• Современная серия, #6

Глава 32

 «Призрак» оправдывает свое название «, — потрясенно подумала Слоан, когда вертолет завис над судном. Сверкающий белоснежный корабль выглядел сказочным видением на фоне красно-оранжево-фиолетовых сполохов.

 — Добро пожаловать на борт, мисс, — приветствовал мужчина в белом кителе, помогая ей спуститься. Он проводил девушку на верхнюю палубу, где на носу был сервирован стол, покрытый белой льняной скатертью и уставленный фарфором и хрусталем. Как ни была взбудоражена Слоан, все-таки успела заметить, что на столе красовалось только два прибора.

 — Мистеру Мейтленду позвонили по срочному делу.

 Но он скоро будет, — объяснил капитан и поспешно удалился.

 Слоан зачарованно осмотрелась. Она никак не ожидала, что Ной владеет таким сокровищем. До сих пор девушка видела нечто подобное лишь в фильмах, где красавцы миллиардеры приказывали бросить я корь очередной гигантской яхты у берегов Монте-Карло.

 Рассеянно проведя рукой по лакированному поручню, Слоан медленно направилась к корме. Большую часть палубы занимал просторный салон с большими круглыми иллюминаторами и стеклянными дверями. Заглянув внутрь, Слоан с удивлением обнаружила интерьер скорее ультрасовременного пентхауса, чем корабельной кают-компании. Белый ковер с серебристо-фиолетовым узором, образующим широкий бордюр по краям и огромный сюрреалистический медальон в центре. Винтовая лестница с хромированными перилами вела на верхний и нижний уровни. Диваны и кресла с обивкой в тон ковру были в продуманном беспорядке расставлены вокруг столов со столешницами из толстого стекла, на которых возвышались модернистские скульптуры из серебра с позолотой. Рядом сверкали всеми цветами радуги громадные кристаллы.

 Не найдя Ноя в салоне, девушка решила, что он вот-вот распахнет одну из многочисленных дверей, мимо которых она проходила, но вместо этого обнаружила его на том месте, куда привел ее капитан. Он стоял у поручня, прижимая к уху сотовый телефон. Лицо непривычно суровое, даже злое.

 — Меня больше не интересуют никакие увертки Уоррена, — резко бросил он. — Главное — результат, а его пока и нет. И передайте Грациелле, что, если он и на этот раз все провалит, может катиться ко всем чертям! Я больше не стану вносить за него залог, и пусть гниет в венесуэльской тюряге хоть до самой смерти! Немного послушав, он хмуро бросил:

 — Ты чертовски прав, мне не до шуток. Позаботься о Грациелле и убирайся оттуда как можно скорее.

 Он, не попрощавшись, нажал кнопку и швырнул телефон на стол. Таким Слоан еще никогда его не видела. Как не похож этот холодный, почти отталкивающий человек на того дружелюбного, открытого Ноя, к которому ее неодолимо влекло!

 Заметив Слоан, Ной мгновенно переменился.

 — Привет! — выдохнул он с лениво-неотразимой улыбкой, лишившей Слоан дара речи. Господи, как он красив! Олицетворение элегантности и стиля, в черном смокинге безукоризненного покроя, белоснежной рубашке и галстуке-бабочке.

 Слоан остановилась в нескольких шагах от него, настолько выведенная из равновесия атрибутами роскошной жизни — яхтой, вертолетом и всей обстановкой, — что не могла придумать, с чего начать разговор. Теперь Ной казался ей недоступным, надменным незнакомцем, который и смотреть не захочет на нее, бедную, ничем не примечательную девушку, впервые надевшую вечернее платье, да и то не свое.

 — Здравствуйте, — вежливо, но без излишней теплоты ответила она.

 Если он и заметил ее сдержанность, то не подал виду и, взяв из серебряного ведерка со льдом бутылку шампанского, налил в бокалы и один протянул ей, вынудив тем самым подойти поближе.

 В этот момент раздался рокот мотора, и Слоан, оглянувшись, увидела троих мужчин, взбиравшихся в вертолет. — Все это несколько неожиданно, — заметила она, не сводя с них глаз.

 Ной едва удерживался от желания прижать ее к себе и провести кончиком пальца по ее щеке. Вместо этого он облокотился на поручень, без стеснения рассматривая Слоан и наслаждаясь мыслью о том, что сегодня он обязательно вынет ее из этого идеально сидевшего платья, как куколку из кокона, и насладится созерцанием совершенного тела. Слоан следила за улетавшим вертолетом сколько могла и наконец, набравшись храбрости, растянула рот в улыбке и громко выпалила:

 — Парис осталась на берегу. Она боится летать.

