• Современная серия, #6

Глава 29

 Девушки переступили порог спальни Эдит. Старуха неестественно прямо сидела в своем любимом кресле, в неизменном черном платье с высоким воротом, только вместо жемчужного ожерелья — большая брошь с рубином, окруженным сверкающими бриллиантами. Интересно, неужели ей никогда не хочется надеть что-то поярче?

 — Здравствуй, прабабушка, — приветствовала Парис, наклоняясь, чтобы поцеловать Эдит в изборожденный морщинами лоб. — Ты сказала, что хочешь видеть Слоан.

 — Да, и предпочла бы поговорить с ней наедине, если не возражаешь, Парис.

 Парис неловко помялась, но все же кивнула и вышла. Слоан еще не успела как следует устроиться на стуле, как старуха бесцеремонно поинтересовалась:

 — О чем ты только сейчас думала?

 Слоан виновато потупилась.

 — Гадала, будете ли вы носить цветной шарф, если я его вам сегодня подарю.

 Белые брови взлетели вверх.

 — Не одобряешь моей манеры одеваться?!

 — Нет… я вовсе не это имела в виду.

 — Значит, ты не только дерзка, но и неискренна? И не пытайся меня обмануть, я тебя насквозь вижу.

 Застигнутая врасплох, Слоан опустила голову, чтобы скрыть улыбку.

 — Моя мать всегда утверждает, что сочные оттенки поднимают настроение.

 — То есть мне необходимо поднимать настроение? Так, по-твоему?

 — Не совсем. Просто у вас чудесные глаза, и я подумала, что голубой шарф…

 — Теперь ты опустилась до лести. Видимо, сегодня удачный день: мне удалось вывести на чистую воду все твои пороки, — перебила старая леди, по-видимому, ничуть не сердясь. На губах даже показалось нечто вроде улыбки. — Однако похоже, наши мозги работают в одном направлении, — добавила Эдит, поглядывая на потолок, словно показывая это самое направление. Слоан проследила за ее взглядом, но тут же в недоумении уставилась на прабабку.

 — В каком именно?

 — Насколько мне известно, после смерти душа улетает на небо… если только не проваливается под землю. Лично я надеюсь на первое.

 Кажется… кажется, она говорит о смерти?

 Улыбка Слоан померкла.

 — Не хотелось бы думать о таком.

 С лица Эдит мгновенно слетело благожелательное выражение. Мигом превратившись в холодную, бездушную гарпию, она сухо прокаркала:

 — Смерть поджидает каждого, рано или поздно. Мне девяносто пять лет, так что приходится смотреть правде в лицо. Однако я не об этом собиралась поговорить. Постараюсь быть полностью с тобой откровенной, хотя мне ни к чему тут всякие сопли и истерики…

 Не ожидая услышать от Эдит ничего приятного, девушка внутренне собралась и приготовилась к худшему. Но вместо того чтобы выдать очередную порцию наставлений, упреков и предостережений, Эдит потянулась к лежавшему на столе большому футляру, обтянутому синим бархатом, и передала его Слоан, а сама принялась возиться с застежкой броши. Годы и артрит основательно изуродовали ее пальцы, но Слоан уже достаточно хорошо изучила прабабку, чтобы не спешить на помощь. Поэтому она сидела в недоуменном молчании, машинально стискивая футляр.

 — Открой его, — скомандовала Эдит, наконец справившись с брошью.

 Слоан поспешно подняла крышку. В бархатном гнездышке покоилось изумительное колье, украшенное рубинами и бриллиантами, шириной почти в два дюйма. Тут же лежали серьги и браслет. Очевидно, все вещи составляли один гарнитур. И поскольку Эдит сняла брошь, Слоан, естественно, решила, что та собирается надеть все остальное.

 — Ну как?

 — Что и говорить, камни ослепительны, — тихо заметила Слоан, припомнив свои планы насчет шарфа в тон глазам прабабки. Наверное, ей самой захотелось оживить свое монашеское одеяние.

 — Все это, включая брошь, принадлежало твоей прапрабабке Хановер. Первый подарок ее мужа. Они были в нашей семье много лет и поэтому имеют для меня особое значение. Ты долгое время жила вдали от Рейнолдсов, правда, не по своей вине, и хотя я не склонна к сентиментальности, мне пришло в голову, что эти украшения могут послужить, так сказать, связующим звеном в разорванной цепи времени. Сегодня я приколола эту брошь в последний раз, однако буду рада увидеть ее на тебе, когда, разумеется, ты наденешь что-то более подходящее, чем эти мужеподобные штаны.

 — На… на мне? — недоуменна повторила Слоан, но, вспомнив предстоящий ужин, кивнула. — О, понятно. С вашей стороны крайне великодушно позволить мне поносить их…

 — Глупышка! Я не даю украшения напрокат Это подарок. Когда я покину этот мир, они послужат напоминанием обо мне и всех предках, узнать которых у тебя просто не было возможности. И потом, рубин — твой зодиакальный камень.

 Потрясенная Слоан вскочила так резко, что едва не уронила футляр. Теперь ясно, почему прабабка завела разговор о смерти.

 — Надеюсь, вы проживете еще много лет и еще не раз сможете надеть эти прекрасные вещи. Мне вовсе не нужно смотреть на них, чтобы вспоминать вас после…

 — После того, как меня положат в гроб, — услужливо подсказала Эдит.

 — Не желаю ничего слышать об этом. Особенно теперь, когда мы наконец встретились…

 — Я настаиваю на том, чтобы ты немедленно взяла драгоценности.

 — А я не сделаю ничего подобного, — упрямо заявила Слоан, кладя футляр рядом с Эдит.

 — Но они все равно когда-нибудь станут твоими.

 — Я уже сказала: никаких обсуждений «когда-нибудь».

 — Надеюсь, ты не будешь такой упрямой после того, как прочтут мое завещание. Я решила изменить его, чтобы ты получила законную долю…

 — Ошибаетесь, я по-прежнему буду стоять на своем. — перебила Слоан, и, к ее изумлению, Эдит громко рассмеялась, вернее, закаркала: звуки, определенно не слишком мелодичные, хотя и греющие душу.

 — Настоящая маленькая ослица, — выдохнула старуха, промокая глаза кончиком носового платка. — Не могу припомнить, когда в последний раз кто-то пытался заставить меня отступить от принятого решения. Даже Картер знает, что со мной спорить бесполезно.

 Опасаясь показаться неблагодарной или грубой, Слоан умерила пыл.

 — Мне просто тяжело рассуждать о вашей смерти и тому подобных вещах. Это меня угнетает.

 — А уж меня-то как, — проворчала Эдит, и Слоан запоздало поняла, что старуха пыталась пошутить. Наклонившись, девушка порывисто поцеловала Эдит в сухую пергаментную щеку.

 — Обязательно куплю вам веселенький шарфик, чтобы развеять вашу тоску, — пообещала она, направляясь к двери.

 — Только не слишком дорогой! — крикнула вслед Эдит.