• Современная серия, #3

Глава 10

 Даллас, 1996 год

 — Добрый день, мистер Гаррисон, примите мои поздравления, — произнес охранник, когда лимузин Коула вплыл в главные ворота ухоженной территории компании «Объединенные предприятия» площадью пятьдесят акров, расположенной неподалеку от «Э-Системс» Росса Перо.

 Четырехрядное шоссе извивалось по невысоким округлым холмам среди деревьев, тянулось мимо массивного фонтана и искусственного озера. В хорошую погоду служащие, работавшие в семи вытянутых корпусах с зеркальными окнами, соединенных закрытыми переходами, часто собирались у фонтана в обеденный перерыв.

 Лимузин плавно скользнул мимо одного из административных корпусов и здания исследовательской лаборатории, к которому торопливо шагали трое мужчин в белых халатах, увлеченных бурным спором. Наконец автомобиль затормозил перед входом с лаконичной табличкой «Дирекция».

 — Поздравляю, мистер Гаррисон, — произнесла секретарь, едва Коул вышел из лифта на шестом этаже.

 Коул ответил коротким, деловитым кивком и прошел через приемную, отделенную от кабинетов стеной с тиковыми панелями и эмблемой корпорации на них. Посетители наслаждались роскошью и комфортом бледно-зеленых кожаных диванов, окруженных пушистыми восточными коврами, изящных столиков розового дерева и оригинальных вещиц, инкрустированных перламутром или отделанных бронзой.

 Не замечая сдержанной роскоши приемной, Коул повернул направо и зашагал по устланному ковром коридору к своему кабинету, смутно осознавая, что вокруг стоит непривычная тишина.

 Когда Коул проходил через конференц-зал, его остановил глава отдела по связям с общественностью Дик Роуз:

 — Коул, ты не мог бы зайти к нам на минутку? Едва Коул шагнул в многолюдную комнату, раздались громкие хлопки открываемых бутылок шампанского и сорок служащих разразились аплодисментами в честь последней сделки корпорации — приобретения прибыльной электронной фирмы с щедрыми правительственными контрактами и новым компьютерным чипом, проходившим испытания. Компания «Кушман электроникс», принадлежащая двум братьям, Кендоллу и Прентису Кушман, была предметом притязаний сразу нескольких крупных фирм, и битва, широко освещаемая прессой, оказалась жестокой и кровопролитной. Сегодня «Объединенные предприятия» праздновали победу, а средства массовой информации словно обезумели от этой новости.

 — Поздравляем, Коул, — произнес ревизор компании Корбин Дрисколл, вкладывая бокал шампанского в ладонь Коула.

 — Речь! — выкрикнул Дик Роуз. — Мы требуем речь! — настаивал он шутливым тоном человека, который считает своим долгом сделать так, чтобы все чувствовали себя свободно и происходящее представлялось в розовом свете, но при этом слишком много пьет. У него в голосе особенно отчетливо слышалась фальшивая нотка, поскольку дружеских отношений между дирекцией и рекламным отделом корпорации попросту не существовало.

 Коул нетерпеливо взглянул на него, смягчился и выдал «речь».

 — Леди и джентльмены, — объявил он с короткой заученной улыбкой, — мы только что потратили сто пятьдесят миллионов долларов на приобретение компании, которая не будет стоить и половины этой суммы, если мы не выведем на рынок новый компьютерный чип. Предлагаю всем вам обдумать способы свести до минимума наши потери, если таковое произойдет.

 — А я надеялся на речь, которую можно было бы процитировать в прессе, — заметил Роуз. — Мой телефон еще никогда так не раскалялся от звонков — с тех самых пор, как два часа назад было сделано объявление.

 — Сочинение выигрышных цитат для средств массовой информации — твоя работа, Дик, а не моя, — возразил Коул, повернулся и направился к себе в кабинет, оставив Дика Роуза сникшим от такого выговора, а остальных сотрудников — слегка приунывшими.

 Вскоре толпа рассеялась, и в конференц-зале задержались только Роуз, его новая заместительница Глория Куигли и Корбин Дрисколл.

 Первой заговорила Глория. Высокая, белокурая, эффектная, в свои тридцать лет она была самым молодым, лишь недавно получившим назначение членом дирекции компании.

