• Современная серия, #2

Глава 53

 К полудню торговля во всех магазинах не оживилась, и Мередит старалась не подходить к компьютерам в своем кабинете. Марк Бреден должен был вернуться из Нью-Орлеана, и Мередит с самого утра ожидала, что в кабинет вот-вот ворвется отец. Поэтому, когда Филлис объявила о том, что звонит Паркер, Мередит облегченно вздохнула. Он уже звонил ей, чтобы немного развеселить, и Мередит решила, что Паркер хочет снова отвлечь ее от проблем. Только сейчас до нее дошло, что ее чувства к Паркеру, по-видимому, вовсе не были столь уж глубокими, как она думала, поскольку так быстро перешли в дружеские. И спокойствие, с которым Паркер, казалось, принял это, заставляло ее еще больше удивляться, почему они вообще решили пожениться. Лайза, очевидно, была права, утверждая, что в отношениях Паркера и Мередит не хватает огня и страсти. Но теперь у Мередит появились довольно веские причины гадать, не было ли у Лайзы своих, чисто эгоистических мотивов. И хотя это немного задевало Мередит, не будь она так занята более неотложными проблемами, наверняка позвонила бы подруге и попыталась бы поговорить с ней.

 Выбросив из головы тревожные мысли, Мередит подняла трубку.

 — Привет, красавица, — весело сказал Паркер. — Пора сообщить тебе для разнообразия и хорошие новости.

 — Не уверена, что смогу это вынести, но попробую, — улыбнулась Мередит.

 — Я нашел кредиторов, которые дадут тебе кредит на покупку хаустонского участка и финансируют строительство всего здания, если захочешь. Они явились в мой кабинет словно ангелы с небес, готовые избавить нас от ваших векселей.

 — Чудесные новости! — согласилась Мередит, но ее радость была омрачена тем, что они вряд ли смогут расплатиться за уже существующие долги, если торговля так и не оживится.

 — Не слышу радости в голосе.

 — Дела идут неважно, — пояснила она. — Не стоило бы говорить это своему банкиру, но он и мой друг тоже.

 — Что касается завтрашнего утра, — нерешительно начал Паркер, — я постараюсь остаться твоим другом.

 Мередит встревоженно застыла:

 — Что это означает?

 — Нам нужны наличные, — сокрушенно вздохнул Паркер, — и мы продаем твои векселя тем инвесторам, которые собираются одолжить тебе деньги. Отныне ты будешь выплачивать долги «Коллер траст».

 Мередит задумчиво сморщила нос:

 — Кому?

 — Товариществу «Коллер траст». Они имеют дело с «Крайтириен бэнк», тем, что за углом вашего магазина. Сам президент «Крайтириен» их рекомендовал. «Коллер траст»— закрытое товарищество с большим капиталом, и они ищут, кому бы ссудить деньги. На всякий случай я проверил их по своим каналам. Они полностью надежны, и на них можно положиться.

 Мередит почувствовала смутную неловкость. Всего несколько месяцев назад все казалось таким стабильным и предсказуемым — отношения «Рейнолдс Меркентайл»и «Бенкрофт»и ее личная жизнь. Теперь Же вокруг царили сумятица и хаос.

 Она поблагодарила Паркера за то, что нашел кредиторов, но, повесив трубку, призадумалась. Мередит была уверена, что никогда не слышала этого имени раньше, однако оно казалось почти знакомым.

 Минуту спустя мрачный и небритый Марк Бреден появился в ее кабинете, и Мередит занялась куда более неотложными проблемами несостоявшихся взрывов.

 — Я приехал сюда прямо из аэропорта, как вы хотели, — объяснил он вместо извинений и уже сбросил пальто, когда в приемной послышался хор удивленных приветствий:

 — Добро пожаловать, мистер Бенкрофт! Здравствуйте, мистер Бенкрофт!

 Мередит встала, мысленно готовясь к предстоящей встрече с отцом, которой так страшилась.