 — Какой ужас, — мрачно посочувствовал Ной.

 Слоан кивнула.

 — Пол остался с ней.

 — Я вне себя от отчаяния.

 И тут она заметила веселые искорки в прекрасных серых глазах и, кое-что поняв, быстро оглянулась на стол. Цветы, свечи в хрустальных чашах и приборы. Два прибора. Два стула. Неужели Парис…

 Слоан одолевали противоречивые эмоции: угрызения совести из-за сестры и возмущение самоуверенностью Ноя.

 Как он мог все решить за нее?

 — Вы знали, что Парис боится вертолетов! — негодующе воскликнула она, с осуждением взирая на Ноя.

 — Что вы! Мне это и в голову не приходило, — протестующе поднял руки Ной.

 — Неужели — недоверчиво усмехнулась Слоан.

 Ной медленно помотал головой, но глаза его продолжали искриться смехом. Слоан, кажется, поняла, что тут дело нечисто, но не собиралась сдаваться, пока не разберется, в чем подвох.

 — Вы знакомы столько лет и до сегодняшнего дня даже не подозревали, что она не любит летать… — начала она, но тут же осеклась, очевидно, что-то сообразив. — А может, Парис на самом деле вовсе не такая уж трусиха?

 Нет, больше Ною не вынести!

 Потянувшись к ней, он прикусил нежную мочку и прошептал:

 — У Парис свидетельство пилота. Слоан на секунду замерла. Какое это блаженство — ощущать его теплое дыхание! Но тут же взяла себя в руки и, рассмеявшись, спросила;

 — А теперь признавайтесь, зачем вы все это затеяли?

 Столько хлопот — и все ради меня?

 — Хотел искупить вину за ту ночь, проведенную в шезлонге.

 — И не пожалели расходов? — поддела Слоан. — Вижу, вы ничего не делаете наполовину.

 — Ошибаетесь, вчера вечером я остановился на полпути, — многозначительно напомнил он, но Слоан пропустила намек мимо ушей.

 — Представьте, мне нравятся шезлонги.

 — Надеюсь, здесь нам будет куда уютнее. Только сейчас до Слоан дошел истинный смысл его намерений. Сердце учащенно забилось.

 — Хотите, чтобы я показал вам яхту?

 — Да, — поспешно выпалила девушка, мгновенно представив блестящие медные и стальные детали, насосы, двигатели, форсунки…

 Ной взял ее за руку, так что их пальцы переплелись, но даже тепло его ладони не могло успокоить охвативших ее волнения и страха перед тем, что должно произойти.

 Она понимала, что этот момент рано или поздно настанет, но Ной выбрал не слишком подходящую минуту, не говоря уже о месте, потому что, куда бы Слоан ни посмотрела, все настойчиво напоминало ей о том, какая пропасть лежит между ними. Они живут в разных мирах и никогда, никогда не сблизятся. Для Ноя это всего лишь мимолетное увлечение, двухнедельный роман, если, конечно, он сможет выдержать целых две недели. А для нее…

 Нет, пора посмотреть в глаза правде, какой бы горькой она ни была. История повторяется, а вместе с ней и роковые ошибки, что сделала мать тридцать лет назад.

 И теперь дочь сходит с ума по Ною Мейтленду, а он так же недостижим, как солнце. И у нее нет сил противиться искушению. Слоан всю жизнь ждала свою любовь, а теперь проведет остаток дней своих, сравнивая остальных мужчин с Ноем Мейтлендом.

 Они поднялись по лестнице и, остановились перед полированной дубовой дверью.

 — Это каюта хозяина, — сообщил Ной, распахивая дверь.

 Слоан стиснула кулаки, пытаясь унять, нараставшую панику, оглядела просторное помещение и уперлась взглядом в огромную кровать. Толстое пушистое покрывало призывно откинуто, в комнате царит интимный полумрак. Безуспешно пытаясь казаться искушенной и беспечной, она небрежно бросила:

 — Конечно, это не дорогой отель, но, вероятно, на море, в стесненных обстоятельствах, приходится довольствоваться тем, что есть.

 Не успели слова сорваться с губ, как она мучительно поморщилась от стыда, — Простите, я была непростительно груба и глупа. Ной долго, с непроницаемым лицом изучал девушку.

 — А почему вы это сказали?