 — Какая досада! — с раздраженным вздохом проговорила она. — Уолл-стрит гудит, как улей, потому что «Объединенные предприятия» отбили компанию Кушманов у международной корпорации Мэтта Фаррела и других крупных соперников. Мы пребываем в состоянии эйфории, младший персонал чуть не лопается от гордости, обслуга, вероятно, танцует джигу, — продолжала она, — а человеку, который руководил операцией, похоже, на все наплевать!

 — Ты ошибаешься, — возразил Дик Роуз. — Вот проработаешь здесь полгода и поймешь: несколько минут назад ты лицезрела Коула Гаррисона в состоянии глубокого удовлетворения. Признаться, таким счастливым я его еще никогда не видел.

 Глория недоверчиво оглядела мужчин:

 — Как же он выглядит, когда недоволен? Корбин Дрисколл покачал головой:

 — Лучше бы тебе этого не знать.

 — Он не может быть так страшен, — не сдавалась Глория.

 — Ты считаешь? — насмешливо откликнулся Корбин и указал на свои густые, безукоризненно уложенные седые волосы. — Два года назад, когда я только начал работать с Коулом, у меня не было ни одного седого волоска. — Его собеседники рассмеялись, а Корбин добавил:

 — Щедрое, соблазнительное жалованье и прочие блага имеют свою обратную сторону.

 — Какую? — поинтересовалась Глория.

 — Например, телефонные разговоры в полночь — только потому, что у Коула возникла новая идея и он желает, чтобы его служащие воплотили ее в жизнь, — объяснил Дик Роуз.

 — Тебе не мешает научиться укладывать чемодан и успевать на самолет, когда о поездке сообщают за час до вылета — да еще в выходной день, — добавил Корбин. — Для наших сотрудников не существует ни часов, ни календарей.

 — В выходной день? — в притворном ужасе воскликнула Глория. — Мне придется отключать автоответчик начиная с пятницы!

 — Хорошо, что ты напомнила, — перебил Роуз с кривой усмешкой, полез в карман и вытащил небольшой черный предмет. — Вот тебе подарок — заменитель автоответчика и свидетельство того, что ты занимаешь здесь весьма высокий пост.

 Глория машинально подставила ладонь, и Роуз положил на нее пейджер.

 — Добро пожаловать в «Объединенные предприятия», — сухо произнес он. — Если ты не лишена сообразительности, то не расстанешься с ним ни на секунду — ни днем, ни ночью.

 Все рассмеялись, но Глория поняла: принявшись за новую работу, ей придется смириться с многочисленными требованиями начальства. И этот вызов придавал новому занятию немалую привлекательность.

 До того как Глория ушла из далласской фирмы и поступила в «Объединенные предприятия», она читала статьи об агрессивном, загадочном предпринимателе, вошедшем в историю благодаря созданию очень крупного и невероятно прибыльного концерна. В то время его основателю еще не было и тридцати.

 На личном опыте Глория уже убедилась, что Коул — суровый и требовательный хозяин, надменность и высокомерие которого начисто исключают фамильярность даже со стороны старших сотрудников.

 Казалось, он не боится нажить врагов, не заботится о своем имидже и вместе с тем ревностно отстаивает интересы компании.

 Служба работы с клиентами была объектом его личного и самого пристального внимания. Благодаря непомерно высоким требованиям Коула «Объединенные предприятия» могли справедливо гордиться этими службами в каждой компании корпорации. Каким бы ни был вновь приобретенный филиал — погрязшая в долгах фармацевтическая фирма, небольшая сеть кафе или крупная текстильная компания, — первым делом Гаррисон отдавал своей «команде захвата» приказ довести службу работы с клиентами до высочайших стандартов, принятых на «Объединенных предприятиях».

 — Коул — неразрешимая загадка для всего делового мира, в том числе и для своих служащих, — произнесла Глория, размышляя вслух. — Никто и ничего не знает о нем наверняка. Я стала интересоваться им с тех пор, как его имя замелькало в заголовках статей — еще в период присоединения «Эри пластике» два года назад. Мне говорили, что кандидаты на присуждение ученой степени в финансовом деле обязаны знать его технику слияния предприятий.

