• Уэстморленды [Джудит Макнот], #3

Глава 42

 – Еще что-нибудь, милорд?

 Стивен опустил бокал, поднял голову и тупо уставился на дворецкого, стоявшего в дверях спальни.

 – Нет, – коротко бросил он.

 Он заставил священника и всю семью прождать целый день, почему-то уверенный в том, что Шеридан Бромлей вернется, и отпустил их лишь три часа назад. И она вернулась бы, если бы не чувствовала за собой вины и действительно потеряла память. И не только, чтобы оправдать себя. А еще и спросить, почему он притворялся ее женихом. Но она не вернулась, значит, с самого начала знала правду и ей не о чем было спрашивать.

 Факты – упрямая вещь, и самый крепкий напиток не мог погасить пылавшую в его душе ярость. Значит, никакой амнезии у Шеридан Бромлей не было. Просто, когда к ней после ушиба вернулось сознание, она решила воспользоваться блестящей возможностью роскошно пожить некоторое время, а от перспективы стать его женой пришла в полный восторг. Можно представить себе, как она хохотала, когда он разыгрывал из себя ее жениха, а она сама – Чариз Ланкастер, свою госпожу.

 И это он, со своим жизненным опытом, которым так кичился, снова попал в ловушку, расставленную женщиной, как это повелось с древних времен, пожалел невинную, отчаявшуюся девушку. Первый раз так было с Эмили, а теперь – с Шеридан Бромлей. Чем больше Стивен об этом думал, тем больше ожесточался. Какой же он идиот! С таким талантом Шерри вполне могла стать актрисой и вместе с остальными, такими же амбициозными, как она, шлюхами выделывать ночами курбеты и развлекать публику. Стивен отпил еще глоток, перебирая в памяти ее лучшие роли: особенно впечатляющей была первая… Он уснул, сидя у ее постели, а утром его разбудил ее плач. «Я не знаю, какое у меня лицо, – говорила она сквозь слезы, заставляя его сердце сжиматься. – Это, конечно, не так уж и важно, но раз вы уже проснулись, опишите мне мое лицо». А однажды она решила продемонстрировать ему свои волосы, на всякий случай, если он еще не успел заметить их чарующую красоту. Стивен не мог думать об этом без отвращения. «Они не каштановые. Посмотрите на них. Они рыжие…»

 Каким же он был ослом, когда буквально остолбенел при виде этих рассыпавшихся, сверкавших волос. Он даже мысленно сравнил ее с рыжей Мадонной. «Они просто… просто, как медь!» – сказала она с недовольной миной. Даже тут притворялась, хотя знала, что волосы у нее роскошные. «От Констанцы – горничной – я узнала, что вы – граф, и я должна называть вас «милорд», – говорила она с притворным смущением. – Ну, а мне известно лишь то, что сидеть в присутствии короля можно только с его разрешения».

 А как она умоляла его, встав однажды с постели: «Расскажите мне о моей семье, я совсем ничего не помню». Тут она была просто неподражаема. И когда он сказал, что отец ее – вдов и она единственный ребенок в семье, она умоляюще посмотрела на него своими большими глазами и спросила: «А мы очень любили друг друга?»

 Лишь однажды Шерри чуть не проговорилась. Когда речь зашла о дуэнье. Она тогда сказала со смехом: «Мне не нужна компаньонка, я сама…» И теперь Стивен считал это неоспоримым доказательством ее непорядочности.

 Ей очень нравилось общество слуг. И немудрено. Они были близки ей по духу.

 – Боже, какая блестящая маленькая авантюристка! – скрипнув зубами, воскликнул Стивен.

 Она и не рассчитывала выйти за него замуж. Видимо, надеялась, что он возьмет ее на содержание и купит ей дом. Не больше. А он, видите ли, решил жениться на ней! Он допил свой бокал и пошел в гардеробную.

 Когда они уезжали из Альмака, эта рыжая бестия категорически отказалась выйти за него, но не прошло и часа, как она согласилась, причем с таким видом, будто осчастливила его.

 Стивен сорвал с себя и швырнул на пол рубашку. А потом и все остальное, поскольку вспомнил, что одевался для церемонии. На полу образовалась целая куча одежды. И в тот момент, когда Стивен надевал халат, вошел Дэмсон и, ошеломленный открывшейся ему картиной, поспешно принялся подбирать с пола вещи.

 – Сожги их! – бросил Стивен. – Унеси отсюда и ложись спать. А утром пусть все ее вещи выбросят из дома!

 Он стоял у камина, держа бокал с остатками спиртного, когда снова услышал стук в дверь.

 – Что еще, черт возьми, стряслось?! – заорал он, увидев на пороге бледного, с совершенно измученным видом бывшего дворецкого Берлтона.

 – Не подумайте, милорд, что я сую нос не в свое дело, но я не вправе утаить от вас сведения, которые могли бы вас заинтересовать.

 Стивен еле сдержался, чтобы не наброситься с руганью на старого слугу, осмелившегося напомнить ему о Шеридан Бромлей.

 – Говорите же! Или вы так и будете стоять здесь всю ночь?!

