• Уэстморленды [Джудит Макнот], #1

Глава 12

 – У нас визитеры, – объявил Годфри, входя в зал и хмуро оглядывая рыцарей, рассевшихся за трапезой. Двенадцать пар рук замерли, на лицах появилось тревожное выражение. – Большая компания с королевским штандартом скачет сюда. Очень большая компания, – уточнил Годфри, – слишком большая для обычных курьеров. Лайонел видел их с дороги и сообщил, что узнал Греверли. – Он еще строже насупился и оглянулся на галерею. – Где Ройс?

 – Прогуливается с заложницей, – мрачно отвечал Юстас. – Где, точно не знаю.

 – Я знаю, – прогремел Арик. – Схожу.

 Повернувшись на каблуках, Арик вышел из зала крупными шагами, но обычное для его самоуверенной физиономии выражение глухого спокойствия сменилось озабоченностью, от которой глубже залегли морщины вокруг бледно-голубых глаз.

 Мелодичный смех Дженни звенел, как колокольчики под внезапным порывом ветра, и Ройс с усмешкой смотрел, как она беспомощно опустилась на ствол поваленного дерева перед ним, с трясущимися от хохота плечиками, с порозовевшими в тон надетому платью щеками.

 – Я… я не верю вам, – задыхаясь, пробормотала девушка, вытирая со щек выступившие от смеха слезы. – Это чудовищное вранье, которое вы только что выдумали.

 – Возможно, – согласился он, протягивая длинные ноги и ухмыляясь, зараженный ее смехом.

 Утром она пробудилась в его постели, когда в спальню ввалились слуги, и, застигнутая в столь щекотливом положении, переживала так, что на нее больно было смотреть. Дженни была убеждена, что весь замок судачит о том, что она стала любовницей графа, и, разумеется, не ошибалась. Обдумав, что делать – солгать на этот счет или попробовать развеять горе, Ройс решил на несколько часов увести ее из замка, чтобы она слегка успокоилась.

 – Вы, наверно, считаете меня совсем безмозглой, если думаете, что меня так легко одурачить и заставить поверить в подобную чушь, – проговорила она, безуспешно стараясь обрести серьезность.

 Ройс улыбнулся, но покачал головой, отрицая оба обвинения:

 – Нет, мадам, вы заблуждаетесь во всех отношениях.

 – Во всех? – с любопытством переспросила Дженни. – Что вы хотите сказать?

 Ройс улыбнулся еще шире и пояснил:

 – Я вам ни чуточки не соврал и не думаю, чтобы кто-нибудь мог вас легко одурачить. – Он помолчал, ожидая ответа, и, не дождавшись, с улыбкой сказал: – Это комплимент вашему здравому смыслу.

 – О, – изумленно проговорила Дженни и неуверенно добавила: – Спасибо.

 – Во-вторых, далеко не считая вас безмозглой, я нахожу вас, напротив, женщиной необычайного ума.

 – Благодарю! – охотно приняла похвалу Дженни.

 – А это не комплимент, – уточнил Ройс.

 Дженни бросила на него забавный негодующий взгляд, требующий разъяснить уточнение, и Ройс пояснил, протягивая руку и касаясь мягкой и гладкой щеки указательным пальцем:

 – Будь вы не такой умной, не проводили бы столько времени за обдумыванием всех возможных последствий того, что я овладел вами, а просто смирились бы со своим положением и сопутствующими ему выгодами.

 Глаза Ройса многозначительно остановились на нитке жемчуга, которую она по его настоянию надела утром, после того как он вывалил перед ней весь запас драгоценностей.

 Дженни презрительно фыркнула, но Ройс продолжал с непоколебимой мужской логикой:

 – Будь вы женщиной ума посредственного, вас интересовали бы только вещи, которые обыкновенно заботят женщин, скажем, моды, или суета по хозяйству, или присмотр за детьми. Вы не мучили бы себя такими вопросами, как верность, патриотизм и тому подобное.

 Дженни рассерженно и недоверчиво уставилась на него.