 — Ну, с «Эри пластике» все обстояло довольно просто. Могу подробно объяснить тебе, что же происходило здесь на самом деле, и тебе будет незачем добиваться ученой степени, — с усмешкой заявил Корбин.

 Глория выжидательно уставилась на него:

 — Будь любезен.

 — Коул добивается успеха потому, что истощает запасы времени и денег у конкурентов. Когда другие фирмы решают скупить ту или иную компанию, они сравнивают ценность приобретения с затратами времени и денег. Если затраты слишком высоки, они не рискуют и идут на попятную. Такова укоренившаяся практика всех преуспевающих корпораций мира. Так ведут игру соперники Коула. Пока кипит битва, они то и дело вновь прикидывают все «за» и «против», а затем пытаются предсказать следующий ход противника.

 Но Коул совсем другой. Он не остановится, пока не получит желаемое — во что бы то ни стало. Конкуренты уже раскусили его тактику, но благодаря этому Коул получил еще одно преимущество: другие потенциальные покупатели просто уходят с его дороги, предпочитая не наживать неприятности и не тратить деньги на борьбу с ним. Вот этот метод и является главным оружием Коула.

 — А как насчет «Эри пластике»? После этой сделки Коул стал живой легендой. Корбин кивнул:

 — В случае с «Эри пластике» первоначально имелось пять претендентов, но мы заявили о себе первыми. Совет директоров «Эри» согласился на наше щедрое предложение, но, когда в игру вдруг вступили другие компании, решил воспользоваться конкуренцией, чтобы поднять цену. Концессии и цена, которые потребовала «Эри», росли до тех пор, пока три фирмы поменьше наконец не отказались от своих намерений. В игре осталась лишь международная корпорация и мы, но едва другие конкуренты самоустранились, международная корпорация заинтересовалась покупкой другой компании. И претендентом на «Эри» остались только мы. В тот день Коул отомстил совету «Эри», резко снизив изначальную сумму. Возмущенные вопли «Эри» разнеслись по всей Уолл-стрит. К компании отнеслись с сочувствием, однако новых предложений больше не поступило: на такие покупки и борьбу уходят целые состояния, не важно, чем закончится игра — победой или поражением, а Коул по-прежнему стоял на ринге, как чемпион-тяжеловес с грозно поднятыми кулаками, готовый наброситься на соперника, едва тот попытается прийти на выручку «Эри». Остальное — уже история: «Объединенные предприятия» заполучили компанию по производству пластика чуть ли не за полцены, Коул заслужил дурную репутацию и нажил новых врагов.

 — Ну, с его врагами я ничего не могу поделать, — вставила Глория, — но намерена повлиять на общественное мнение.

 — Коула не заботят враги. Его интересуют только «Объединенные предприятия» и свои победы. Коул Гаррисон заплатил бы любую цену, лишь бы завладеть «Эри». Победа для него так же важна, как приобретение, а может, и еще важнее.

 — В таком случае он должен был давно разориться.

 — Ты оказалась бы права, будь Коул Гаррисон лишен редкостного дара вдобавок к упорству, — нехотя пробормотал Дик Роуз, подходя к бару конференц-зала и наливая себе скотча.

 — Что это за дар?

 — Дар предвидения, — пояснил Дик. — Он наделен поразительной способностью предугадывать тенденции, изменения, потребности и извлекает из них выгоду гораздо раньше, чем большинство его конкурентов.

 — Кажется, это тебя не восхищает, — с удивлением отметила Глория.

 — Я в восторге от этого таланта, но не от его обладателя, — мрачно подтвердил Роуз. — Что бы он ни делал, у него в голове всегда есть некий запутанный и тайный план. Пытаясь предугадать его шаги, аналитики Уолл-стрит приходят в бешенство, но редко попадают в точку. Он сведет с ума каждого, кто попытается переиграть его.

 — Похоже, это и в самом деле загадочный человек, — произнесла Глория, сопровождая свои слова виноватым пожатием плеч.