 Слоан вздохнула и решила больше не притворяться: все равно не имеет смысла. Подняв глаза, она чистосердечно призналась:

 — Потому что нервничаю и не нахожу себе места. Я привыкла видеть вас таким, каким вы обычно бываете с Кортни и Дугласом. — Она выразительно обвела рукой каюту:

 — А здесь, в этой обстановке, вы мне кажетесь абсолютно чужим. Я даже голос ваш не узнала, когда вы говорили по телефону, — с отчаянием сказала Слоан.

 Ной лучше, чем кто бы то ни было, понимал девушку, потому что сам себя не узнавал: стоило Слоан оказаться рядом, и он менялся на глазах. Глядя в ее прекрасное, поднятое к нему лицо, он упивался звуками ее голоса и восхищался мужеством этой необыкновенной девушки. И изо всех сил пытался решить, чего больше хочет: зарыться лицом в душистые волосы и посмеяться над ее дурными предчувствиями или накрыть ее губы своими и задушить ее сомнения поцелуем. Господи, поверить невозможно! В глазах Слоан его богатство — недостаток, досадное препятствие на пути к их сближению. Другой такой просто нет на свете! Никогда еще она не казалась Ною такой привлекательной и желанной.

 Осторожно сжав ее подбородок. Ной прошептал:

 — Мы знаем друг друга сто лет, Слоан. Медленно, дразня, волнуя, искушая, он обвел языком ее губы, настойчиво заставляя их раскрыться.

 — Помнишь? — хрипло пробормотал Ной, сжимая ее плечи и вновь припадая к губам огненным поцелуем, лишавшим Слоан воли и желания сопротивляться. Руки ее невольно скользнули под его смокинг, провели по мускулистой груди и обвили шею. Ной на миг оторвался от нее. В глазах полыхало пламя желания, голос, казалось, ему не повиновался. — Ну а теперь? Помнишь меня?

 И Слоан поняла, что назад дороги нет. Ей уже не забыть Ноя. И бессмысленно лишать себя тех прекрасных воспоминаний, которые останутся с ней навсегда, после того как она покинет эту комнату. Для тоски, одиночества и напрасных сожалений еще будет время. Вся остальная жизнь. Ну а сейчас Слоан хочет быть с ним, завтра и послезавтра, и… и, может быть, еще два-три дня, пока она не потеряла для него притягательности.

 Но он ждал ответа, и Слоан кивнула. Из горла вырвался тихий стон — признание собственного поражения.

 — Да… — выдохнула она и, приподнявшись на цыпочки, прижалась поцелуем к его губам.

 Слоан целовала с безумной страстью, отчаянием и тоской, словно прощаясь навеки, и Ной, сгорая от ненасытного голода, властно прижал ее к себе. Дверь захлопнулась под ударом его ноги, и Слоан неожиданно охватило нервное возбуждение. Только Ной не торопился. И целовал ее, пока Слоан не потеряла голову, ощущая лишь его руки, теплые большие руки, ласкавшие каждый дюйм ее тела.

 Не отрывая губ, он потянул вниз молнию ее платья, отступил и почти сорвал с себя смокинг. Белое шелковое облачко легло к ее ногам, и девушка машинально наклонилась, чтобы его поднять.

 — Не нужно, — велел он, не спуская глаз с розовых вершин ее грудей и торопливо расстегивая сорочку. Он явно не стеснялся раздеваться перед ней, тогда как Слоан сгорала со стыда.

 Когда она отвернулась, чтобы сбросить трусики и колготки, до Ноя дошла причина ее смущения. Скрывать такое изумительное тело! Плавные изящные изгибы, стройные ноги и светящаяся кожа…

 Он вынул запонки из манжет, не спуская глаз со Слоан, неспешно выбиравшей шпильки из волос. В этой позе, с поднятыми вверх руками и слегка наклоненной головой, она напоминала ему портрет обнаженной натуры, висевший в Лувре.

 Когда последняя шпилька легла на стол, Слоан тряхнула головой и золотой водопад пролился на ее плечи.

 « Она великолепна! — подумал Ной, сгорая от вожделения — Великолепна и застенчива «.

 Он встал за спиной Слоан и, обняв се за талию, привлек к себе.

 — Я без ума от тебя, — прошептал он, и Слоан едва заметно вздрогнула. Он повернул ее лицом к себе, подхватил на руки и бросил на постель, а сам растянулся рядом и приподнялся, опершись на локоть.

