами и зачитать приветственный адрес на Всемирной банковской конференции.

 — Я не собираюсь выбрасываться из окна, — пообещала она, криво улыбнувшись, и, обняв Паркера, нежно поцеловала. — Я напрошусь на праздничный обед к Лайзе. К тому времени, как ты вернешься, успею решить, где лучше делать карьеру, и вообще приведу в порядок свою жизнь. Даже отдам последние распоряжения к свадьбе.

 — Да, но что ты намереваешься делать насчет Фаррела?

 Мередит, закрыв глаза, мысленно воззвала к Богу. Как может один человек справиться с грузом свалившихся на него бед, неудач и разочарований? Сегодняшние сокрушительные откровения и разрыв с отцом заставили ее совершенно позабыть о том, что она все еще жена этого отвратительного, невозможного…

 — Отцу придется прекратить все военные действия и уговорить Саутвилльскую комиссию пересмотреть решение. По крайней мере это он обязан сделать ради меня, — горько вздохнула Мередит. — Ну а потом я попрошу адвоката связаться с Мэттом и предложить мир.

 — Думаешь, что сумеешь справиться со всеми свадебными приготовлениями в таком состоянии? — мягко спросил он.

 — Смогу и справлюсь, — с деланным энтузиазмом заверила Мередит. — Мы поженимся в феврале, как было задумано!

 — И вот что… — добавил Паркер, погладив ее по щеке. — Обещай, что до моего возвращения не станешь искать новую работу.

 — Но почему нет?

 Глубоко вздохнув, Паркер, правда, очень осторожно, пояснил:

 — Я всегда понимал, почему ты так настаивала на работе в «Бенкрофт», но поскольку с этим покончено, мне бы хотелось, чтобы ты хорошенько обдумала возможность посвятить себя новой карьере — карьере моей жены. Тебе многое предстоит сделать. Придется вести дом, принимать гостей, а кроме того, есть еще благотворительная и общественная работа…

 Охваченная невыразимым леденящим отчаянием, Мередит начала было протестовать, но тут же сдалась.

 — Счастливого пути, — шепнула она, целуя его в щеку.

 Они почти подошли к двери, когда снизу, из вестибюля, послышались настойчивые звонки в определенном задорном, знакомом ритме.

 — Это Лайза! — охнула Мередит.

 Вновь вернулись угрызения совести, смешанные с раздражением на то, что ее никак не хотят оставить в покое. Но как она могла забыть о совместном ужине?! Мередит нажала кнопку, открывающую входную дверь на нижнем этаже, и через несколько минут в комнате появилась Лайза с пластиковыми судками из китайского ресторана и деланно жизнерадостной улыбкой на лице.

 — Я слышала о том, что сегодня случилось, — объявила она, крепко обняв Мередит и тут же отступив. — Ты, конечно, совершенно забыла о наших планах на ужин и, думаю, вряд ли вообще голодна. — Небрежно швырнув судки на полированную поверхность обеденного стола, она сорвала с себя пальто. — Просто не могла вынести мысли о том, что ты проведешь вечер в одиночестве, поэтому и явилась… хочешь ты этого или нет.

 Немного успокоившись, Лайза огляделась и только сейчас заметила, что они не одни:

 — Прости, Паркер, не знала, что ты здесь. Думаю, еды на всех хватит.

 — Паркер уже уходит, — объяснила Мередит, надеясь, что хоть сейчас эти двое забудут о постоянных словесных стычках и заключат временное перемирие. — Он завтра улетает на Всемирную банковскую конференцию.

 — Как мило! — театрально воскликнула Лайза, одарив Паркера ослепительной улыбкой. — Наконец-то ты сможешь сравнить собственные способы отнятия имущества у вдов с методами банкиров всего мира!

 Мередит заметила, как мгновенно изменилось и застыло лицо Паркера, как сузились от бешенства его глаза, и впервые почувствовала смутное удивление оттого, что уколы Лайзы могут так глубоко ранить Паркера. Но сейчас ее собственные проблемы перевесили все остальные эмоции.

 — Пожалуйста, вы оба, — предупредила она, глядя на любимых ею людей, которые не могли друг друга выносить, — не препирайтесь. Только не сегодня! Лайза, я крошки не смогу проглотить…

 — Нужно есть, чтобы поддерживать силы.

 — И, — решительно продолжала Мередит, — я бы предпочла побыть одна… откровенно говоря.

 — Не получится. Не выйдет, говорю я тебе. Твой отец подъезжал к дому как раз в тот момент, когда я пришла.

 И, словно в подтверждение ее слов, захлебываясь, затрещал звонок.

 — Он может простоять там хоть всю ночь, мне абсолютно все равно, — пробормотала Мередит, открывая Паркеру дверь квартиры.

 Но Паркер круто развернулся:

 — Мередит, ради Бога, я же уйти не смогу, если он там будет! Мне придется открыть ему дверь!

 — Не делай этого, — равнодушно бросила Мередит, пытаясь взять себя в руки.

