• Романтическая серия, #3

Глава 29

 Герцог Стэнхоупский настоял, чтобы на большой свадебный банкет были приглашены все светские знаменитости, дабы окончательно положить конец сомнениям вокруг Яна и Элизабет Поэтому отпраздновать свадьбу было решено не в

 Хэвенхёрсте который не только не мог бы вместить тысячу гостей, но даже не имел необходимой меблировки, а в Монтмэйне. Стоя у входа в бальную залу, которую армия садовников Яна превратила в гигантскую, увитую цветами беседку с углублением в конце зала Элизабет всеми силами пыталась изгнать из своей памяти воспоминание об утреннем визите Вордсворта. Но несмотря на все ее усилия, его слова все еще окутывали ее, словно пеленой, — достаточно тонкой, однако, чтобы она могла продолжать улыбаться и делать вид, что ничего не случилось.

 Элизабет боролась с волнением единственным способом, который был сейчас в ее распоряжении: как только на нее накатывали страх и уныние, она смотрела на

 Яна. При взгляде на него, как она убедилась за те несколько часов, что прошли после венчания, все ее сомнения исчезали, и обвинения Вордсворта казались нелепыми — какими они, в сущности, и были. Если же Яна поблизости не было, она изображала на лице улыбку и притворялась перед всеми, да и перед самой собой, счастливой и беззаботной невестой. И чем больше она притворялась, тем больше чувствовала себя ею.

 Сейчас Яна поблизости не было — он пошел принести ей шампанского и задержался поболтать с друзьями, поэтому Элизабет принялась раздаривать улыбки гостям, которые нескончаемой чередой приносили ей свои поздравления. Та холодность по отношению к ней, которую Элизабет наблюдала утром в церкви, теперь казалась ей плодом ее больного воображения, и она решила, что была несправедлива ко многим из этих людей. Да, они не одобрили ее поведения два года назад — да и как они могли? — но теперь большинство из них от чистого сердца поздравляли ее и радовались ее счастью.

 То, как они старались делать вид, что не помнят ее прошлого, вызвало у Элизабет затаенную улыбку, и она снова посмотрела на цветочные гирлянды: никто, кроме нее, не осознавал поразительного сходства этой огромной залы с садом загородного дома Черайз Дюмонт и того, что углубление в конце залы соответствует тому уголку сада, где тогда ночью они с Яном танцевали вальс.

 В противоположном конце залы Элизабет заметила викария, Джейка Уайли,

 Люсинду и герцога Стэнхоупского. Викарий поднял за нее бокал. Элизабет улыбнулась и кивнула. Джейк Уайли заметил их обмен взглядами и с сияющим лицом проговорил:

 — Потрясающая невеста, верно?

 За последние полчаса эти трое мужчин радостно поздравляли себя с той ролью, которую сыграли они лично, чтобы эта свадьба состоялась, а спиртное делало Дункана и Джейка все более и более общительными.

 — Изумительная, — согласился Дункан.

 — Она станет Яну отличной женой, — сказал герцог. — Мы хорошо поработали, джентльмены, — снова поздравил он всех, поднимая бокал. — За тебя, Дункан, — с поклоном сказал он, — за то, что помог Яну.

 — За тебя, Эдвард, — сказал викарий герцогу, — за то, что заставил свет принять его. — И повернувшись к Джейку, добавил, — И за тебя, старина, за то, что пошел за служанками и деревню и забрал с собой старого Атиллу и мисс Трокмортон-Джонс.

 Этот тост заставил их с запозданием вспомнить молчаливую дуэнью, которая с абсолютно бесстрастным лицом стояла подле них.

 — И за вас, мисс Трокмортон-Джонс, — сказал Дункан с глубоким галантным поклоном, — за то, что приняли лауданум и выложили мне всю правду о том, как Ян поступил с этой девушкой дна года назад. Именно это, и только это, сдвинуло, как говорится, поз с места. Но, — сказал Дункан, жестом подзывая лакея с шампанским, — я вижу, у вас нет бокала, моя дорогая, чтобы присоединиться к нашим тостам.

 — Я не пью спиртного, — сообщила Люсинда Дункану. — Более того, мой дорогой, — добавила она с неопределенной гримасой, являющейся чем-то средним между улыбкой и ухмылкой, — я никогда не принимаю лауданум. — И сделав это поразительное заявление, она подхватила свои неизменно серые юбки и ушла прочь, чтобы испортить настроение кому-нибудь еще. Онемевшие мужчины молча смотрели ей вслед, затем обменялись вопросительными взглядами и наконец разразились взрывами хохота.

 Элизабет приняла у Яна бокал с шампанским.