 Слоан чуть ежилась под его внимательным властным взглядом, вбиравшим каждый изгиб, каждую впадинку ее тела, и, когда их глаза встретились, задрожала, только сейчас полностью осознав, как он желает ее. Ной протянул руку, и она невольно вздрогнула, словно готовясь к бесцеремонному вторжению. Но она ошиблась: Ной припал к ее губам в медленном, воспламеняющем, легком, как прикосновение пушинки, поцелуе, едва гладя кончиками пальцев нежную шею. Очень успокаивающий поцелуй.

 Успокоенная Слоан прижалась к нему, и его правая рука мгновенно скользнула к груди, большой палец обвел напрягшийся сосок. Дразнящее, искушающее, соблазняющее прикосновение.

 Слоан принялась играть с темными завитками на его груди. Разгоряченная кожа казалась гладким атласом, обтянувшим сталь, а сосок, слегка задетый ладонью, — крошечной твердой бусинкой. На плечах бугрились мускулы, лицо словно высечено из мрамора. Он поистине великолепен. И принадлежит ей. На сегодняшнюю ночь. А волосы на виске мягкие и гладкие…

 Для Слоан эти касания были горьким откровением, для Ноя — ласками, такими неожиданно нежными, что желание терзало его с нарастающей силой. Неужели такое возможно?!

 Он отстранился, с нежным недоверием глядя на Слоан.

 Не подозревая, что делает с ним, Слоан провела мизинцем по его губам, четко очерченным, чувственным губам. Брови густые и прямые, глаза… глаза открыты?!

 Девушка, встрепенувшись, испуганно посмотрела на него. Смуглое лицо искажено страстью, на шее судорожно бьется жилка. Слоан молча, покорно опустила веки и, обняв Ноя, прижалась к нему и поцеловала. Его губы приоткрылись, требовательные и настойчивые, язык проник в ее рот, пальцы запутались в крошечных жестких завитках внизу живота, безмолвно требуя их впустить. Слоан в беспамятстве извивалась под бесстыдными ласками, всем телом умоляя о большем.

 Он оторвался от ее губ, накрыл поцелуем розовую вершину груди, и Слоан вцепилась ему в плечи, проведя ногтями кровавую борозду. Ной, застонав, стиснул ее ягодицы, приподнял и ворвался в нее с такой силой, что Слоан едва не лишилась сознания. Каждый медленный требовательный выпад подталкивал ее ближе к краю, но тут Ной внезапно обхватил ее и перекатился на спину, увлекая за собой.

 Слоан, очутившись в позе всадницы, ошеломленно уставилась на него, и при виде ее испуганного раскрасневшегося лица Ной весело усмехнулся. Будь на ее месте кто-то другой, он не стал бы прилагать столько усилий, но на этот раз хотел, чтобы она испытала истинное блаженство, перед тем как он окончательно потеряет контроль над собой. По крайней мере он пытался убедить себя в этом, но какой-то частью затуманенного страстью мозга сознавал, что истинная причина в двух ее любовниках. Они оказались неловкими, неуклюжими ничтожествами. В отличие от него. И он хотел быть абсолютно уверенным в этом, прежде чем Слоан покинет его каюту.

 Протянув руку, он погладил девушку по волосам.

 — Ты ослепительна, — прошептал он, лаская ее соски, и, едва она откинула голову и застонала. — положил ладони на ее бедра, словно умоляя поскорее начинать. И только после этого понял: Слоан не лгала, говоря о своей неопытности. Она не имела ни малейшего представления о том, как установить ритм и поддерживать его: замедляла движения, когда нужно бы быть настойчивой и поторопиться, изменяла темп в самые неподходящие моменты. Он не мог предсказать, что она сделает в следующую секунду: Слоан держала его в подвешенном состоянии, возбуждавшем куда больше, чем все ухищрения опытных женщин.

 И стоило ему понять это, как Слоан, внимательно следившая за лицом Ноя, стала подчиняться каждому едва заметному его движению, и он забыл обо всем. Напряжение нарастало с каждым мгновением и с такой силой, что ему пришлось схватить Слоан за бедра, чтобы остановить ее. Притянув девушку к груди, он попытался осторожно толкнуть ее на спину, лечь сверху и прижать к кровати, прежде чем вновь вонзиться в тесные глубины. И впиться поцелуем-укусом в губы, страстно желая поставить на ней свое клеймо, навсегда впечатать воспоминание о себе в ее мозг.

 — Открой глаза, — глухо пробормотал он.