 — Прекрасно, прекрасно, теперь давайте поговорим, — начал Филип, захлопнув за собой дверь. — Чертов самолет! Какие-то неполадки с двигателем, иначе я давно уже был бы здесь!

 И, мгновенно впадая в начальственный тон, шагнул вперед, срывая на ходу пальто:

 — Ну, Вреден, что вы выяснили о подложенных бомбах? Кто за этим стоит? Почему вы не в Нью-Орлеане — этот магазин, кажется, стал главной мишенью?!

 — Я только сейчас вернулся из Нью-Орлеана, но пока, кроме догадок, у нас ничего нет, — терпеливо начал Марк, но тут же замолчал, увидев, что Филип подошел к компьютерам и нажал несколько клавиш.

 На дисплее высветились цифры продаж для всех магазинов за целый день. Сравнив их с итогом того же числа прошлого года, он отшатнулся. Даже под свежеприобретенным загаром было видно, как посерело его лицо.

 — Господи Боже! — прошептал он. — Еще хуже, чем я ожидал!

 — Все скоро уладится, — попыталась утешить его Мередит, когда он рассеянно приветствовал ее запоздалым поцелуем в щеку. В других обстоятельствах она посмеялась бы над его видом. Всегда безупречно одетый, сегодня он не успел сменить помявшийся от долгого трансатлантического перелета костюм, волосы взъерошены, на щеках щетина.

 — Люди сторонятся наших магазинов, — добавила она, — но через несколько дней, когда весь этот шум из-за бомб уймется, они снова вернутся.

 Она попыталась отойти от стола, чтобы уступить ему место, но, к ее удивлению, Филип рассеянно сделал ей знак оставаться в кресле. Подойдя к одному из стульев, предназначенных для гостей, он устроился поудобнее, и Мередит поняла, как сильно он устал и безмерно измотан.

 — Начни со дня моего отъезда, — велел он дочери. — Садитесь, Марк. Прежде чем вы начнете излагать свои догадки, я хочу услышать от Мередит некоторые факты. Вы уже закончили переговоры о покупке хаустонского участка?

 При упоминании о хаустонском участке Мередит замерла и посмотрела на Марка.

 — Марк, вы не оставите нас наедине на несколько минут, пока я обсужу это с…

 — Не говори глупостей, Мередит, — перебил отец. — Вреден достоин доверия, и ты знаешь это.

 — Знаю, — кивнула она, раздраженная его тоном, но все-таки настойчиво повторила:

 — Марк, вы не дадите нам пять минут?

 Она подождала, пока Марк выйдет, и обошла вокруг стола:

 — Если мы собираемся говорить о хаустонском проекте, нужно сначала потолковать о Мэтте. Надеюсь, ты достаточно успокоился, чтобы выслушать меня, не впадая в бешенство?

 — Ты чертовски права, нам необходимо потолковать о Фарреле! Но сначала я хочу спасти свой бизнес…

 Инстинкт подсказал Мередит, что сейчас самое время рассказать ему обо всем, включая се отношения с Мэттом, именно теперь, когда он обременен Проблемами с компанией и Вреден ждет в приемной, чтобы объяснить им все, что знает. Прежде всего, у него не останется времени рвать и метать по поводу случившегося.

 — Ты сказал, что хочешь выслушать меня. Я собираюсь объяснить тебе все и буду говорить коротко и перечислять события в хронологическом порядке, так что мой рассказ займет всего несколько минут, но ты должен понять, что многое в нем связано с Мэттом.

 — Начинай, — приказал он, сердито хмурясь.

 — Прекрасно, — кивнула она и потянулась к ежедневнику, записи в котором вела по наставлению отца, прежде чем тот отправился в круиз. Пролистав его, Мередит начала:

 — Мы пытались купить землю в Хаустоне, но во время переговоров выяснилось, что на него претендует другая компания. «Интеркорп» купила его…

 Филип приподнялся, яростно сверкая глазами.