 — С чего ты взяла, что Коул Гаррисон — человек? — нарочито серьезно переспросил Роуз. — Я нисколько не сомневаюсь, что он — шестифутовый робот с искусственным интеллектом, облаченный в костюм стоимостью восемь тысяч долларов. — Оба его собеседника расхохотались, и он слегка улыбнулся. — Мой вывод подтверждают факты. Он не увлекается гольфом, не играет в теннис, не интересуется ни профессиональным спортом, ни светской жизнью. Никто не знает, есть ли у него друзья. Его бывшая секретарша рассказывала, что просто так, не по делу ему звонят только женщины. Да, женщины, — подчеркнул Роуз, с упреком взглянув на Глорию. — Кажется, все они находят его загадочным.

 — Это полностью опровергает твою теорию о роботе, Дик, — пошутил Корбин.

 — Не обязательно, — возразил Роуз. — Откуда нам знать, может, новейшие технологии позволяют создать робота мужского пола, обладающего…

 — Мне жаль прерывать эту познавательную дискуссию, — перебила Глория, поднимаясь и ставя на стол свой бокал, — но меня ждет работа. Пусть мистер Гаррисон не заботится о своем имидже, но он влияет на успех корпорации, и его следует усовершенствовать. Сегодня же, пока он здесь, надо уговорить его устроить пресс-конференцию, посвященную дальнейшей судьбе компании Кушманов.

 — Он не согласится, — предупредил Роуз, тоже вставая. — Я уже пробовал.

 — Тогда давай побеседуем с ним вдвоем и посмотрим, сможем ли мы вместе воззвать к его разуму.

 — Он уже отказал мне. Может, тебе повезет больше — конечно, при условии, что он вообще тебя примет.

 

 Добиться аудиенции у Коула Гаррисона оказалось гораздо проще, чем завладеть его вниманием, — Глория поняла это сразу же, как только была допущена в святая святых, потрясающее обилием хромированных предметов и стекла, серебристо-серых ковров и бордовой замшевой обивки.

 Вот уже десять минут она сидела перед Коулом Гаррисоном, убеждая его провести пресс-конференцию, в то время как он подписывал бумаги, отдавал распоряжения секретарю, звонил по телефону, а главным образом — игнорировал посетительницу.

 Внезапно он окинул ее пристальным взглядом.

 — Вы что-то говорили? — произнес он резким голосом человека, привыкшего приказывать, — Я… — Глория осеклась под этим холодным, оценивающим взглядом, но тут же ринулась в бой. — Я пыталась объяснить, что эта пресс-конференция будет не просто полезна, а жизненно необходима. Присоединение компании Кушманов пресса уже представляла как кровопролитие. Проигравшие вопили, что игра велась нечестно, прежде чем она успела закончиться…

 — Я сыграл так, чтобы победить. Они проиграли. Остальное не важно.

 Глория взглянула ему в глаза, а затем решила проверить, надежно ли ее новое место работы;

 — Согласно заявлениям ваших противников и большинства экспертов Уолл-стрит, вы, сэр, играете чересчур грубо и не берете пленных. Журналисты изображают вас кровожадным хищником, которому больше нравится убивать добычу, нежели пожирать ее.

 — Чрезвычайно красочное сравнение, мисс Куигли, — издевательски заметил Коул.

 — Это факт, — возразила Глория, вздрогнув от его язвительного тона.

 — Нет, — не сдался он, — вот вам факт: компания «Кушман электроникс» была основана гением шестьдесят лет назад, но его наследники с каждым поколением становились все ленивее и глупее. Эти отпрыски — которые составили совет директоров — родились богатыми, учились в лучших школах и, несмотря на то что давно пустили компанию и вклады акционеров псу под хвост, по-прежнему были убеждены в собственном превосходстве и не видели, что происходит. Они до последней минуты верили, что в дело вмешается какой-нибудь закадычный школьный приятель, предоставив им очередную инъекцию капитала, который они смогут промотать либо на себя, либо на борьбу при следующих попытках присоединения.

 Но вместо этого они проиграли мне — новичку в бизнесе, выскочке неизвестного происхождения, — и это кажется им унизительным, это оскорбляет их чувства. Вот почему они вопят о нечестной игре. Мы с ними общались вовсе не на званом вечере, где царят ритуалы этикета, — мы вели сражение. А в битвах есть только победители и проигравшие.

 Коул ждал, что и Глория смирится с поражением и отступит, но она сидела, храня упрямое выражение на лице.

