• Современная серия, #2

Глава 47

 С той минуты как Мэтт предложил отпраздновать ее день рождения вчетвером, Мередит терзали тяжкие предчувствия, но приехавшие Паркер и Лайза казались исполненными такой решимости быть жизнерадостными и веселыми и ничем не испортить праздника, что Мередит убедила себя, будто она все навоображала и никакого несчастья не предвидится.

 — С днем рождения, Мер, — прошептала Лайза, крепко обнимая подругу и вручая ей коробку в яркой обертке.

 — С днем рождения, — повторил Паркер, протягивая ей небольшой тяжелый овальный футляр. — Фаррела еще нет?

 — Пока не приехал, но в кухне есть вино и закуски. Я как раз ставила все на поднос.

 — Сейчас помогу, — вызвалась Лайза. — Умираю от голода.

 Она исчезла на кухне в облаке шелка цвета сливы, отделанного бахромой.

 Проводив ее мрачным взглядом, Паркер угрюмо осведомился:

 — Почему она вечно наряжается чучелом? Неужели не может одеваться как все нормальные люди?

 — Потому что она не такая, как все, — пояснила Мередит. — Знаешь, — недоуменно нахмурилась она, — многие мужчины находят Лайзу потрясающей.

 — Мне нравится твоя манера одеваться, — сообщил он, оценивающе оглядывая ярко-красный бархатный жакет-болеро, отделанный золотой тесьмой, с аскотским галстуком5, придававшим ей вид обманчивой невинности. Жакет был расстегнут, открывая красное платье без бретелек, присобранное у талии и ниспадавшее широкими складками. Намеренно игнорируя ее попытки защитить Лайзу, Паркер улыбнулся и сказал:

 — Почему бы тебе не развернуть мой подарок до приезда Фаррела?

 В серебряной оберточной бумаге оказался голубой бархатный футляр, а внутри на атласной подкладке лежал великолепный браслет с сапфирами и бриллиантами. Мередит осторожно вынула его.

 — Как прекрасно, — прошептала она, чувствуя, что сердце болезненно сжимается, а внутренности скрутило тошнотным узлом. Слезы обожгли веки, так что перед глазами все поплыло, а блеск драгоценных камней сливался в одну неясную, неразличимую полосу. И в этот момент она поняла: ни браслет, ни Паркер не принадлежат ей. Паркеру не суждено стать ее мужем теперь, когда она предала его в мыслях и в сердце из-за безумной, страстной одержимости Мэттом.

 Подняв голову, Мередит вынудила себя встретить выжидающий взгляд Паркера и протянула ему браслет.

 — Прости, — пробормотала она, задыхаясь, — это чудесный подарок, но я… я не могу принять его, Паркер.

 — Но почему… — начал было он, хотя уже знал ответ, предвидел его за мгновение до того, как она заговорила. — Так вот оно что, — резко бросил он. — Фаррел выиграл!

 — Не совсем, — спокойно ответила она, — но что бы ни случилось между Мэттом и мной, мне все-таки, не следует выходить за тебя замуж. Ты заслуживаешь большего, чем жена, которая не может справиться с чувствами к другому мужчине.

 После короткого напряженного молчания Паркер наконец спросил:

 — Фаррел знает, что ты решила разорвать помолвку?

 — Нет! — вскинулась Мередит. — И я предпочла бы, чтобы он не знал! Это только еще больше распалит его.

 Паркер снова поколебался, но тут же взял браслет и решительно застегнул на руке Мередит.

 — Я не собираюсь сдаваться, — сообщил он, мрачно улыбаясь. — И считаю это очередным небольшим препятствием. Как же я ненавижу этого ублюдка!

 Прожужжал звонок. Паркер поднял голову и уставился на Лайзу, стоявшую в дверях с подносом.

 — Какого черта ты торчишь здесь и подслушиваешь? — обрушился он на нее, как только Мередит направилась к двери, чтобы впустить Мэтта. — И долго ты тут стояла?

 — Не очень, — ответила она поразительно мягко, «:, несмотря на их прежние ссоры. — Хочешь бокал вина?

 — Нет, — горько усмехнулся Паркер, — скорее, всю бутылку.

 Вместо того чтобы злорадствовать, Лайза наполнила бокал и поднесла ему, словно обдав при этом Паркера странно светящимся нежным взглядом огромных глаз.