 – Смирилась бы со своим положением? – переспросила она. – Но я вовсе не в положении, как вы любезно выразились, милорд. Я живу во грехе с мужчиной против воли своей семьи, против воли моей страны, против воли Господа Всемогущего. Кроме того, – продолжала она, приходя в бешенство, – хорошо вам советовать мне интересоваться только женскими заботами, но это вы лишили меня права думать о таких вещах. Это ваша жена будет суетиться по хозяйству и обязательно превратит мою жизнь в сущий ад, если сможет, и…

 – Дженнифер, – перебил Ройс, пряча улыбку, – как вам хорошо известно, у меня нет жены. – Он понимал, что она, говоря это, во многом права, да вот только выглядит чертовски прелестно, с прозрачно-сияющими сапфировыми очами и сулящими поцелуи устами, и ему трудно сосредоточиться на чем-либо, кроме, честно признаться, единственного желания – схватить ее на руки и приласкать, как разозлившегося котенка.

 – У вас нет жены в данный момент, – едко возразила Дженни, – но вы скоро выберете кого-нибудь… англичанку, конечно! – уколола она. – Англичанку с холодной водичкой вместо крови, и с волосами мышиного цвета, и с остреньким носиком, у которого вечно красненький кончик и которому вечно грозит насморк…

 С трясущимися от безмолвного отчаянного хохота плечами Ройс замахал руками, насмешливо моля о пощаде.

 – С волосами мышиного цвета? – повторил он. – Это лучшее, на что я могу надеяться? До сих пор я мечтал о жене-блондинке с большими зелеными глазами и…

 – И с большими розовыми губами, и с большими… – Дженни так разъярилась, что и на самом деле уже поднесла было палец к груди, прежде чем сообразила, что собирается ляпнуть.

 – Я слушаю, – поддразнивая, подтолкнул Ройс. – С большими…

 – Ушами! – в бешенстве бросила она. – Но как бы она ни выглядела, обязательно превратит мою жизнь в сущий ад!

 Не в силах более сдерживаться ни секунды, Ройс повалился и ткнулся носом ей в шею.

 – Я заключил с вами сделку, – шепнул он, целуя ее в ушко. – Мы подберем жену, которая нам обоим придется по вкусу.

 И, высказав это невероятное утверждение, вдруг сообразил, что не сможет жениться и держать при себе Дженни. Несмотря на все свои шуточки, он вовсе не был столь бессердечным, чтобы жениться на Мэри Хеммел или еще на ком-нибудь, а потом заставлять Дженни выносить унижения, пребывая его любовницей. Вчера он еще мог думать об этом, но сегодня, после прошлой ночи, узнав, сколько страданий пришлось ей перенести за недолгую жизнь, нет, ни за что не сделал бы этого.

 Он до сих пор гнал от себя мысль о том, как к ней отнесутся «возлюбленные» родичи, когда она возвратится к ним, побывав в постели врага.

 Остаться навсегда холостяком, не имея детей и наследников, – весьма непривлекательная и неприемлемая перспектива.

 Можно, конечно, жениться на Дженнифер, но этот вариант даже не подлежит обсуждению. Жениться на ней и обрести заклятых врагов в лице новых родичей, равно как и жену, благодаря своей верности склоняющуюся на их сторону, недопустимо. С таким браком поле битвы переместится в его собственный дом, тогда как он ищет лишь мира и согласия. Одно наслаждение, которое дарит в постели ее самозабвенная невинная страсть, еще не причина устраивать себе жизнь, состоящую из постоянных раздоров. С другой стороны, она единственная женщина, которая занималась любовью с ним, а не с легендой о нем. И заставляла его смеяться, как никогда не заставляла ни одна другая женщина. И умна. И смела. И облик ее чарует и манит. И наконец, она обладает честностью и прямотой, которые обезоруживают его полностью.

 Такая правдивость, особенно в женщине, – поистине большая редкость. Это значит, что слову ее можно верить.

 Конечно, подобные соображения – неподходящий повод отказываться от всех тщательно выстроенных планов на будущее.

 С другой стороны, подобные соображения – недостаточно убедительное основание отказываться от нее.

 Ройс вскинул глаза, ибо караульные на стене замка протрубили в рожки один длинный сигнал, извещая о приближении гостей, но не врагов.

 – Что это значит? – встревоженно спросила Дженни.

 – Я полагаю, курьеры от Генриха, – отвечал Ройс, приподнявшись на локте и щурясь на солнце. Если это они, лениво гадал он, то явились раньше, чем он ожидал. – Кто бы ни были, это друзья.

 – Ваш король знает, что я у вас в заложницах?