 Данные золотистые ресницы медленно поднялись. Огромные глаза молчаливо молили об освобождении, и он так же безмолвно пообещал ей все наслаждения мира. Напрягшись как струна, он стал входить в нее все глубже.

 Слоан ощутила знакомую пульсацию глубоко внутри. Пульсацию, которая не унималась, пока не взорвалась фейерверком острых ощущений, вырвавших из горла пронзительный крик. Ной вторгся в нее еще один, последний раз и задрожал от того же наслаждения, которое подарил ей. Прижав Слоан к себе, он обессиленно обмяк.

 Слоан долго лежала, слишком потрясенная случившимся, чтобы мыслить ясно, целиком захваченная простым счастьем находиться в его объятиях. Но по мере того как рассудок возвращался, с ужасом сообразила, что этот пылкий любовник, человек, только что заставивший ее кричать, оттачивал свою технику со многими женщинами. Слишком многими. И наверняка ими избалован. Но… но с другой стороны, вряд ли он нашел ее настолько скучной и неопытной, что больше не захочет иметь с ней дел, иначе не обнимал бы ее с такой нежностью. Может, лучше что-то ему сказать?

 — Ной!

 — М-м-м?

 — Я очень быстро учусь.

 Ной попытался разглядеть ее прекрасное встревоженное лицо, и его губы дернулись в нежной улыбке.

 — Я это заметил, — заверил он, смеясь так, что кровать затряслась, и сгреб в охапку Слоан, уткнувшись носом в ее шею. — Боже, помоги мне!

 Постепенно он успокоился. Но на душе по-прежнему было легко и светло. Обычно после любовных схваток он чувствовал приятную слабость, но быстро восстанавливал силы. И никогда не испытывал такого непонятного счастья. Именно непонятного. Абсурдного. Смешного. Ной никак не мог понять, почему именно эта женщина так воздействует на него, и не только в постели. Она способна воспламенить его взглядом, развеселить улыбкой и сделать податливым как, воск. И притом она совершенно лишена жадности, тщеславия и хитрости.

 И к тому же он морит ее голодом.

 Ной взял со столика часы. Он просил ее приехать пораньше, чтобы показать закат на море, и сумерки еще не спустились.

 Ной пригладил ее растрепавшиеся, повлажневшие от пота пряди, и Слоан вопросительно взглянула на него.

 — В программу вечера входят ужин и прогулка, — шутливо объяснил Ной.

 Слоан сонно улыбнулась и погладила его по груди.

 — А это? Включено в программу или сверх оной?

 — Не смотри на меня так, иначе получишь еще кое-что, кроме ужина.

 — Неужели? Что же именно?

 — Десерт.

 И чтобы удержаться от искушения. Ной схватил телефонную трубку и приказал подавать ужин через полчаса. Только потом он неохотно встал с постели.

 Они ужинали при свечах, а где-то тихо играла музыка. Теперь, когда первое желание было утолено, они смогли говорить как люди, недавно подружившиеся и старающиеся получше узнать друг друга.

 К тому времени как ужин кончился, Слоан так освоилась, что без смущения отвечала на расспросы Ноя о Картере и Кимберли.

 — В восемнадцать мама стала победительницей конкурса красоты, а призом была недельная поездка в Форт-Лодердейл с проживанием в лучшем отеле. Репортер местной газеты как раз снимал ее на пляже, а в это время неподалеку проходила коктейль-парти, репетиция свадебного ужина, на котором должен был присутствовать Картер. Ему все это надоело. Вот он и прогуливался по пляжу и подошел поближе посмотреть, что происходит. На нем был ослепительно белый смокинг, и мама влюбилась с первого взгляда, словно ее околдовали. Так все и вышло.

 — Должно быть, это еще не вся история, — резонно возразил Ной.

 — Почти вся. Маму воспитывала бабушка, и обе были крайне наивны и совершенно не знали жизни. Короче говоря, последние три дня она провела с ним в отеле. Отдала ему свою невинность, а он взамен подарил ей Парис. Мама вернулась домой, твердо убежденная, что нашла свою единственную любовь и Картер женится на ней, как только уговорит своих богатых и влиятельных родителей дать согласие на брак. Естественно, ее немного удивило, что так называемый жених неожиданно пропал и ни разу не подумал позвонить. Но самым большим сюрпризом стало сообщение доктора о том, что у нее вовсе не грипп, как ей казалось, и что через восемь месяцев она станет мамой.

 Ной рассеянно вертел бокал, наблюдая за Слоан. Ее прекрасное выразительное лицо озарялось мягкой улыбкой при упоминании о матери и становилось презрительно-суровым, стоило заговорить об отце.