 В дверях появился Мэтт, и Мередит показалось, что он своим присутствием, волей и энергией наполнил всю комнату, — С днем рождения. Выглядишь ты просто потрясающе, — поздравил он, оглядывая ее всю, от гривы блестящих золотом волос до кончиков красных туфелек.

 Мередит поблагодарила Мэтта, стараясь не замечать, как он ослепительно красив в сером строгом костюме, белоснежной сорочке и скромным галстуке в тонкую полоску.

 Лайза первая попыталась разрядить атмосферу.

 — Привет, Мэтт! — лучезарно улыбнулась она. — Ты сегодня куда больше походишь на банкира, чем Паркер.

 — Да, но у меня нет ключа Фи Бета Каппа, — пошутил Мэтт, неохотно протягивая руку Паркеру. Тот так же нерешительно протянул свою.

 — Лайза ненавидит банкиров, — пояснил он, отходя от Мэтта, и, налив себе еще вина, одним глотком осушил бокал. — Кстати, Фаррел, — с невероятной для него грубостью бросил Паркер, — наверное, вы забыли, что приглашены на день рождения. Лайза и я помнили об этом. Где же ваш подарок?

 — Я не принес его сюда.

 — Хотите сказать, что забыли, не так ли?

 — Хотел сказать, что не принес его сюда.

 — Наверное, нам пора отправляться в путь, — поспешно вмешалась Лайза, как и Мередит, желавшая поскорее увести мужчин в людное местечко, по возможности достаточно шумное, чтобы они не смогли препираться.

 — Мередит сможет открыть мой подарок позднее. Лимузин Мэтта стоял у обочины. Лайза села в машину и Мередит последовала за ней, намеренно устроившись рядом с подругой, тем самым раз и навсегда избавляясь от перебранки по поводу того, кто и с кем должен сидеть рядом. Единственным человеком, кто полностью сохранял присутствие духа и хорошее настроение, был Джо О'Хара, который не преминул внести свою лепту в атмосферу всеобщей натянутости, с широкой улыбкой объявив:

 — Добрый вечер, миссис Фаррел. Две бутылки» Дом Периньон» охлаждались в серебряных ведерках со льдом рядом с мини-баром.

 — Как насчет шампанского? Я бы хотела… — начала Лайза, но в этот момент лимузин словно бешеный сорвался с места и ракетой врезался в поток машин, распластав ее по сиденью и заставив громко охнуть.

 — Иисусе! — взорвался Паркер, стараясь удержать равновесие, прижатый к креслу той же невероятной силой инерции. — Ваш идиот водитель только что подрезал все четыре ряда движения и проехал на красный свет!

 — Он превосходно знает, что делает, — ответил Мэтт, повышая голос, чтобы перекричать рев клаксонов обозленных водителей. И никто не заметил, что старый «шевроле» повсюду следует за лимузином, переходя из ряда в ряд с той же отчаянной лихостью. И пока лимузин мчался к скоростной трассе, рассеивая встречавшиеся по пути машины, Мэтт поднял бутылку шампанского с ледяного ложа и открыл ее.

 — Поздравляю с тридцатилетием! — воскликнул он, вручая Мередит первый бокал. — Жаль только, что пропустил одиннадцать предыдущих…

 — Мередит тошнит от шампанского, — перебил Паркер и, повернувшись к Мередит, с интимной улыбкой спросил:

 — Помнишь, как тебе было плохо на вечере в честь годовщины свадьбы Ремингтонов?

 — Но у меня тогда просто кружилась голова, — возразила Мередит, сбитая с толку его тоном и странным выбором темы.

 — Ну конечно, кружилась, да еще как! — поддразнил он. — И все-таки тебя немного мутило. Заставила меня стоять с тобой на балконе в страшный холод. Помнишь, я накинул на тебя свое пальто, а потом Стен и Милли Мэйфилд тоже присоединились к нам, и мы сделали из наших пальто нечто вроде шатра.

 Повернув голову к Мэтту, он спросил холодным, высокомерным тоном:

 — Вы знаете Мэйфилдов?

 — Нет, — покачал головой Мэтт, передавая Лайзе бокал с шампанским.

 — Ну конечно, откуда же, — пренебрежительно усмехнулся Паркер. — Милли и Стен старые друзья, мои и Мередит.