 – Доктор Уайткомб просил меня лично присматривать за мисс Ланка… за молодой леди, – сказал насмерть перепуганный резким тоном графа старик.

 – Ну и… – процедил Лэнгфорд сквозь зубы.

 – Поэтому, когда леди не помня себя ушла сегодня из дома, я счел своим долгом послать лакея за ней проследить. Она… она пошла к месье Дю Виллю, милорд. И сейчас она там… – Он не договорил, поскольку граф так посмотрел на него, что помощник дворецкого почел за лучшее удалиться и, отвесив поклон, пятясь исчез за дверью.

 – Дю Вилль! Она пошла к Дю Виллю. Маленькая сучка! – воскликнул граф.

 Нет, он не побежит за ней. Она для него больше не существует, и ему наплевать, куда она пошла и с кем собирается переспать.

 Такая, как она, не пропадет, из любой ситуации найдет выход. «Чего только она не наговорила Дю Виллю, чтобы он оставил ее у себя», – подумал Стивен, зло усмехнувшись. Но Дю Вилль не Стивен, ей его не провести, вряд ли он поверит ее сказкам.

 Скорее всего Дю Вилль найдет ей где-нибудь уютный домик, если она хорошенько попросит его, и будет ублажать в постели.

 «Рыжая колдунья, – думал он в ярости, – прирожденная куртизанка, второй такой не сыщешь на свете».

 

 Стоя у окна в доме Николаса Дю Вилля и уткнувшись лбом в холодное стекло, Шерри смотрела на ночную улицу; слезы жгли глаза, но плакать уже не было сил. Только сейчас, после шести часов пребывания в этом доме, девушка наконец до конца осознала, что с ней произошло: она все потеряла. Решительно все.

 Шерри вернулась к постели и легла, слишком измученная, чтобы бороться с нахлынувшими воспоминаниями. Она закрыла глаза, но сон не шел к ней. Она снова и снова представляла себе его небрежную улыбку и ласковый взгляд.

 «Мисс Ланкастер… не окажете ли мне честь станцевать со мной этот танец?» Судорожно сглотнув, Шерри еще крепче сомкнула веки, но по-прежнему ощущала на губах какой-то особый вкус его поцелуев в карете. «Вот почему мы поженимся», – сказал он охрипшим голосом, как всегда, когда они целовались. Не может быть, чтобы он притворялся, ему нравилось ее целовать, утешала она себя. Она должна в это верить, иначе невозможно жить дальше.

 Но все эти сладостные воспоминания принадлежали Шерри Бромлей, а не Чариз Ланкастер. Стараясь их удержать, Шерри легла ничком и уснула. Ей снились крепкие объятия Стивена и его поцелуи, от которых захватывает дух… Она позволяла ему ласкать себя и млела от этих дерзких ласк, не думая о том, хорошо это или плохо, забыв обо всем на свете. Сон вернул ей мечты, которым наяву не суждено было сбыться.

 

 Облаченная в халат, Уитни стояла у детской кроватки, залюбовавшись сыном, похожим на ангелочка. В это время дверь приоткрылась и вошел ее муж. Уже давно Уитни не видела Клейтона таким мрачным.

 – Я не могла заснуть, – шепнула Уитни, заботливо натягивая на плечи Ноэля одеяло.

 У малыша были темные волосы и квадратный подбородок, как и у отца. Стоя позади Уитни, муж обнял ее за талию.

 – Давно я не благодарил тебя за то, что ты подарила мне наследника, – шепнул он ей на ушко, с улыбкой глядя на сына.

 – Ты прав, очень давно, еще прошлой ночью. – Уитни попыталась улыбнуться.

 Оба, как ни старались, не могли скрыть друг от друга, что думают о несостоявшемся венчании, хотя ни словом об этом не обмолвились.

 Первой не выдержала Уитни.

 – Никак не могу прийти в себя, – призналась она.

 – Я тоже, – тихо откликнулся Клейтон.

 – Никогда не забуду выражения лица Стивена, когда он понял, что она не вернется.

 – Да, это трудно забыть, – ответил Клейтон.

 – Он продержал викария до десяти вечера. Как она могла так с ним поступить? Уму непостижимо!

 – Никто из нас не знал ее по-настоящему.

 – Стивен с ума по ней сходил. Смотрел на нее просто с обожанием. Глаз не мог отвести.

 – Все это я видел.

 – Если бы не Стивен, ты женился бы на Ванессе, а я вышла бы за другого, и не было бы Ноэля.

 Клейтон откинул прядь волос с ее плеча и нежно поцеловал в висок, в то время как она продолжала:

 – Я до сих пор благодарна Стивену за это и от всей души желала ему счастья, такого же, как у нас с тобой.

 – Пойдем в постель, дорогая, – сказал Клейтон, склонившись над кроваткой и слегка взъерошив сыну волосы. – Стивен уже не мальчик, – продолжал он, увлекая ее в спальню, – и сам с этим справится, потому что теперь это для него важнее всего.

 – А тебе легко было справиться… – она осеклась, не желая напоминать об ужасной ночи, поставившей их брак под угрозу, – когда мы отдалились друг от друга?