 — Садись и успокойся, — спокойно сказала она. — «Интеркорп» купила его за двадцать миллионов долларов и подняла цену до тридцати. Мэтт сделал это, — подчеркнула она, — желая отомстить тебе за то, что ты повлиял на Саутвилльскую комиссию по районированию и заставил наложить запрет на работы.

 Он собирался также подать в суд на тебя, сенатора Дениса и Саутвилльскую комиссию.

 И, заметив, что Филип побледнел, поспешно добавила.

 — Все уже улажено. Иск не будет подан, и Мэтт продает нам участок за двадцать миллионов.

 Мередит наблюдала за отцом, надеясь, что он немного смягчится, но лицо его застыло от усилий сдержать ярость и ненависть, и она вновь опустила глаза в ежедневник, бесцельно переворачивая страницы. Обрадованная тем, что следующий вопрос не касался Мэтта, она продолжила — Сэм Грин считает, что за последнее время на бирже возник необычный интерес к нашим акциям. До последней недели цена неуклонно росла и только потом начала падать из-за истории с бомбами. Со дня на день мы должны узнать имена наших новых акционеров и какими пакетами они владеют.

 — Сэм, случайно, не употребил слово «захват»?

 — Да, — неохотно обронила Мередит и перевернула следующую страницу. — Но все решили, что это, возможно, ложная тревога, потому что сейчас мы — невыгодное приобретение. Как ты знаешь, у нас уже был один звонок о якобы подложенной в нью-орлеанский магазин бомбе. Цифры продаж снизились на несколько дней, а потом все пришло в норму.

 Затем Мередит перечисляла все, что случилось за последние дни, включая звонок Паркера относительно нового кредитора — Это все о бизнесе, — заключила она наконец, вглядываясь в отца и тревожась, что его больное сердце не выдержит такого напряжения.

 Филип был похож на каменную статую, но цвет лица изменился к лучшему.

 — Теперь речь пойдет о личных делах, особенно о Мэтью Фарреле. — И намеренно вызывающе добавила:

 — Надеюсь, ты сумеешь спокойно выслушать меня?

 — Да, — бросил он. Чуть смягчив голос, Мередит сообщила:

 — Когда я обнаружила, что именно он купил хаустонский участок, сразу же отправилась к нему домой, чтобы объясниться. Но Мэтта дома не было. Я застала только его отца, который велел мне держаться подальше от Мэтта и обвинил в том, что я стараюсь разрушить его жизнь и что одиннадцать лет назад я сделала аборт.

 Филип сцепил зубы, но Мередит спокойно продолжала:

 — Тогда я поехала к Мэтту на ферму, и вместе мы сумели обнаружить, что ты сделал с нами, включая запрет видеть меня в госпитале. Правда, у меня было время подумать, — добавила она, печально улыбаясь, — и я поняла, что ты, очевидно, был уверен, будто защищаешь меня от человека, которого считал охотником за приданым, авантюристом, пытавшимся обманом пролезть в наше общество Тебе не следовало вмешиваться в мою жизнь, отец. Я любила его и так и не сумела пережить боль от сознания того, что он мог бросить меня и ребенка. Поверь, ты ранил меня куда больнее, чем это когда-либо удалось бы Мэтту. Но ты, конечно, не хотел этого, — вздохнула она, пристально глядя в ожесточенное лицо отца.

 Филип не шевельнулся и не сказал ни слова. Мередит покачала головой:

 — Через неделю после моей поездки к Мэтту того мошенника адвоката, которого ты нанял, арестовали, и он начал называть имена клиентов, что и вызвало такое волнение в прессе. Все газеты кричали обо мне, Мэтте и Паркере. Мэтту пришлось внести за него залог и увезти подальше от репортеров. Мы пытались спустить скандал на тормозах, поэтому и дали пресс-конференцию, где делали вид, что все хорошо и наши отношения по-прежнему остаются дружескими. Но, к несчастью, на прошлой неделе мы решили отпраздновать день моего рождения, и Паркер слишком много выпил… словом, завязалась драка, и мы снова попали в газеты. Это почти все, что я могу сказать, — докончила она, отчаянно пытаясь принять шутливый тон, — если не считать того, что после пресс-конференции покупатели валом повалили в магазин, так что, возможно, репортеры сделали нам неплохую рекламу.