 Он явно старался представить Мэтта нежеланным гостем, чужаком, и Мередит поспешила сменить тему.

 Лайза быстро присоединилась к ним, втянув Мэтта в разговор. Паркер залпом проглотил четыре бокала шампанского и рассказал еще пару забавных историй о людях, которых Мэтт, как оказалось, тоже не знал.

 Мередит никогда не слышала раньше о выбранном Мэттом ресторане, но пришла в восторг с той минуты, как ступила в фойе. Стилизованный под английский паб, с витражами на стеклах и темными деревянными панелями, «Манчестер-Хаус» мог похвалиться большой, вытянутой вдоль всей задней стены стойкой бара. Столовые по обеим сторонам фойе были маленькими и уютными, отделенными от гостиной обвитыми плющом перегородками. В гостиной, куда их проводили и попросили подождать, пока накроют стол, было полно посетителей, заранее празднующих Рождество, включая компанию человек в двадцать. Судя по громкому смеху и раскрасневшимся лицам, все уже успели опрокинуть не по одному стаканчику.

 — Какого черта мы сюда явились? Эта дыра совсем не подходит для того, чтобы отметить день рождения Мередит, — бросив уничтожающий взгляд на Мэтта, объявил Паркер.

 Стараясь ради Мередит скрыть нетерпеливое раздражение, Мэтт, не повышая голоса, парировал:

 — Но здесь можно поесть, не опасаясь, что нас узнают, и если мы хотим провести спокойный вечер, должно быть относительно темно и подальше от центра.

 — Паркер, здесь нам будет хорошо, — пообещала Мередит, и ей здесь действительно понравилось — типично английская атмосфера, и маленький оркестр играет веселую мелодию.

 — Оркестр неплохой, — согласилась Лайза, наклоняясь вперед и рассматривая музыкантов, но глаза ее тут же расширились при виде водителя Мэтта, сидевшего в дальнем конце бара.

 — Мэтт, — сказала она с недоверчивым смехом, — по-моему, твой водитель решил немного согреться и выпить пива.

 Не глядя в сторону О'Хары, Мэтт ответил:

 — На службе Джо пьет только коку, не пиво. Подошедший официант осведомился, что они будут вить, и, получив заказ, направился к бару. Он уже хотел передать заказ бармену, но тут какой-то коротышка в слишком широком пальто шагнул к нему и спросил:

 — Хочешь заработать сотню баксов, приятель? Официант поспешно повернулся:

 — Как?

 — Вон за тем столиком сидит компания важных гостей, а под пальто у меня камера.

 Он разжал ладонь, и официант увидел удостоверение корреспондента хорошо известной бульварной газеты и аккуратно сложенный стодолларовый банкнот.

 — Только не попадайтесь им на глаза, — сказал официант, сунув деньги в карман.

 Тем временем владелец ресторана, усевшись за стол метрдотеля, поднял трубку и набрал номер Ноэла Джеффа, обычно занимавшегося в газете ресторанным рейтингом.

 — Ноэл, — шепнул он, слегка поворачиваясь, чтобы новая группа посетителей, входивших в ресторан, не вздумала подслушивать. — Это Алекс, из «Манчестер-Хаус». Помнишь, я тебе говорил как-то, что в долгу у тебя за хороший отзыв о нашем ресторане? Ну-ка угадай, кто сидит здесь сейчас?

 — Да быть не может! — рассмеялся Джефф, когда Алекс назвал имена посетителей. — Может, они и в самом деле небольшое счастливое семейство, каким казались на пресс-конференции?

 — Вряд ли. Сегодня вечером мне так не показалось, — чуть громче прошептал Алекс. — Жених мрачен как грозовое облако и пьет стакан за стаканом.

 Последовало короткое задумчивое молчание, наконец, Джефф, хмыкнув, объявил:

 — Немедленно выезжаю вместе г фотографом. Отведи нам столик поближе, но так, чтобы они нас не видели.

 — Нет проблем. Но не забудь: когда станешь писать об этом, упомяни название ресторана, только без ошибок, и дай адрес.

 Алекс повесил трубку, в таком восторге от возможности получить бесплатную рекламу в газете, не говоря уже об упоминании богачей, посещающих его заведение, что немедленно позвонил на несколько теле — и радиостанций.