 — Ну так что же? — не выдержал он спустя несколько секунд.

 — Существуют способы вести сражения так, чтобы победитель не выглядел варваром, — для того и создана служба по связям с общественностью.

 Коул понимал, что у нее имелась своя точка зрения, но не горел желанием ни выслушивать ее, ни принимать. Пока Коул превращал свою компанию в крупный конгломерат прибыльных филиалов, ему то и дело приходилось вести юридические и экономические битвы с самодовольными аристократами — такими же, как члены совета директоров компании Кушманов, и каждый раз он выходил из сражения победителем, испытывая при этом ощущение, что его боятся как чумы — из-за успешного вторжения в чужие ряды и захвата всех возможных призов. Похоже, удар, который Коул наносил по самолюбию аристократов, был так же ненавистен этим людям, как финансовый ущерб, нанесенный их банковским счетам и пакетам акций.

 Сам Коул находил их позицию скорее забавной, нежели оскорбительной, и искренне развлекался, видя, что его вечно изображают безжалостным дикарем, размахивающим дубиной, его мишени — невинными жертвами, а его соперников — благородными рыцарями. Истина же состояла в том, что эти учтивые воины прибегали к помощи наемников — адвокатов, экономистов, биржевых аналитиков, которые выполняли грязную работу и осуществляли тыловые маневры; затем, когда противник так слабел, что мог оказать лишь вялое сопротивление, соперники Коула выходили на поле битвы, по-джентельменски вооруженные только шпагой. После краткой, символической дуэли эти рыцари прикладывали клинок ко лбу, вежливо приветствуя жертву, протыкали ее насквозь, а затем удалялись, предоставляя наймитам хоронить покойника.

 В отличие от этих корпоративных дуэлянтов Коул был скандалистом, уличным драчуном, которого волновала только победа. В результате он нажил множество врагов и нескольких друзей наряду с незавидной славой жестокого и неотесанного грубияна, которую считал отчасти заслуженной, и беспринципного человека, каким он вовсе не был.

 Но это ничуть не задевало Коула. Кровные враги, несправедливые публичные нападки, злоба и обида были неизбежной ценой успеха. Коул платил ее, не, жалуясь, как и другие решительные провидцы, которые, подобно ему, умудрились за последние два десятилетия собрать богатый урожай с истощенной почвы в экономическом климате, считающемся нездоровым, — В конце восьмидесятых то же самое говорили о Мэтте Фарреле и его международной корпорации, — многозначительно напомнил Коул Глории. — А теперь он фаворит Уолл-стрит.

 — Верно. И отчасти это заслуга отличной рекламы, которую сделал ему шумный брак с богатой наследницей, а также более открытый стиль общения.

 Коул взглянул на дверь и приветственно кивнул главному консультанту корпорации Джону Недерли, которого впустила в кабинет секретарь. Глория начала приподниматься, смирившись с поражением.

 — Когда вы хотите провести эту пресс-конференцию? Глория не поверила своим ушам.

 — Как можно скорее. Может быть, завтра? Мы успеем подготовиться.

 Коул подписал еще несколько бумаг, поданных секретарем, но не отвел глаз и покачал головой.

 — Сегодня я улетаю в Лос-Анджелес и пробуду там до среды.

 — А в четверг?

 — Я проведу в Джефферсонвилле четверг и пятницу, улаживая семейные дела.

 — Тогда в субботу? — с надеждой подхватила Глория.

 — Хорошо.

 Но радость Глории убила в зародыше секретарь, которая перевернула страницу настольного календаря, указала запись на ней и произнесла.

 — Боюсь, суббота отпадает — днем вам надо быть в Хьюстоне.

 — В Хьюстоне? — с раздражением переспросил Коул. — Зачем?

 — Чтобы присутствовать на балу Белой Орхидеи. Вы пожертвовали скульптуру Клайнмана для благотворительного аукциона, который состоится перед балом, и собравшиеся пожелают поблагодарить вас за великодушие.

 — Отправьте туда кого-нибудь другого. Все, кто был в кабинете, удивленно вскинули голову, когда Глория ухватилась за это предложение.

 — Эти дела можно совместить. Должно быть, эта скульптура будет самым ценным лотом…

 — И самым безобразным, — перебил Коул таким убежденным тоном, что Глория с трудом подавила смешок.