 Но отец не улыбнулся, а когда наконец заговорил, голос его дрожал от недоверчивой ярости.

 — Ты разорвала помолвку с Паркером?

 — Да.

 — Из-за Фаррела?

 — Да, — повторила Мередит и с абсолютной убежденностью добавила:

 — Я люблю его.

 — В таком случае ты безмозглая идиотка!

 — И он любит меня.

 Отец вскочил со стула, презрительно кривя губы:

 — Этому чудовищу не нужны ни ты, ни твоя любовь! Все, чего он добивается, — отомстить мне!

 Тон его ранил больнее слов, но Мередит не отступала:

 — Мэтт понимает, что пока я не могу переехать к нему, особенно после моего публичного заявления о том, что мы едва друг друга знаем и никакой возможности примирения не существует. Но факт остается фактом, — заключила она со спокойной решимостью, — вам придется научиться признавать существование обоих. Не стану притворяться, будто Мэтт не сердит на тебя за прошлое, но он любит меня и поэтому простит все обиды и, вероятно, даже попытается подружиться с тобой…

 — Он обещал тебе это, Мередит?

 — Нет, — честно призналась она, — но…

 — Тогда позволь передать его слова, сказанные одиннадцать лет назад, — проскрипел Филип, упираясь кулаком в стол. — Этот ублюдок предостерег меня… угрожал в моем же доме, что если кто-то встанет между ним и тобой, он купит меня с потрохами и похоронит. Одиннадцать лет назад у него не было и десяти тысяч долларов, поэтому в то время это звучало пустой угрозой… но не сейчас, клянусь Богом!

 — Но что сделал ты, если он смог сказать такое? — требовательно спросила Мередит, уже угадав ответ.

 — Не стану скрывать: я попытался откупиться от Фаррела, и когда он отказался от денег, ударил его!

 — И он ответил? — охнула Мередит, не веря, что Мэтт способен на это.

 — Не настолько он глуп! Мы находились в моем доме, я бы немедленно вызвал полицию! Кроме того, он боялся оттолкнуть тебя, напав на твоего отца. Фаррел знал, что ты унаследуешь от деда миллионы, и намеревался прибрать все к рукам. Он предупредил меня, что произойдет, если я встану на его пути, и теперь намеревается отомстить.

 — О нет, это было пустой угрозой, — медленно произнесла Мередит, пытаясь поставить себя на место Мэтта и отчетливо представляя, что он должен был чувствовать. — А чего ты, собственно, ожидал? Что он молча позволит тебе унижать и запугивать его, а потом еще и поблагодарит за это? В нем столько же гордости, сколько и в тебе, не говоря уже о силе воли. Поэтому вы и не выносите друг друга.

 Филип молча открыл рот — такой наивности он не ожидал. Он долго изумленно смотрел на дочь. Гнев куда-то исчез.

 — Мередит, — почти мягко начал он, — не понимаю, ведь ты умная молодая женщина и в то же время ухитрилась остаться доверчивой глупышкой там, где дело касается Фаррела! Сидишь здесь, сообщаешь о неприятностях, так повлиявших на наш бизнес, и тебе даже в голову не приходит, что все они, включая и угрозы взрыва, совпадают по времени с вторжением Фаррела в нашу жизнь!

 — Какая чушь! — рассмеялась Мередит, потрясенная силой ненависти отца.

 — Мы еще посмотрим, кто из нас порет чушь! — яростно вскинулся Филип и, нажав кнопку переговорного устройства, приказал:

 — Пошлите Бредена сюда. И передайте Сэму Грину и Аллену Стенли, что я прошу их немедленно подняться ко мне.

 Как только главный бухгалтер и адвокат присоединились к ним, Филип приступил к делу.