 К тому времени как официант принес вторую порцию спиртного, а потом и третью, специально для Паркера, Мередит уже сообразила, что бывший жених слишком много пьет. Само по себе это не было таким уж страшным, не пускайся Паркер время от времени в воспоминания о случаях, происходивших с ним и Мередит, начиная каждую фразу со слов:

 — А помнишь…

 Мередит не всегда могла вспомнить, но с каждой минутой все острее сознавала, что Мэтт начинает злиться.

 Мэтт не просто злился. Им овладело холодное бешенство. Вот уже три четверти часа он был вынужден слушать остроумные побасенки Рейнолдса, направленные на то, чтобы доказать, каким ничтожеством на самом деле является Мэтт и насколько выше его на общественной лестнице стоят Мередит и Паркер независимо от того, миллионер он или нет. Одна история сменяла другую… о том, как Мередит сломала теннисную ракетку на турнире в загородном клубе… о какой-то дурацкой вечеринке, устроенной директрисой закрытой школы, где Мередит уронила ожерелье… и еще одна — о матче по поло, на который он ее недавно водил.

 Когда Паркер стал рассказывать о благотворительном аукционе, в котором они вместе участвовали, Мередит поспешно встала.

 — Мне нужно в дамскую комнату, — объявила она, намеренно перебивая Паркера. Лайза тоже поднялась:

 — Я иду с тобой.

 Как только они оказались в дамской комнате, она со страдальческим видом облокотилась на раковину:

 — Больше я этого не вынесу. В жизни не представляла, что можно так испортить вечер.

 — Может, я притворюсь, что мне плохо, и попрошу проводить меня домой? — осведомилась Лайза с широкой улыбкой, подходя к зеркалу, чтобы подкрасить губы. — Помнишь, ты это сделала ради меня, когда мы с двумя парнями были в «Бенсон-Хилл»?

 — Паркер и глазом бы не моргнул, если бы мы свалились в обморок у его ног, — раздраженно бросила Мередит. — Он слишком занят тем, как бы поудачнее спровоцировать Мэтта на ссору.

 Тюбик помады замер в воздухе, и Лайза бросила на Мередит гневный взгляд искоса:

 — Мэтт сам его подначивает!

 — Да он слова не сказал!

 — Вот именно! Только смотрит на Паркера, как на клоуна в цирке! Паркер не привык проигрывать, но сегодня он потерял тебя! А Мэтт сидит и молча злорадствует, зная, что обязательно выиграет.

 — Просто поверить не могу! — взорвалась Мередит, стараясь, однако, говорить потише. — Все эти годы ты покоя не давала Паркеру, придиралась к нему, даже когда он был прав. Сегодня же он кругом виноват и пьян к тому же, а ты защищаешь его! Мэтт ничего не выиграл! И вовсе не издевается над Паркером. Он, возможно, выглядит так, будто забавляется выходками Паркера, но на самом деле Мэтт взбешен! По-настоящему взбешен! И все потому, что Паркер выставляет его парией и отверженным!

 — Это тебе кажется, — ответила Лайза с таким свирепым негодованием, что Мередит в изумлении отступила. Но злость тут же сменилась угрызениями совести, когда Лайза добавила:

 — Просто не понимаю, как ты могла считаться невестой человека, к которому не питаешь ни капли сочувствия?

 Официант минуту назад сообщил Мэтту, что столик готов, и Мэтт, полуобернувшись, заметил Мередит и Лайзу, пробиравшихся сквозь битком набитую гостиную Паркер к тому времени покончил с воспоминаниями и принялся донимать Мэтта намеренно неприязненными вопросами о его происхождении, ехидно ухмыляясь над каждым ответом.

 — Скажите, Фаррел, — начал он срывающимся голосом, так громко, что сидевшие за соседним столиком посетители начали оборачиваться, — где вы учились? Я забыл.

 — Университет штата Индиана, — буркнул Мэтт, не сводя глаз с Лайзы и Мередит.

 — Я окончил Принстон.

 — И что из этого?

 — Простое любопытство. А как насчет спорта? Играете во что-нибудь?

 — Нет, — процедил он, вставая и отодвигая стул, чтобы немедленно направиться к столику, как только подойдут женщины.

 — Что же вы делали в свободное время? — не желал отстать Паркер и тоже поднялся, покачнувшись на нетвердых ногах.