 — Зачем же тогда вы ее купили? — вырвалось у нее.

 — Мне сказали, что это будет хорошее вложение капитала — последние пять лет стоимость скульптуры быстро росла. К несчастью, теперь эта вещь нравится мне не больше, чем в момент покупки. Пусть кто-нибудь другой отправится в Хьюстон расшаркиваться от имени корпорации.

 — Вы должны присутствовать лично, — упрямо возразила Глория. — Вы сделали чрезвычайно щедрое пожертвование. Собранные средства будут переданы Американскому онкологическому обществу, этот бал — крупное событие в жизни страны. Сейчас самое время заняться рекламой, а на следующей неделе устроить пресс-конференцию.

 Коул перестал писать и пристально уставился на Глорию, одобряя ее служебное рвение — несмотря на сопротивление Коула и его нежелание сотрудничать, — Ладно, — коротко ответил он.

 Глория поднялась и направилась к двери, но, сделав несколько шагов, обернулась и обнаружила, что мужчины смотрят ей вслед.

 — Дело с компанией Кушманов будет упоминаться еще не раз, — сказала она, обращаясь к Коулу. — Если вам представится случай услышать что-нибудь о нем в программах новостей, мы могли бы обсудить с вами ситуацию и разработать план ответных мер для пресс-конференции.

 — Непременно послушаю новости, пока буду собираться в Лос-Анджелес, — с раздражением отозвался Коул.

 Глория поспешила к двери.

 Когда она вышла, Коул откинулся на спинку кресла и взглянул на главного консультанта корпорации, который с одобрительным блеском в глазах пронаблюдал, как удалилась Глория.

 — Настойчивая девочка, — заметил Джон.

 — Чересчур настойчивая.

 — И ножки стройные. — Вдалеке стукнула закрывшаяся дверь, и Джон перешел к неотложным делам:

 — Вот доверенности, которые должен подписать твой дядя к собранию совета директоров, — произнес он, передвинув бумаги по чистой стеклянной столешнице, покоящейся на замысловато изогнутых хромированных трубках. — Коул, мне неприятно каждый раз повторять одно и то же, досаждая тебе, но твоему дяде давно пора передать тебе свои акции корпорации. Я знаю, что ты будешь его единственным наследником, но по ночам я часто просыпаюсь в холодном поту, представляя себе, сколько неприятностей сразу свалится на нас, когда он одряхлеет или вдруг откажется подписывать доверенность.

 Коул сдержанно усмехнулся, взглянув на поверенного, и смахнул бланки доверенности в кейс.

 — Напрасно ты мучаешься бессонницей, — заметил он, повернулся в кресле и начал рыться в папках, стоящих в сейфе за его столом. — Пока рассудок Кэла остер как лезвие бритвы.

 — Пусть так, — не сдавался Джон, обращаясь к Коулу, — но ему за семьдесят, а старики способны на нелепые и досадные выходки. Например, в прошлом году группа акционеров одной компании из Индианы, выпускающей химикалии, решила препятствовать слиянию с более крупным предел приятием, которое планировал совет директоров. Эти акционеры разыскали в Калифорнии старуху, которой принадлежал контрольный пакет акций, унаследованный от мужа, а затем убедили ее, что действия совета повлекут громадные затраты и значительно снизят стоимость ее акций. Ее отвезли в Индиану, где она лично проголосовала против слияния, расстроив все планы совета. А несколько недель спустя она сообщила совету в письме, что ее заставили так поступить!

 Коул запер сейф, развернулся к столу и с нескрываемой насмешкой оглядел взволнованного поверенного. Кэлвин Даунинг приходился ему дядей по материнской линии, и Коул не только знал его ближе, чем родного отца, но и был уверен: опасения Недерли нелепы.

 — Насколько мне известно, никто, в том числе и я, не в состоянии убедить, принудить или заставить Кэлвина сделать то, чего он не хочет, или запретить ему поступить по-своему.