 — Но что, черт побери, мне сказать ему, когда он попросит не захлопывать дверь?!

 — Позволь объяснить тебе, Паркер, — вмешалась Лайза, беря его под руку и направляясь к двери. — Почему бы тебе не отнестись к нему, как к любому бедняге простаку с дюжиной малышей, который нуждается в кредите вашего банка, и не сказать «нет» раз и навсегда, твердо и решительно?

 — Лайза, — процедил он сквозь зубы, выдергивая руку, — еще немного, и я действительно возненавижу тебя. Мередит, я прошу, подумай, этот человек не только твой отец, но и деловой партнер.

 Лайза, подбоченившись, взирала на него с дерзкой улыбкой:

 — Паркер, где твоя стойкость, твоя воля, твое мужество?

 — Лайза, занимайся своими чертовыми делами и не лезь в чужие! Будь у тебя хоть немного такта, сама сообразила бы, что все это тебя не касается, и подождала бы на кухне!

 Резкий упрек возымел поразительное действие: обычно не привыкшая лезть за словом в карман, Лайза побагровела от унижения и не нашлась что ответить.

 — Подонок, — наконец прошипела она себе под нос и, повернувшись на каблуках, направилась на кухню. Проходя мимо Мередит, она наклонила голову:

 — Я пришла сюда утешить тебя, а не расстраивать, Мер. Подожду на кухне.

 — Оказавшись на кухне, девушка сердито смахнула обжигающие глаза слезы и включила радио.

 — Давай, Паркер, можешь рвать и метать, — окликнула она, поворачивая регулятор громкости на полную катушку, — я все равно ни слова не услышу.

 Из приемника понеслись визгливые трели сопрано исполняющей арию из «Мадам Баттерфляй». Им вторил назойливый, непрекращающийся вопль звонка, и Паркер набрал в грудь побольше воздуха, разрываясь между желанием шмякнуть приемник об пол и удушить Лайзу Понтини, но взглянул на безразличную к адскому шуму невесту, поглощенную собственными несчастьями, и его сердце немедленно смягчилось.

 — Мередит, — мягко сказал он, когда звонок смолк. — Ты действительно хочешь, чтобы я отказался открыть дверь Филипу?

 Мередит взглянула на него и, судорожно сглотнув, кивнула.

 — Значит, я так и сделаю.

 — Спасибо, — прошептала она, но тут же в изумлении обернулась.

 Разъяренный голос ворвавшегося в комнату отца застал обоих врасплох:

 — Пропади все пропадом! Неужели я еще должен как вор прокрадываться в дом собственной дочери за спиной другого жильца?! Да что у вас тут творится? Вечеринка? — допрашивал он, пытаясь перекричать вопящее радио. — Я дважды просил твоего секретаря связаться с тобой, и четыре раза беседовал с автоответчиком.

 Гнев за бесцеремонное вторжение внезапно вытеснил усталость.

 — Нам нечего сказать друг другу!

 — Наоборот! — отрезал отец, сжав зубами сигару и злобно глядя на дочь. — Стенли отказался от поста президента. Сказал, что вряд ли справится.

 Слишком расстроенная утренним разговором, чтобы почувствовать радость при этой новости, Мередит деловито спросила:

 — Поэтому ты решил предложить должность мне?

 — Только не я! Я предложил ее второму кандидату, избранному советом, — Гордону Митчеллу.

 Но и это известие почти ее не затронуло. Мередит равнодушно пожала плечами:

 — В таком случае почему ты здесь?

 — Митчелл тоже отказался.

 Паркер удивился ничуть не меньше Мередит:

 — Но Митчелл чертовски честолюбив! Я думал, он по трупам пойдет ради этого поста!

 — Я тоже так думал. Однако он заявил, будто считает, что сможет сделать для магазина гораздо больше, занимаясь закупками. Вот для него благосостояние «Бенкрофт» куда дороже личных амбиций, — добавил он, подчеркнуто глядя на Мередит, явно обвиняя ее в стремлении захватить власть.

 — Ты была третьим кандидатом. Поэтому я здесь, — резко добавил он.

 — И, насколько я полагаю, ты ожидаешь, что я ухвачусь за эту возможность? — осведомилась Мередит, настолько оскорбленная жестокой правдой, высказанной отцом, что по-прежнему не ощущала никакой радости.

 — Я ожидаю, — начал он, мгновенно, угрожающе багровея, — что ты будешь вести себя, как подобает настоящему руководителю и способному администратору, то есть отбросишь все обиды, усмиришь самолюбие и воспользуешься той возможностью, которая тебе предлагается.

 — Есть и другие возможности.

 — Не будь дурой! Тебе никогда не представится лучший шанс показать, на что ты способна!

 — Именно это ты и даешь мне — шанс показать себя?

 — Да! — проскрежетал он.

 — А если я покажу себя, тогда что?

 — Кто знает…

 — На таких условиях мне ничего не нужно.