 — Работал.

 — где?

 — Механиком на сталелитейном заводе.

 — Я играл в поло, немного занимался боксом. И, — добавил он, окидывая Мэтта пренебрежительным взглядом, — был первым, кто поцеловал Мередит.

 — Ну а я лишил ее девственности, — бросил Мэтт, доведенный до крайности, не отводя глаз, однако, от Лайзы и Мередит, которые были уже рядом.

 — Ах ты, сукин сын! — прошипел Паркер и размахнулся, намереваясь влепить Мэтту в челюсть.

 Тот едва сумел увернуться, чисто инстинктивно загородился левой рукой и развернулся правой. И тут разразился ад — женщины вопили, мужчины повскакивали со стульев. Паркер рухнул на пол, и в глубине комнаты взорвались вспышки фотокамер Лайза обозвала Мэтта подонком; он обернулся к ней, и маленький кулачок врезался ему в глаз в тот момент, когда Мередит нагнулась, чтобы помочь Паркеру подняться. Мэтт механически отвел руку, чтобы ответить ударом на удар, но понял, что это Лайза напала на него, замер, дернулся, почувствовав, как его локоть наткнулся на что-то твердое, и тут же послышался крик Мередит. Джо ринулся вперед, расталкивая разбегавшихся посетителей, а Мэтт стиснул запястья Лайзы, чтобы не дать этой дикой кошке снова напасть на него, и тут словно ниоткуда появились фотографы, непрерывно треща камерами. Свободной рукой Мэтт оттащил Мередит от распростертого тела Паркера и почти швырнул на Джо.

 — Убери ее отсюда! — заорал он, пытаясь загородить собой жену от репортеров — Увези домой!

 И неожиданно Мередит ощутила, как ноги отрываются от земли, и ее буквально протискивают сквозь толпу к вращающимся дверям кухни.

 — Там черный ход, — пропыхтел Джо, волоча ее мимо испуганных поваров, маячивших у дымящихся кастрюль и сковород, и ошеломленных официантов с подносами. Джо налег плечом на заднюю дверь с такой силой, что она с шумом распахнулась и ударилась о кирпичную стену. Они мгновенно утонули в ледяном ночном воздухе. Джо, не сбавляя шага, помчался вместе с Мередит на стоянку, не обращая внимания на охранника, и, рывком открыв дверцу лимузина, толкнул Мередит на пол у заднего сиденья.

 — Лежите смирно, — скомандовал он, захлопывая дверь и подбегая к месту водителя.

 Мередит, потеряв всякое ощущение реальности, уставилась на пушистые волокна темно-синего коврового покрытия, торчавшие в полудюйме от ее широко открытых глаз, не в силах поверить, что подобное происходит с ней. Отказываясь валяться на полу, она попыталась приподняться и сесть, но в этот момент мотор взревел, «кадиллак» рванулся-с места и, скрежеща шинами, с бешеной скоростью на двух колесах свернул за угол. Мередит снова швырнуло на пол, и она неловко рухнула вниз, боясь пошевелиться. Уличные огни сливались в одно белое пятно, но обезумевшая машина пересекала одну улицу за другой, и до Мередит наконец дошло, что они не кружат поблизости от ресторана и не собираются возвращаться за Лайзой.

 Наконец ей с трудом удалось устроиться на сиденье, и теперь оставалось приказать этому маньяку, которого Мэтт считал водителем, замедлить скорость и вернуться в ресторан.

 — Извините… Джо, — окликнула она, но Джо был слишком занят, пытаясь нарушить все мыслимые правила движения, чтобы обращать на нее внимание, к тому же вой клаксонов машин разгневанных водителей заглушал все звуки. Мередит, рассерженно вздохнув, встала на колени, прижалась грудью к спинке сиденья и просунула голову в окошко, отделяющее место водителя от пассажирского сиденья.

 — Джо! — повторила она прерывающимся от страха голосом, поскольку в этот момент они едва увернулись от небольшого грузовика. — Пожалуйста, помедленнее! Я боюсь!

 — Не беспокойтесь, миссис Фаррел, — заверил Джо, разглядывая ее в зеркальце заднего обзора, — никто нас не остановит. Даже если нас перехватят, все равно близко не подойдут, ведь я упакован!