 Когда на лице поверенного отразилось сомнение, Коул привел первый пришедший ему в голову пример:

 — Целых пять лет я убеждал его перебраться в Даллас, но он так и не согласился. Еще пять лет я потратил, уговаривая его перестроить дом, однако он уверял, что новое жилище ему не нужно и что это пустая трата денег. К тому времени капитал дяди составлял по меньшей мере пятьдесят миллионов долларов, однако он по-прежнему жил в том же ветхом домишке с двумя спальнями, где родился. Наконец два года назад он решил впервые в жизни как следует отдохнуть. За шесть недель, которые он провел в отъезде, я нанял подрядчика, подрядчик привез целую армию плотников, и те выстроили чудесный дом в западной части ранчо. — Коул закрыл кейс и встал. — Знаешь, где дядя живет теперь?

 Джон уловил ироническую нотку в голосе Коула и безошибочно догадался:

 — В том же старом доме?

 — Вот именно.

 — Чем же он там занимается в полном одиночестве?

 — Ну, он не так уж одинок. С ним живет пожилая экономка, несколько работников помогают ему справляться с делами на ранчо. Дядя проводит время, либо препираясь с ними, либо читая — последнее всегда было его излюбленным занятием.

 Эти сведения плохо вязались с представлениями Джона о престарелом фермере из Техаса, — И что он читает?

 — Все, что попадется — в зависимости от того, что интересует его в тот или иной период. Эти «периоды» обычно длятся три-четыре года, и за это время он проглатывает десятки томов. Например, когда-то он читал только биографии героев войн, затем переключился на мифологию. Позднее началось увлечение психологией, философией, историей и, наконец, вестернами и детективами. — Коул помедлил, делая запись в настольном календаре, и добавил:

 — Год назад у него пробудился острый интерес к популярным журналам, и теперь он читает все подряд — от «Плейбоя» до «Женского журнала» и «Космополитена», утверждая, что подобные издания лучше всего отражают менталитет современного общества.

 — Вот как? — переспросил Джон, старательно скрывая свое беспокойство, вызванное причудами и маниями упрямого престарелого миллионера, который мог при желании создать хаос в сложной структуре филиалов, подразделений, совместных предприятий и партнеров. — И чтение помогло ему прийти к каким-нибудь выводам?

 — Разумеется. — Коул взглянул на часы и встал. — Если верить Кэлу, наше поколение вопиющим образом нарушает нормы нравственности, приличий, этики. К тому же на нас лежит вина за воспитание нового поколения, которому неизвестны даже эти слова. Короче, читая, Кэл пришел к убеждению, что Америка катится в пропасть — так же, как Древняя Греция и Рим, и по тем же причинам, которые привели к упадку и исчезновению этих государств в то время, когда они представляли собой «мировую силу». Кстати, это немыслимое выражение принадлежит Кэлу, а не мне.

 Джон поднялся и направился к двери вместе с Коулом, но, взявшись за дверную ручку, Коул приостановился и произнес:

 — Ты прав: Кэл должен передать мне свои акции. Этот слабый узел мне следовало укрепить еще несколько лет назад, но я все время медлил. Я поговорю с Кэлом на этой же неделе.

 — Поговоришь? — встревоженно повторил Джон. — Значит, могут возникнуть проблемы?

 — Нет, — скрыл правду Коул. У него не было ни малейшего желания втолковывать чужому человеку, какую роль сыграл в его жизни Кэл или какую благодарность он испытывает к дяде… и как любит его. И даже если бы Коул попытался это сделать, ему ни за что не удалось бы объяснить или оправдать перед поверенным собственную сентиментальность, помешавшую ему попросить у дяди акции, полученные четырнадцать лет назад.

 В то время «Объединенные предприятия» были еще лишь смутной, отдаленной мечтой Коула, но Кэл внимательно выслушивал его планы. Безоговорочно веря в способность племянника превращать свои грандиозные замыслы в реальность, Кэл одолжил ему полмиллиона долларов в качестве начального капитала — вклад, который включал всю прибыль от добычи нефти и газа на своих землях, а также дополнительные двести тысяч долларов, взятые в банке. Затем Коул обратился к далласскому банкиру за ссудой в семьсот пятьдесят тысяч долларов, предлагая в залог будущий доход от скважин Кэла. Вооруженный миллионом долларов, сметкой и знаниями, Коул повел свою первую игру в мире бизнеса и финансов. Прежде всего он поставил на одно из самых рискованных, но наиболее прибыльных дел — добычу нефти и газа.