 — А потом?

 — Все как обычно, — пожала плечами Слоан, горько улыбаясь. — Мама отправилась в библиотеку и отыскала имя отца своего будущего ребенка в справочнике» Кто есть кто «.

 Видя, что Ной не думает подсмеиваться над ее жалкими попытками шутить, Слоан, мгновенно став серьезной, вздохнула.

 — Кимберли была так уверена, что их любви ничего не грозит и во всем виноваты родители, настроенные против нее, что купила на последние призовые деньги билет на самолет и явилась в дом Рейнолдсов на ночь глядя с одним чемоданом. Но ей сообщили, что Картера нет дома. Кимберли объяснила, что она его невеста, и попросила разрешения подождать своего жениха. Можешь легко представить, что за этим последовало.

 — И все же, — возразил Ной, — очень хотел бы дослушать эту историю.

 — Ты ужасно настойчив, — покачала головой Слоан, но он лишь поднял брови, ожидая продолжения. Не в силах противиться молчаливому приказу, девушка смирилась с неизбежным. — Они вытянули из нее все подробности и, разумеется, просто взбесились.

 Слоан помолчала, пытаясь найти подходящие слова, чтобы не чернить Картера перед человеком, которого считала его другом.

 — Рейнолдсы посчитали, — осторожно заметила она, — что сын поступил не слишком благородно, и Картер, вернувшись, понял свою ошибку и ушел из дома вместе с мамой…

 Но Мейтленд не поймался на удочку: слишком хорошо он знал эту семейку.

 — Не пойдет, Слоан. И не нужно выгораживать Рейнолдсов. Правда, они были уже немолоды, когда мы познакомились, но вряд ли успели измениться за это время. Как развивались события на самом деле?

 Немного выбитая из колеи его прямолинейностью, Слоан дрожащими пальцами поправила салфетку на коленях и с трудом встретила немигающий взгляд Ноя.

 — Ну если так, — пробормотала она, — слушай. Картер вернулся домой поздно и в стельку пьяный, а родители, окончательно выведенные из себя его постоянными эскападами, вышвырнули его из дома вместе с Кимберли. Должно быть, это немного отрезвило Картера. По пути во Флориду они остановились в Лас-Вегасе и там поженились. У него оказалось достаточно денег, чтобы купить парусную яхту, и следующие два года он сдавал ее напрокат. Родилась Парис, а потом и я.

 — И что же?

 — Тут отца Картера хватил удар, и мать, поняв, что кому-то нужно управлять компанией, примчалась к сыночку, объявила, что теперь он становится главой семьи, и разрешила взять с собой одну дочь. В тот же день они забрали Парис и уехали.

 — У Кортни создалось впечатление, что Рейнолдсы не слишком хорошо обеспечили невестку после развода.

 — Мама получила скромное возмещение, — уклончиво заметила Слоан.

 — Какое именно? — допытывался Ной.

 — Скромное, — повторила Слоан, но тут же улыбнулась и тряхнула головой. — Расщедрись Рейнолдсы хоть на миллион, все равно толку бы не было. Мама так добра и доверчива, что становится желанной добычей для любого мошенника или очередного друга, оказавшегося в стесненных обстоятельствах.

 — Хочешь сказать, она раздала все деньги?

 — Большую часть, — призналась Слоан.

 — Ты так ни разу и не назвала Картера отцом, верно? — тихо спросил он.

 Слоан засмеялась.

 — Какой же он отец?

 Ной медленно поставил бокал.

 — А разве нет?

 — В полном смысле слова — нет, конечно.

 — Интересно. Что ты имеешь в виду под» полным смыслом «?

 — Если быть скрупулезно точной, он мой биологический родитель, только и всего. А понятие» отец» куда шире.

 Отец — это тот, кто вытирает тебе слезы, заглядывает за кровать, потому что ты боишься спрятанного там чудовища, не дает тебя в обиду хулиганам и при этом остается твоим лучшим другом. Ходит на школьные собрания и на все матчи в софтбол с твоим участием, пусть ты даже чересчур мала и все время сидишь в запасных. Волнуется, когда его ребенок болен и когда приходит слишком поздно, старается познакомиться с кавалерами и все такое.

 Ной улыбнулся, представив белокурую малышку в спортивной форме, уныло сидящую на скамье запасных. Огромные фиалково-голубые глаза налились слезами, потому что ее не выпускают на поле.