 — Упакован? — тупо повторила Мередит, глядя на пустое место рядом с ним, почти ожидая увидеть полураскрытый чемодан. — Что же вы упаковали?

 — Удочку.

 — Вы собираетесь на рыбалку? Сейчас?! Джо разразился лающим смехом и вместо объяснений распахнул черный пиджак.

 — Удочка, — повторил он, и Мередит широко раскрытыми от ужаса глазами уставилась на рукоятку револьвера, торчащую из кобуры, укрепленной под мышкой.

 — О Боже! — выдохнула она и, мгновенно обмякнув, сползла на сиденье, мучаясь мыслями о том, что могло случиться с Лайзой. Мужчины довели Мередит до того, что ей было совершенно все равно, если Паркер и Мэтт проведут эту ночь в тюрьме за нарушение порядка в общественном месте, но о Лайзе она беспокоилась. Мередит видела, как Паркер первым замахнулся на Мэтта и промахнулся, и не сомневалась, что он затеял драку, но не намеревалась оправдывать Мэтта, ведь он был трезв и все же превратил дурацкий выпад пьяного в трактирную свару!

 Мередит припомнила, что Лайза возилась с застежкой сумочки в ту минуту, когда Паркер замахнулся на Мэтта, подняла глаза, услышав чей-то крик, и увидела, как Паркер валится на пол. Скорее всего именно поэтому Лайза ринулась в драку… наверняка из совершенно дурацкого и непонятного желания защитить Паркера, к которому, казалось, всегда питала неприязнь. Сцены одна за другой проплывали перед глазами Мередит, и не будь ей так противно, она наверняка рассмеялась бы при воспоминании о том, как Лайза отводит кулак, чтобы влепить Мэтту прямо в глаз. В такие моменты можно лишь пожалеть, что у нее, как у Лайзы, никогда не было братьев, на которых можно было бы оттачивать мастерство, мрачно думала Мередит. Правда, она не видела, попала ли Лайза в цель, потому что сама в то время наклонилась, чтобы помочь Паркеру, но когда подняла голову, локоть Мэтта врезался ей в глаз, и до Мередит только сейчас дошло, что вокруг глаза все онемело. Осторожно притронувшись к нему кончиками пальцев, она обнаружила, что глаз сильно припух.

 Несколько минут спустя, она вздрогнула от резкого телефонного звонка. Такой обычный звук казался странно неуместным в летящем лимузине, за рулем которого, по всей вероятности, сидел бывший гангстер.

 — Это вас, — жизнерадостно объявил Джо. — Мэтт. Они благополучно убрались из ресторана. Все в порядке. Он хочет поговорить с вами.

 Известие о том, что Мэтт звонит ей сейчас, после всего, что ей пришлось вынести по его вине, подействовало на Мередит как фитиль, поднесенный к пороховой бочке. Она буквально сорвала трубку с рычагов, вделанных в боковую панель, и поднесла к уху.

 — Джо говорит, что у тебя все благополучно, послышался тихий низкий голос Мэтта. — Твое манто у меня, и…

 Но Мередит не собиралась слушать дальше. Очень медленно, с огромным злорадством и бесконечным удовлетворением она положила трубку. Десять минут спустя, когда впереди уже виднелся дом Мередит, Джо со всей грациозностью пилота «Боинга — 727», приземляющегося на слишком короткой посадочной полосе, с зубодробительным скрежетом тормозов остановил лимузин, и поскольку смог не убить Мередит, врезавшись в мчавшуюся навстречу машину, и не дал ей попросту умереть от страха, широким жестом распахнул дверцу и, удовлетворенно улыбаясь, объявил:

 — Приехали, миссис Фаррел, живые и здоровые. Мередит сжала кулаки. Но тридцать лет цивилизованного поведения и заложенные в детстве основы хорошего воспитания нелегко преодолеть, поэтому она вынудила пальцы разжаться, вышла из машины на подгибающихся ногах и вежливо, хотя и фальшивым голосом пожелала Джо доброй ночи. Однако он настоял на том, чтобы проводить ее, и все оказавшиеся в этот момент в вестибюле обернулись, с изумлением разглядывая ее, — от охранника до жильцов, пораньше возвращавшихся домой.

 — Д-добрый вечер, м-мисс Бенкрофт, — пролепетал, заикаясь, охранник, раскрыв от изумления рот.