 — Черт побери! Никто из них не подготовлен к этой должности лучше тебя, и ты прекрасно знаешь это! — взорвался отец со смесью неприязни, раздражения и отчаяния.

 Но для Мередит его неохотное признание прозвучало куда слаще любой похвалы. В душе вспыхнула неожиданная надежда, возбуждение с каждой минутой становилось все сильнее, но Мередит старалась говорить как можно небрежнее:

 — В таком случае я согласна.

 — Прекрасно, обсудим дела за завтрашним ужином. Остается пять дней, чтобы поработать над незаконченными проектами, прежде чем я отправлюсь в круиз.

 Он потянулся за шляпой, намереваясь уйти.

 — Не так быстро, — сказала она, внезапно прищурившись. — Прежде всего, хотя это и не самое важное, поговорим о прибавке к жалованью.

 — Сто пятьдесят тысяч в год, через месяц после того, как займешь мой кабинет.

 — Сто семьдесят пять тысяч, и немедленно, — упрямо возразила она.

 — Согласен, — рассерженно бросил отец, — но с тем, что ты станешь получать прежнее жалованье, когда я вернусь.

 — Договорились.

 — И, — добавил отец, — ты не должна проводить, повторяю, не должна, никаких изменений в политике руководства, не посоветовавшись сначала со мной.

 — Договорились, — повторила Мередит.

 — Значит, все улажено.

 — Не совсем… мне от тебя нужно еще кое-что. Я полностью намереваюсь посвятить себя работе, но нужно позаботиться и о личных делах.

 — Каких именно?

 — Замужестве и разводе. Я не могу получить одно без другого.

 И, видя, что отец продолжает напряженно молчать, Мередит шагнула вперед:

 — Думаю, Мэтт согласится на развод, когда я принесу ему оливковую ветвь — одобрение комиссии по районированию и гарантию, что ты не будешь больше вмешиваться в его личную жизнь. Я почти уверена, что так оно и будет.

 Отец с мрачной улыбкой уставился на дочь:

 — Ты действительно так думаешь?

 — Да, но ты, очевидно, нет. Почему?

 — Почему? — удивленно повторил Филип. — Я скажу тебе. Ты считаешь, что он напоминает тебе меня, а я ни за что не пошел бы на такую жалкую приманку. Ни за что. И не сейчас. И вообще никогда. Я бы заставил его пожалеть о том дне, когда он решился встать мне поперек дороги, а уж потом выставил бы свои условия, которыми он подавился бы!

 Ледяной озноб предчувствия прошел по спине Мередит.

 — Тем не менее, — настаивала она, — прежде чем я сделаю хотя бы шаг, ты должен дать слово, что он получит одобрение Саутвилльской комиссии, как только подаст заявление вторично.

 Филип, поколебавшись, кивнул:

 — Я прослежу за этим.

 — И поклянешься к тому же не вмешиваться ни во что, если он согласится на быстрый развод и без огласки?

 — Даю слово. Паркер, — сказал он, наклоняясь, чтобы взять шляпу, — желаю счастливого путешествия.

 После его ухода Мередит взглянула на весело улыбавшегося Паркера и мягко сказала:

 — Отец не способен признать свои ошибки или извиниться, но судя по тому, что он сказал, это его способ мириться. Ты не согласен?

 — Возможно, — без особой убежденности кивнул Паркер.

 Но Мередит, ничего не замечая, стиснула его в объятиях с неожиданным, неудержимым, бьющим через край восторгом.

 — Я смогу справиться со всем — с новой работой, разводом и подготовкой к свадьбе! — весело пообещала она. — Вот увидишь!

 — Знаю, — кивнул Паркер, улыбаясь, и, обняв ее, привлек к себе.

 Сидя у стола и положив ноги на сиденье стула, Лайза решила, что опера Пуччини не просто скучна, а поистине невыносима, но в этот момент, случайно подняв глаза, увидела стоявшую на пороге Мередит.

 — Паркер и твой папаша ушли? — осведомилась она, выключая радио. — Господи, ну и вечер!

 — Потрясающий, чудесный, волшебный вечер! — объявила Мередит с ослепительной улыбкой.

 — Тебе кто-нибудь говорил, что такие смены настроения опасны? — удивленно подняла брови Лайза. Всего несколько минут назад в гостиной явно шел разговор на повышенных тонах.

 — Прошу обращаться ко мне уважительно и с почтением!

 — И какого же обращения ты ждешь? — поинтересовалась Лайза, изучая лицо Мередит.

 — Как насчет «мадам президент»?

 — Да ты шутить! — с восторгом вскричала Лайза.

 — Только насчет обращения. Давай откроем бутылку шампанского! Нужно отпраздновать!

 — Шампанское так шампанское, — согласилась Лайза, обнимая подругу. — А потом можешь рассказать обо всем, что случилось с тобой и Фаррелом вчера.

 — Это было ужасно! — жизнерадостно провозгласила Мередит, вынимая из холодильника бутылку шампанского и сдирая фольгу.

• Страницы:
• 1
• 2
• 3
• 4
• 5
• ›
• »