 — Я не стану ходить вокруг да около, — объявил он, — и выложу все карты на стол, но ни слова из сказанного здесь не должно выйти за пределы этой комнаты. Надеюсь, вам ясно?

 Все трое мужчин немедленно кивнули, и Филип обратился к Бредену:

 — Послушаем ваши предположения о том, кто мог подложить бомбы.

 — Полиция считает, и я согласен с ней, что реальной угрозы вообще не существовало, поскольку бомбы спрятали в таком месте, где их было легко найти. Даже в случае взрыва повреждения были бы самыми незначительными. Во всех случаях полицейских предупредили задолго до того, как бомбы должны были сработать. А здесь, в Чикаго, звонивший даже намекнул, где находится бомба. Очевидно, кто бы за этим ни стоял, он особенно заботился о том, чтобы не причинить вреда магазинам. И это очень странно, — откровенно высказался он.

 — Не думаю, — процедил Филип. — Мне как раз все ясно как день.

 — Может, объясните? — пролепетал совершенно сбитый с толку Вреден.

 — Все очень просто! Если вы собираетесь захватить целую сеть магазинов и при этом достаточно коварны, чтобы подложить в них бомбы, так, чтобы акции упали в цене и вы могли скупить их по дешевке, значит, сумеете позаботиться и о том, чтобы эти бомбы не нанесли ущерба зданиям, поскольку намереваетесь завладеть всем!

 В комнате наступило гнетущее молчание. Филип повернулся к Сэму Грину.

 — Мне нужен список всех лиц, компаний и учреждений, купивших за последние два месяца больше тысячи акций.

 — Завтра же он будет у вас, — пообещал Грин. — Я почти кончил составлять его по требованию Мередит.

 — Утром первым делом принесите мне этот список, — велел Филип. — Марк, прошу вас провести тщательное расследование действий Мэтью Фаррела. Выдайте мне всю информацию, какую сможете добыть.

 — Неплохо бы знать при этом, какого рода информация вам нужна, — заметил Марк.

 — Для начала мне нужно знать названия всех компаний, в которых у него контрольный интерес, и все имена, под которыми он ведет дела. Кроме того, я хочу знать все о состоянии его финансов, в каких банках он держит деньги и на чьи имена. Имена — вот что самое главное. У него наверняка есть трастовые фонды и «крыши»— добудьте мне имена!

 Мередит уже поняла, что затеял отец: наверняка собирается сравнить имена и названия в списках Бредена и Грина.

 — Аллен, — велел он бухгалтеру, — вы будете работать с Сэмом и Марком. Не желаю впутывать в это дело постороннего, иначе все чертовы служащие в этом универмаге тут же пронюхают, что мы собираем сведения о том уголовнике, за которого имела несчастье выйти замуж моя дочь…

 — Помни, в последний раз ты говоришь о нем подобные вещи, не имея доказательств! — разъяренно прошептала Мередит.

 —  — Согласен, — кивнул Филип, настолько убежденный в своей правоте, что даже не колебался.

 После ухода мужчин Мередит в гневном молчании, наблюдала, как отец смущенно вертит в руках пресс-папье, словно стыдясь взглянуть на дочь. Но следующие слова приковали ее к месту.

 — У нас было много разногласий, — нерешительно начал он, — разногласий и ссор и в основном по моей вине. Пока я бездельничал на этом корабле, у меня было время обдумать то, что ты сказала мне. Я говорил, что не желаю видеть тебя на посту президента, а ты… — Он остановился и откашлялся. — Ты обвинила меня в нелюбви к тебе, но, поверь, жестоко ошибалась.

 Он сконфуженно посмотрел на нее, перевел взгляд на пресс-папье и тихо признался:

 — Я несколько часов провел с твоей матерью, когда был в Италии.

 — С кем?! — ошеломленно пробормотала Мередит, словно мать в ее представлении была личностью скорее мифической, чем реальной.