 Мередит, естественно, отнесла столь пристальное внимание на счет своего внешнего вида, но, мужественно подняв подбородок, решила идти напролом.

 — Добрый вечер, Терри, — ответила она с вежливой улыбкой, поспешно выдергивая руку из лапы Джо.

 Однако через несколько минут, когда Мередит открыла дверь квартиры и взглянула на свое отражение в зеркале фойе, ей стало не до улыбок. Она замерла как вкопанная, расширив от ужаса глаза, и невольно расхохоталась. С одного бока волосы стояли дыбом, с другого же выглядели так, словно укладывались электрическим миксером. Жакет-болеро, так изящно сидевший на ней в начале вечера, наполовину свисал с плеча, а аскотский галстук был безнадежно помят.

 — Очень мило, — саркастически сообщила она своему отражению и закрыла за собой дверь.

 

 — Мне в самом деле пора домой, — вздохнул Паркер, потирая ноющую челюсть, — уже одиннадцать часов.

 — Твой дом наверняка осадили репортеры, — твердо объявила Лайза — Вполне можешь переночевать у меня.

 — А Мередит? — вспомнил Паркер, когда Лайза вернулась из кухни и протянула ему очередную чашку чая.

 Лайза ощутила странную колющую боль в сердце при мысли о том, что он по-прежнему мечтает о женщине, которая его не любит. И, более того, для него, вероятно, она последняя женщина на Земле, удостоенная его внимания.

 — Паркер, — мягко предупредила она, — там все кончено.

 Он поднял голову, оглядел Лайзу в неярком свете лампы, только сейчас поняв, что она имеет в виду его будущее с Мередит.

 — Знаю, — мрачно кивнул он.

 — Но это еще не конец света, — продолжала Лайза, усаживаясь рядом, и Паркер в который раз заметил, как огонь играет рубиновыми отблесками в ее волосах. — Ваши отношения с Мередит были очень удобными для вас обоих, но знаешь, что происходит с такими браками через несколько лет?

 — Нет, а что, по-твоему?

 — Превращаются в тоску смертную. Паркер молча допил чай и, поставив кружку, принялся осматриваться, поскольку неизвестно почему опасался взглянуть на Лайзу Обстановка комнаты сочетала в себе элементы эклектического модерна и очаровательного традиционного стиля с совершенно неожиданными для характера Лайзы предметами искусства, расставленными там и сям. Комната была похожа на хозяйку — такая же дерзкая, ослепительная, переменчивая. Ацтекская маска стояла на вызывающе современной зеркальной подставке рядом с креслом, обитым светло-персиковой кожей, а рядом располагался горшок с плющом. Зеркало над камином явно относи лось к концу двадцатого века, а на каминной доске были расставлены английские статуэтки из фарфора «челси»6.

 Паркер, не находя себе места, одолеваемый вопросами, непрерывно терзавшими мозг, подошел к камину и стал рассматривать статуэтки.

 — Прекрасная работа, — искренне похвалил он. — Восемнадцатый век, не так ли?

 — Да, — тихо ответила Лайза.

 Паркер возвратился, встал перед ней, старательно Отводя глаза от груди, видневшейся в треугольном вырезе платья сливового цвета, и наконец задал вопрос, мучивший его больше всего:

 — Что заставило тебя наброситься на Фаррела, Лайза?

 Лайза вздрогнула и резко вскочила.

 — Не знаю, — солгала она, потому что его близость и долгожданное присутствие здесь вызывали дрожь в голосе.

 — Ты меня не выносишь, однако ринулась на защиту словно ангел мщения, — настаивал Паркер. — Почему?

 Лайза, кусая губы, мысленно спорила с собой. Что лучше — отделаться шуткой или рискнуть всем и признаться, прежде чем какая-нибудь соперница снова завладеет им? Паркер сбит с толку и требует объяснений, но Лайза инстинктивно понимала, что он никак не ожидает признания в любви.

 — А почему ты считаешь, что я тебя не выношу?

 — Да ты смеешься, — язвительно бросил он. — Сама ведь никогда не упускала случая высказать свое мнение обо мне и моей профессии.

 — Ax, ты об этом! — махнула она рукой. — Я… я просто привыкла поддразнивать тебя.