 — Ты играла в софтбол? — удивился он, потому что все его сверстники обычно занимались теннисом или хоккеем на траве.

 — Ну, сказать, что я играла, было бы, пожалуй, преувеличением, — усмехнулась Слоан. — Я была слишком маленького роста для своих лет, так что игроки моей возрастной группы просто в землю меня втаптывали. Только после десяти я неожиданно вытянулась.

 — Ну, не слишком, — нежно прошептал Ной.

 — Еще как слишком! — запротестовала Слоан. Немного подумав. Ной решил, что она, похоже, права: редко встретишь такую роскошную пропорциональную фигуру, идеально соответствующую его росту. Словно созданную для его объятий…

 Одной мысли об этом оказалось достаточно, чтобы его плоть снова взбунтовалась. Поражаясь собственным необузданным желаниям и не зная, как на это реагировать, Ной поднялся.

 — Я обещал тебе прогулку, — напомнил он и, обойдя вокруг стола, заботливо укутал ее плечи в прозрачный палантин.

 Экскурсия по яхте оказалась неожиданно интересной. Слоан не раз бывала на подобного рода судах, но «Призрак» больше походил на корабль крейсерского класса. Она побродила по безупречно чистому машинному отделению, камбузу, и Ной, видя, что в гостье пробудился неподдельный интерес, вынул ключи, решив показать ей даже те места, куда обычно не водил посторонних. За бесчисленными дверями скрывались кладовые, где хранилось все, от современных чистящих средств до навигационного оборудования.

 — Я так люблю корабли и лодки! — призналась она, сверкая глазами.

 — Любые? — поддразнил Ной.

 — Любые. От спортивных шлюпок до рыболовных шаланд и моторных катеров. С самого детства больна океаном и всем, что с ним связано.

 Они находились на средней палубе, и Слоан автоматически остановилась перед следующей дверью.

 — Сюда заходить необязательно, — твердо объявил Ной, подталкивая ее вперед.

 Но Слоан, как все женщины, была ужасно любопытна.

 — Почему? Что ты тут скрываешь?

 — Ничего особенного.

 — Какая несправедливость! — притворно возмутилась Слоан, — Теперь я просто сгораю от желания проникнуть туда. Не выношу всякие тайны и загадки. Я по натуре настоящая ищейка… — Она в ужасе осеклась. Неужели проболталась? — Что называется, сыщик-любитель. Начиталась детективов, — поспешно поправилась она и, чтобы поскорее отвлечь Ноя, с притворным негодованием фыркнула:

 — Ты, случайно, не Синяя Борода? А может, устроил гарем? Держишь здесь женщин, чтобы команда во время долгих путешествий не взбунтовалась?

 — Поклеп! — воскликнул Ной, но дверь упорно не открывал.

 Слоан, не на шутку взволновавшись, не отступала.

 — Пиратские сокровища? — гадала она, стараясь разговорить Ноя. — Контрабанда? Наркотики?

 Нет, язык сегодня явно ее не слушается. Да что она такое мелет?!

 Улыбка Слоан поблекла, и, заметив это, Ной наконец сдался и повернул ключ в замке. В каюте вспыхнул свет, и Слоан замерла на пороге как вкопанная, потрясение осматриваясь. Тесное помещение было буквально забито всеми видами оружия, включая пулемет.

 — Увидев однажды все это безобразие, Кортни наотрез отказалась выходить со мной в море.

 Слоан помотала головой, стараясь прийти в себя.

 — Только не стоит драматизировать, — предупредил Ной, как показалось Слоан, чуть жестче, чем требовалось.

 Заметив автоматы, принятые на вооружение в войсках и запрещенные для владения частными лицами в Штатах, Слоан попятилась.

 — Да, но… но зачем тебе все это понадобилось?

 — Владельцы судов часто подвергаются нападениям, — натянуто улыбнулся он. Слоан стало настолько не по себе, что она вздрогнула, и Ной, решив, что она испугалась, поспешно добавил:

 — Не бойся, они не заряжены.

 Слоан подалась вперед. Он лгал, явно лгал, но придется делать вид, что поверила, иначе она выдаст себя.

 — Если это правда, — с деланной наивностью заметила девушка, — почему с пулемета свисает такая ленточка, похожая на пояс, только с патронами?

 Ной смешливо фыркнул, выключил свет и увел Слоан в коридор.

 — Случайно оказалась там. Это старый пулемет, отобранный у одного из незваных гостей в последнем путешествии.