 — Нет-нет, это было не примирением, не думай, — быстро, будто защищаясь, объяснил он. — Собственно говоря, мы почти все время спорили. Она заявила, что я всю жизнь подозревал ее в изменах, которых она не совершала…

 Его голос на мгновение затих, и по задумчиво-сосредоточенному выражению лица Мередит неожиданно поняла, что Филип, вполне возможно, поверил словам матери. Но прежде чем до Мередит полностью дошел смысл сказанного, Филип добавил:

 — Твоя мать говорила кое-что еще, и я думал об этом в самолете на обратном пути.

 И, глубоко вздохнув, он поднял глаза на Мередит.

 — Она осудила меня за неуместную ревность, за попытки управлять людьми, которых я люблю. И за то, что я старался подогнать их под свои мерки, потому что боялся потерять. Возможно, во всем, что касалось тебя, она права.

 Мередит ощутила внезапный болезненный ком в горле, но тут Филип резко, холодно бросил:

 — Мои чувства к Фаррелу, однако, не имеют ничего общего с ревностью к тебе. Он пытается уничтожить все, что создал я, все, что имею, все, что когда-нибудь перейдет к тебе. Я не позволю ему сделать это! И пойду на все, на все, чтобы остановить его. Клянусь!

 Мередит открыла было рот, чтобы защитить Мэтта, но отец, подняв руку, остановил ее:

 — Когда поймешь, что я прав, придется сделать выбор, Мередит. Фаррел или я — и клянусь, ты примешь правильное решение, несмотря на влечение к этому человеку.

 — О нет, ошибаешься! Мне незачем делать выбор, потому что Мэтт ни в чем не виноват!

 — Ты просто ослеплена, если речь идет о Фарреле, однако я не разрешу тебе закрыть глаза на факты и притвориться, будто ничего не происходит. Будешь продолжать выполнять обязанности президента фирмы, пока мы проводим расследование. «Бенкрофт энд компани» принадлежит тебе по праву рождения, и я был не прав, когда пытался помешать тебе встать во главе фирмы. Из всего, что я услышал от Грина и Стенли, ясно, что ты действовала умно и не теряя времени. Единственная твоя ошибка также вполне понятна — ты не приняла в расчет возможность захвата, потому что не можешь найти ей логическое объяснение. И такого действительно нет, дело тут не в логике и не в бизнесе, а в мести! Поэтому ты и не смогла ничего разобрать. Когда все факты будут у нас в руках, — предупредил он, — тебе придется принять чью-то сторону и решить, хочешь ли ты помогать врагу или бороться за собственное наследство как президент этой корпорации. И ты должна будешь уведомить совет директоров о своем выборе.

 — Господи, ты ужасно ошибаешься насчет Мэтта.

 — Зато надеюсь не ошибиться в тебе, — перебил отец, — поскольку верю: ты не предупредишь его, что мы затеваем, и он не сможет замести следы.

 И, внезапно снова превратившись в измученного, больного человека, потянулся за пальто:

 — Я устал. Поеду домой отдохну. Завтра я вернусь, но сидеть теперь буду в конференц-зале. Позвони, если Бреден сумеет что-нибудь обнаружить уже сегодня.

 — Позвоню, — кивнула она со спокойным вызовом, — но ты должен обещать мне кое-что. Сейчас. Филип, уже взявшийся за ручку двери, обернулся:

 — Что именно?

 — Дай слово, что когда все обвинения с Мэтта будут сняты, ты не только извинишься перед ним за все, что наделал, но искренне и чистосердечно попытаешься подружиться с ним! Кроме того, я хочу, чтобы ты объяснил Марку, Сэму и всем остальным, перед кем чернил его, что ошибался.

 Филип попытался отмести ненужные сантименты, рассерженно пожав плечами, но Мередит была полна решимости добиться своего:

 — Да или нет?

 — Да, — выдавил он.