 Она отвела взгляд от этих пронизывающих голубых глаз и направилась в кухню, расстроенная тем, что Паркер взял поднос и последовал за ней.

 — Почему? — не отступал он.

 — Почему я дразнила тебя?

 — Нет, но ты можешь начать с этого. Лайза пожала плечами, делая вид, что поглощена уборкой, но на самом деле мысли лихорадочной вереницей кружились в голове. Паркер — банкир, он привык докапываться до сути вещей, а ее объяснения его не убедили. Либо придется врать дальше, что, конечно, не сработает, либо она может поставить все на карту и сказать правду. Лайза решила сыграть ва-банк. Она отдала ему сердце много лет назад, и теперь ей нечего терять, кроме разве гордости.

 — Помнишь то время, когда тебе было лет девять-десять? — нерешительно спросила она, смахивая несуществующие крошки со стола.

 — Да, я вполне на это способен, — сухо заверил он.

 — Тебе тогда нравилась какая-нибудь девчонка и ты хотел, чтобы она обратила на тебя внимание?

 — Предположим.

 Громко сглотнув слюну, Лайза ринулась вперед, потому что отступать было некуда:

 — Не знаю, как поступали мальчики из закрытых школ, но соседские парнишки обычно бросались палками. Или дергали за косички. Они делали так, потому что не знали другого способа заставить заметить их.

 Вцепившись обеими руками в край стола, Лайза ждала ответа, но Паркер, стоя за ее спиной, продолжал молчать, и внутри у нее все сжалось. Она глубоко, прерывисто вздохнула и, глядя в одну точку, добавила:

 — Ты знаешь, как я отношусь к Мередит? Если бы не она, я никогда не добилась бы ничего в жизни.

 Лишь благодаря ей я получила образование, профессию и хорошую работу. Она самый лучший, самый добрый человек, которого я только знаю. Я люблю ее гораздо больше собственных сестер. Паркер, — безнадежно договорила она, — можешь ты только представить, как… как это ужасно… любить мужчину, который сделал предложение твоей лучшей подруге? Наконец Паркер заговорил.

 — Я, очевидно, слишком много выпил, отключился или в бреду, — провозгласил он ошеломленно. — Утром, когда меня приведут в чувство, необходимо рассказать какому-нибудь психоаналитику мой сон. Но а всякий случай, чтобы я точно мог изложить все детали, повтори, пожалуйста: ты действительно сказала, что влюблена в меня?

 Плечи Лайзы тряслись от смеха, хотя из глаз почему-то хлынули слезы.

 — С твоей стороны было ужасно глупо ничего не заметить.

 Его руки опустились на ее плечи.

 — Лайза, ради Бога… я не знаю, что сказать. Мне очень жа…

 — Не смей ничего говорить! — вскрикнула она. — И особенно, что сожалеешь!

 — Но что же мне в таком случае делать?! Лайза откинула голову, не вытирая бегущие по щекам ручьи, и обратилась к потолку раздраженно-страдальческим тоном:

 — Боже, как можно было влюбиться в такого совершенно лишенного воображения кретина?

 Пальцы сжали ее плечи чуть сильнее, и Лайза нехотя позволила Паркеру повернуть ее к лицом к нему.

 — Паркер, — вздохнула она, — в такую ночь, когда два человека так отчаянно нуждаются в утешении и к тому же обнаружили, что они мужчина и женщина, неужели тебе не ясен ответ?

 Паркер не шевельнулся, и сердце Лайзы на миг, казалось, перестало биться, но тут же бешено заколотилось, когда его пальцы коснулись ее подбородка и чуть приподняли.

 — Вероятнее всего, это крайне ошибочная идея, — покачал он головой, глядя на ее мокрые ресницы, удивленный и тронутый ее словами и тем, что она так безоглядно предлагает.

 — Жизнь — это всего-навсего одна большая игра, — сказала она ему, и Паркер запоздало сообразил, что Лайза смеется и плачет одновременно. Но тут он вообще забыл обо всем, потому что руки Лайзы обвили его шею и жаркие сладостные губы прижались к его губам, а его руки по собственной воле обняли Лайзу, притягивая ее все ближе и сжимая все сильнее. Лайза встретила его на полпути, словно бросая вызов, побуждая сделать еще один шаг… и вскоре он окончательно потерял рассудок, увлекая ее за собой в бездну безрассудной страсти….