 – Нелегко.

 Они легли, и она прильнула к нему, а он заметил:

 – Но я знал тебя достаточно долго, не то что Стивен Ча… Шеридан Бромлей.

 Она кивнула, коснувшись своей нежной щекой его руки, а он крепко обнял ее, потому что хорошо помнил событие, из-за которого они едва не расстались.

 – Дело совсем не во времени. Разве мы так уж долго встречались после того, как снова увиделись в Англии, прежде чем ты влюбился в меня?

 Клейтон улыбнулся:

 – Я не забыл тот вечер. Тогда ты призналась мне, что подсыпала перца в нюхательный табак своему учителю музыки.

 – Насколько я помню, я рассказала тебе об этом всего через неделю или две после моего возвращения из Франции.

 – Пожалуй, что так.

 – Клейтон?

 – Да, дорогая? – прошептал он.

 – Напрасно ты думаешь, что Стивену легко будет с этим справиться. У него не было отбоя от женщин, но за все это время только Шерри сумела завоевать его сердце, не считая Эмили, и видишь, каким он стал после этого циником.

 – Стоит Стивену лишь пошевелить пальцем, как десятки красивых женщин выстроятся в очередь, чтобы утешить его. И на этот раз он не станет ими пренебрегать, ибо его гордости и его сердцу нанесен удар куда более чувствительный, чем в случае с Эмили, – мрачно заявил Клейтон. – Заведет себе какую-нибудь «кошечку» и отвлечется на время.

 – Ты тогда тоже так поступил? – спросила Уитни.

 – Разумеется, – не колеблясь ответил он.

 – Как это похоже на мужчин, – строго сказала Уитни.

 Клейтон с трудом сдержал улыбку и запечатлел на ее нежных губах поцелуй.

 – Вы выше этого, мадам? – спросил он, насмешливо изогнув бровь.

 – Еще бы, – устроившись поудобнее, ответила она.

 – В таком случае, – заметил Клейтон, перевернувшись на спину и увлекая ее за собой, – твое место – сверху.

 Немного погодя, сонный и удовлетворенный, он прижался к ней и закрыл глаза, но почти тотчас открыл их, когда она окликнула его:

 – Клейтон?

 Что-то в ее тоне заставило его насторожиться.

 – Ты заметил, что Чарити Торнтон была вся в слезах, оттого что Шеридан Бромлей не вернулась? – Так и не дождавшись ответа, она снова спросила: – Так ты заметил?

 – Да, – ответил он осторожно. – А почему ты спрашиваешь?

 – Понимаешь, она сказала мне, что, став дуэньей, наконец после многих десятилетий, почувствовала себя кому-то нужной, полезной, и вид у нее при этом был такой несчастный. А потом добавила, что потерпела фиаско, потому что не смогла найти мисс Бромлей другого жениха.

 – Да, мы оба это слышали, Стивен и я, – ответил он, еще больше насторожившись. – Видимо, она хотела сказать, что лучше бы мисс Бромлей обвела вокруг пальца кого-нибудь другого, а не ее драгоценного Стивена.

 – Ну, это почти одно и то же.

 – Лишь в том случае, если между глупостью и благоразумием не видеть никакой разницы. Но с какой стати мы обсуждаем это именно сейчас? – спросил он, не ожидая услышать в ответ ничего хорошего.

 – Потому что я… предложила Чарити пожить у нас. – Уитни показалось, что муж перестал дышать. – Попрошу ее присмотреть за Ноэлем.

 – Было бы разумнее попросить Ноэля присмотреть за ней.

 Уитни не знала, сердится Клейтон или просто посмеивается над ней, и добавила:

 – Разумеется, вся ответственность будет лежать на гувернантке, но Чарити мы об этом не скажем.

 – Ответственность за Ноэля или за Чарити Торнтон?

 – Ты сердишься? – спросила Уитни, пряча нервную усмешку.

 – Нет, скорее я… потрясен.

 – Потрясен?

 – Ну да, твоей проницательностью. Часом раньше, до того как я вымотался, занимаясь любовью, я отреагировал бы на такую новость весьма бурно, но сейчас у меня слипаются глаза.

 – Только на это я и рассчитывала, – призналась Уитни.

 – Так я и предполагал, – ответил он после затянувшегося молчания.

 В его тоне жена уловила недовольство и, прикусив губу, внимательно вглядывалась в его непроницаемое лицо.

 – Что ты там ищешь, любовь моя?

 – Прощение. – В глазах Уитни была мольба, и Клейтону стоило больших усилий не улыбнуться. – Великодушие мужа по отношению к своей разволновавшейся жене, – продолжала Уитни. – Благородство, проявляющееся в терпимости. Наконец, юмор.

 – А может быть, все вместе, – спросил Клейтон, не сдержав улыбки, – в одном мужчине? Да еще после того, как жена сообразила пригласить в дом выжившую из ума старуху?

 Сдерживая смех, Уитни кивнула.

 – В таком случае считай, что тебе повезло: именно такой муж тебе и достался. – Он криво усмехнулся и закрыл глаза.