 Дождавшись, пока закроется дверь, Мередит рухнула в кресло, Ей и в голову не приходило предупредить Мэтта о том, что готовится, однако она смутно чувствовала, что ее заманили в хитрую ловушку, потребовав молчать, и теперь она, таким образом, оказалась на стороне тех, кто против него. Правда, одновременно она была тронута скупым признанием отца. Он действительно любит ее и одобрил все сделанное в его отсутствие! Но сильнее всего в ней говорила надежда, надежда на то, что истина выплывет наружу и отец извинится перед Мэттом, а тот окажется достаточно великодушным, чтобы не злорадствовать и принять извинения. И мысль о том, что эти двое мужчин, которых она любит, могут стать если не друзьями, то по крайней мере не врагами, поистине опьяняла. Однако, несмотря на оптимизм и уверенность в будущем, одна мысль из всего, что сказал отец, засела в мозгу сигналом тревоги.

 Вечером она ужинала с Мэттом в укромном уголке местного ресторанчика. Когда он начал расспрашивать ее о разговоре с отцом, Мередит рассказала ему почти все, исключая абсурдные обвинения в адрес Мэтта насчет подброшенных бомб и несуществующей попытки захвата. Она готова была скрыть это от мужа, помня о данном отцом обещании извиниться. Но Мередит намеренно выждала, когда они вернулись к ней домой, не желая, чтобы замечание отца стало поводом к ссоре.

 Позже, в постели, после того как они любили друг Друга, Мэтт приподнялся на локте и провел пальцем ТО изгибу ее щеки.

 — Едем ко мне, — умоляюще прошептал он. — Я обещал тебе рай, но не могу подарить его, пока мы живем в разных домах и притворяемся, что женаты лишь наполовину.

 Мередит рассеянно улыбнулась, и этого было достаточно, чтобы Мэтт насторожился. Чем она озабочена? Сжав двумя пальцами ее подбородок, Мэтт повернул к себе лицо жены.

 — Что случилось? — тихо спросил он. Стараясь, чтобы в голосе не прозвучали нотки осуждения, Мередит подняла глаза.

 — Я все думаю о том, что сказал отец, — призналась она.

 Лицо Мэтта мгновенно посуровело:

 — Что он сказал?

 — Сказал, что много лет назад ты угрожал купить его и похоронить, если он попытается встать между нами. Он, конечно, преувеличивает?

 — Нисколько, — коротко бросил он и добавил уже спокойнее:

 — В тот день, когда я сказал это, твой отец пытался подкупить меня и заставить бросить тебя. Поэтому я и начал угрожать ему.

 — Но ты не имел в виду именно это, верной — прошептала Мередит, умоляюще глядя ему в глаза.

 — В то время я готов был поручиться за каждое слово. Я всегда выполняю свои обещания, — прошептал Мэтт, прильнув к ее губам в долгом крепком поцелуе. — Но иногда, — пробормотал он, чуть отстранившись, — я могу и передумать…

 — Но ты угрожал похоронить его! Неужели действительно хотел убить?

 — Конечно, нет, хотя в то время я с радостью отделал бы его как следует!

 Успокоенная, но не полностью удовлетворенная ответом, Мередит приложила палец к его губам, чтобы заставить замолчать, и попыталась отвлечь поцелуем.

 — Почему ты сказал, что собираешься купить его? Услышав в голосе нотки сомнения, Мэтт нахмурился и поднял голову:

 — Я только успел отказаться от подачки, как он обвинил меня в том, что я охочусь за твоими деньгами. Я объяснил, что мне они не нужны, поскольку у меня скоро будет собственное состояние, достаточное, чтобы в один прекрасный день купить и продать его с потрохами. И когда я сказал, что похороню его, скорее всего подразумевал именно это.

 Лицо Мередит прояснилось; притянув его голову к себе, она ласкающе погладила Мэтта по щеке и, улыбнувшись, шепнула:

 — Как насчет еще одного поцелуя?

 На сердце было по-прежнему легко, и Мередит, счастливо улыбаясь, подняла газету, лежавшую под дверью квартиры, но при виде заголовка на первой странице едва не лишилась сознания.