 — Спасибо, — сказала она и указала ему на Дункана, герцога и Джейка, которые громко предавались веселью. — Кажется, они чудесно проводят время, — заметила она.

 Ян отсутствующим взглядом посмотрел на группу смеющихся мужчин, затем на нее.

 — Как ты хороша, когда улыбаешься. Он говорил тихим голосом, и в глазах его Элизабет заметила усталость. Неверно истолковав причину этого, она мягко спросила:

 — Может быть, нам пойти отдохнуть?

 Она сама буквально валилась с ног, но поскольку до этого ей не приходилось присутствовать на свадебных приемах, она считала, что протокол этого мероприятия такой же, как всегда: хозяин и хозяйка не могут уйти до тех пор, пока последний гость не уедет домой или не отправится спать в отведенную ему комнату. Сегодня все спальни в доме будут заняты, так как на утро был запланирован свадебный завтрак, после которого собирались устроить охоту.

 — Меня совсем не тянет в сон, просто я немного устала от такого количества улыбок, — сказала она мужу, улыбнувшись и кивнув очередному гостю, который в этот момент на нее посмотрел. Повернувшись к Яну, она заботливо предложила: — У тебя был сегодня трудный день. Я уверена, все поймут, если ты уйдешь отдохнуть.

 — Не сомневаюсь, — сухо ответил он, и Элизабет с удивлением заметила, как внезапно заблестели его глаза.

 — А я останусь и постою за тебя, — вызвалась она. Его глаза заблестели еще сильнее.

 — А тебе не кажется, что если я удалюсь один, это будет выглядеть несколько странно?

 Элизабет знала, что это может показаться если не странным, то по крайней мере невежливым, но занятая пришедшей ей мыслью, она успокоила его:

 — Предоставь это мне. Если кто-нибудь спросит, я извинюсь за тебя.

 У него задрожали губы.

 — Чистое любопытство — какое извинение ты найдешь для меня?

 — Я скажу, что ты плохо себя чувствуешь. Конечно, я не буду приписывать тебе ничего серьезного, а то нас уличат во лжи, когда утром ты как ни в чем не бывало появишься за завтраком, а потом поедешь на охоту. — Она немного поколебалась, затем решительно заявила: — Я скажу, что у тебя болит голова.

 Ян с трудом удерживался от смеха.

 — Я очень благодарен вам, миледи, но эта ложь вынудит меня весь следующий месяц провести на дуэльной площадке, защищаясь от клеветы относительно моей… э-э… мужественности.

 — Почему? У мужчины не может болеть голова?

 — В свадебную ночь не может, — с шаловливой улыбкой сказал он.

 — Не понимаю почему.

 — Не понимаешь?

 — Нет. И не понимаю, почему они до сих пор не уходят, — добавила она сердитым шепотом. — Я никогда не была на свадебных приемах, но мне кажется, им давно пора в постель.

 — Элизабет, — сказал он, стараясь не засмеяться, — на свадебных приемах гости не могут уйти раньше жениха и невесты. Если ты оглянешься, то увидишь, что мои двоюродные бабушки уже клюют носом в своих креслах.

 — О-о! — воскликнула она, мгновенно раскаявшись в своих словах. — Я не знала. Почему ты не сказал мне раньше?

 — Потому что, — сказал он, предлагая ей руку и уводя к выходу, — мне хотелось, чтобы ты насладилась каждой минутой этого бала, даже если бы для этого пришлось принести из сада подпорки для кустов и предложить их гостям, чтобы они не попадали с ног.

 — Кстати, о кустах, — сказала она, бросая с балкона последний признательный взгляд на гирлянды цветов и горшки с цветущими деревьями и кустами, которые занимали добрую четверть залы, — все говорят о том, чтобы взять на вооружение твою идею превратить бальную залу в цветущий сад. Ты стал родоначальником новой моды.

 — Ты бы видела свое лицо, как видел его я, когда ты вошла в залу и увидела, что я с ней сделал.

 Элизабет вспомнила, как они открыли бал: когда оркестр проиграл вступление к вальсу, Ян увлек Элизабет в глубину залы — в импровизированный сад «их прошлого».

 — Наверное, мы были единственной парой, — сказала она, поднимая к нему смеющееся лицо, — которая когда-либо открывала бал, танцуя вальс в углу залы.

 — Ты была против?

 — Ты же знаешь, что нет, — ответила она, спускаясь с ним по резной лестнице.

 Он остановился у дверей спальни, открыл перед ней дверь и уже хотел заключить ее в объятия, но отстранился, увидев появившихся в коридоре, служанок, разносивших по комнатам постельное белье для гостей.

 — У нас еще будет для этого время, — прошептал он. — Столько времени, сколько мы захотим.