 Но в мозгу Слоан, как на заевшей пластинке, звучал все тот же настойчивый рефрен: она не знает его. Совсем не знает. Отдалась ему без всякого сопротивления. Как уличная девка, позволила все незнакомому человеку.

 Стоя рядом с ней у борта, Ной инстинктивно почувствовал ее отчуждение и предположил, что всему причиной оружейная кладовая. По-видимому, Слоан, как и Кортни, впадает в панику при одном виде пистолета.

 — Знаешь, лучший способ избавиться от страха перед оружием — научиться им пользоваться, Слоан заставила себя кивнуть.

 — С удовольствием буду твоим наставником.

 — Звучит неплохо, — рассеянно обронила она, не зная, что предпринять.

 Может, это все разыгравшееся воображение, глупые фантазии чересчур подозрительного копа?

 Нужно честно признаться себе: она влюбилась в этого человека с первого взгляда, как только увидела в гостиной Рейнолдсов, и всего час назад стонала и извивалась в его объятиях. Пожалуй, лучше прямо попросить объяснений, вместо того чтобы выдумывать всякую чушь.

 — Было бы совсем прекрасно, если бы я поняла, зачем тебе столько этих железок. Насколько мне известно, Америка ни с кем не воюет.

 — Нет, но я веду дела со странами, где обстановка далеко не так стабильна. И там бизнесмены частенько вооружены до зубов.

 Слоан порывисто обернулась к нему и впилась глазами в его лицо.

 — Хочешь сказать, что ведешь дела с людьми, которым не терпится тебя пристрелить?

 — Нет, с предпринимателями, конкуренты которых не дремлют. И не задумаются прикончить их и меня, подвернись я им под руку. Несколько лет назад я сообразил, что не только умнее, но и безопаснее вести переговоры на своем поле, И этим самым полем стал «Призрак». В следующем месяце я назначил совещание недалеко от большого города в Центральной Америке. Встреча пройдет на борту «Призрака», а партнеров доставят туда вертолетом.

 — Может, тебе стоит выбрать более безопасный бизнес? — задумчиво предложила Слоан.

 — Дело не только в безопасности, но и в моральном воздействии, — засмеялся Ной. Слоан недоуменно захлопала ресницами. — Понимаешь, имея дело с людьми, которые преклоняются перед властью и деньгами, я могу быть уверен, что собственная яхта даст мне все преимущества родного дома, а они, оторванные от земли, будут посговорчивее.

 Слоан немного успокоилась. В том, что он говорит, есть здравый смысл.

 — А что у тебя за фирма?

 — Импортно-экспортная. Путешествую по всему миру.

 — И в Венесуэлу?

 — Разумеется.

 — А мистер Грациелла был вооружен?

 Слоан заметила, что вопрос ему не понравился.

 — Нет, — бесстрастно бросил он, — к сожалению, будь у Грациеллы пистолет, его бы обязательно отняли, и пристрелили беднягу из собственного оружия.

 Он явно понял, что у Слоан возникли подозрения, но вместо того, чтобы их унять, молча ждал ее решения. Кажется, ее подвергают испытанию… на верность? Доверие? Как преданного друга? Или возлюбленную?

 Как бы ей хотелось, чтобы правильным оказалось последнее предположение!

 Но даже если это и не так, интуиция подсказывала, что Ной не лжет. За все время своей работы Слоан привыкла полагаться на собственные, почти безошибочные инстинкты и решила не отступать от правила и теперь.

 — Прости, я не должна была совать нос в твои дела, — пробормотала Слоан, упорно глядя на море.

 — У тебя есть еще вопросы? Слоан озабоченно нахмурилась:

 — Еще бы!

 — Какие именно?

 — Почему мы ни разу не зашли в салон? Ной был окончательно покорен ее остроумием, умом и необычайной красотой. Сейчас, в белом платье, с развевающимися по ветру волосами, она казалась неземным существом, к которому страшно прикоснуться.

 Он обнял ее со спины и привлек к себе. Голос стал хриплым от вновь пробудившегося желания.

 — Под лестницей в салоне есть дверь в мою каюту, и миновать ее нельзя, таковы правила на этом судне, — сообщил он и едва не потерял сознание, когда Слоан едва заметно кивнула. — И еще одна проблема, — прошептал он. — Кажется, я сделал ошибку. В стоимость вечеринки не входит эта часть программы. За нее отдельная плата, и мне придется потребовать аванс.

 Он коснулся губами уголка ее рта, настойчиво требуя награды, и Слоан с тихим вздохом повернула голову, чтобы вернуть поцелуй.