 Помня, как крупная буровая компания дважды потерпела неудачу на территории ранчо Кэла, он решил приобрести акции второй фирмы, поменьше, которая неизменно преуспевала. «Южная исследовательская компания» принадлежала Алану Сауту, напыщенному тридцатитрехлетнему «изыскателю в третьем поколении», как он себя называл. Он обожал находить нефть и газ там, где терпели фиаско крупные предприятия.

 Вызов побуждал Алана к действию; пьянящий запах успеха, а не прибыли был его целью. В результате вскоре он начал испытывать нехватку средств и стремился обзавестись партнером — тут-то и подоспел Коул. Алан вовсе не желал полностью передавать финансовый контроль над операциями компании Коула, но Коул держался твердо, а у Алана не было выбора.

 Кэл убеждал племянника, что тот получил от него ссуду, но Коул, настаивая, что дядя должен быть его полноправным партнером, вернул ссуду с процентами и оформил у юриста документы, подтверждавшие это. В последующие три года Алан наносил Коулу удар за ударом, то и дело ссорился с ним, но Коул твердо отказывался следовать его советам, какими бы многообещающими ни казались различные участки. По прошествии трех лет Коул позволил Алану откупиться от него пятью миллионами долларов, и они расстались друзьями.

 С согласия Кэла Коул воспользовался своей долей прибыли, полученной в буровой компании, чтобы купить три тщательно отобранных производственных предприятия. Он нанял новый управляющий персонал, приобрел современное оборудование, усовершенствовал службу работы с клиентами и укрепил отдел сбыта. Как только в балансе каждой фирмы был наведен порядок, он продал их. В свободное время Коул изучал рынок акций и анализировал стратегию преуспевающих брокеров и финансистов. Это привело его к выводу: удача и своевременность значат не меньше, чем опыт и знания, а может, и больше. Поскольку до сих пор фортуна была на его стороне, он попробовал себя в крупных инвестициях.

 За три года Коул превратил свои пять миллионов в шестьдесят пять. За все это время Кэл поставил перед Коулом единственное условие — обеспечить еще одному племяннику Кэла, Тревису Джеррольду, участие в очередном начинании Коула. Тревис был на пять лет старше Коула, жил в небольшом городке на границе Техаса и работал на постепенно разоряющегося фабриканта садовых инструментов. Тревис имел диплом колледжа, хорошенькую жену Илейн, которая очень нравилась Коулу, и двух избалованных детей — Донну-Джин и Теда. Коул рассчитывал, что Тревис, как родственник, будет ему верным партнером, и потому с готовностью выполнил просьбу дядюшки.

 Коул стал подыскивать прибыльную компанию, где смог бы основать корпоративную династию, создать предприятие, выпускающее продукцию или предоставляющее услуги, потребность в которых со временем могла только расти. Предсказать такое значило обрести ключ к успеху, и именно тогда Коул открыл в себе подлинный дар. Несмотря на всеобщее убеждение, что компании «Ай-Би-Эм» и «Эппл» вскоре целиком захватят компьютерный рынок, Коул твердо знал: недорогой, но высококачественной марке может достаться изрядная доля продаж персональных компьютеров.

 Не слушая советов и уговоров, он приобрел небольшое предприятие под названием «Хенкок» и вложил деньги в разработку новой модели. Он утроил численность сотрудников отдела сбыта компании, повысил контроль качества и не стал жалеть средств на рекламную кампанию. Не прошло и двух лет, как компьютеры «Хенкок» стали пользоваться популярностью на розничных рынках всей страны и заслужили отличную репутацию благодаря своей надежности и гибкости конфигурации. Добившись такого успеха, Коул назначил Тревиса новым президентом компании «Хенкок», что вызвало у взволнованной жены Тревиса потоки благодарных слез, а самого Тревиса повергло в нервную дрожь.

 Тревис оказался ценным вкладом в семейное дело. Он восполнял недостаток воображения преданностью, решительностью и способностью скрупулезно следовать распоряжениям Коула. Четыре года спустя, создавая новый отдел исследований и разработок «Объединенных предприятий», Коул назначил Тревиса его главой.