 – Да. – Хоть ему не хотелось менять тему беседы, он понимал, что она тревожится за свою судьбу, и добавил: – Я известил его с обычной ежемесячной почтой через несколько дней после того, как вас доставили ко мне в лагерь.

 – Меня… – прерывисто выдохнула она, – меня куда-нибудь отошлют… в тюрьму или…

 – Нет, – поспешно ответил Ройс. – Вы останетесь под моей защитой. На время… – неопределенно добавил он.

 – А если он распорядится иначе?

 – Не распорядится, – спокойно проговорил Ройс, оглядываясь через плечо. – Генриха не волнует, как я одерживаю победы, пока я их одерживаю. Если отец ваш сложит оружие и сдастся из-за того, что вы у меня в заложницах, это будет самой лучшей победой – бескровной.

 Видя, что разговор волнует ее, он, чтобы отвлечься, задал вопрос, который все утро вертелся у него в голове:

 – Когда ваш сводный брат принялся настраивать клан против вас, почему вы не обратили на это внимание отца вместо того, чтобы искать утешения в грезах о королевстве? Отец ваш – могущественный лорд, он мог решить эту проблему точно так же, как решил бы ее я.

 – А как бы вы ее решили? – спросила она с той манящей улыбкой в уголках губ, что всегда вызывала у него желание схватить ее на руки и поцеловать в эти самые губы.

 Резче, чем намеревался, Ройс произнес:

 – Приказал бы им прекратить подозревать вас.

 – Вы рассуждаете как воин, а не как лорд, – весело заметила она. – Вы не можете приказать людям иметь то или иное мнение, можете просто запугать их, чтобы они держали свое мнение при себе.

 – Как же поступил ваш отец? – холодно поинтересовался он, выражая сомнение по поводу ее замечаний.

 – В то время, когда утонула Бекки, – ответила она, – отец был далеко, сражаясь в каких-то битвах, насколько я помню, с вами.

 – А когда он вернулся – после сражения со мной, – с кривой улыбкой продолжал Ройс, – как поступил?

 – Тогда обо мне уже ходили всякие слухи, но отец посчитал, что я преувеличиваю и что скоро они сами собой утихнут. Понимаете, – добавила она, видя, как Ройс неодобрительно хмурится, – отец мой не уделяет особого внимания тому, что он называет «женскими делами». Он меня очень любит, – заявила она, а Ройс, учитывая, что Меррик выбрал Болдера в мужья Дженнифер, отнес заверение это больше на счет ее преданности отцу, чем уверенности в его любви, – но женщины для него… м-м-м… не так важны, как мужчины. Он женился на моей мачехе потому, что мы дальние родственники, и потому, что у нее трое здоровых сыновей.

 – Он предпочел, чтобы его титул перешел к дальним родственникам, – заключил Ройс с плохо скрытым раздражением, – вместо того чтобы передать его вам и, возможно, своим внукам?

 – Клан для него – все; так и должно было быть, – провозгласила Дженни, и долг верности придавал ее речам особую силу, – даже если бы король Иаков разрешил передать мне отцовский титул, чего, вероятно, и нелегко было бы добиться.

 – А он потрудился обратиться к Иакову?

 – Э-э-э… нет. Но, как я уже сказала, во мне лично отец не усомнился; дело в том, что я женщина и у меня иное предназначение.

 «Или тебе можно найти иное применение», – подумал Ройс, сердясь на себя.

 – Вам не дано понять моего отца, вы ведь его не знаете. Он великий человек, и так считаю не одна я. Мы… мы все… положили бы за него жизнь, если бы он… – И тут Дженни подумала, что либо сошла с ума, либо ослепла, так как из-за деревьев, приложив палец к губам и призывая к молчанию, на нее глядел… Уильям. – …если бы он попросил, – выдохнула она, однако Ройс не заметил внезапной перемены тона. Он боролся с приливом непонятной ревности к ее отцу, сумевшему внушить ей такую слепую и беззаветную преданность.

 Крепко зажмурившись, Дженни снова раскрыла глаза и вгляделась получше. Уильям нырнул в тень деревьев, но она все еще видела краешек его зеленой куртки. Уильям здесь! Он приехал забрать ее, сообразила она, чувствуя в душе взрыв радости и надежды.

 – Дженнифер… – Голос Ройса звучал ровно и серьезно, и Дженни оторвала взгляд от того места, где исчез Уильям.

 – Д-да… – запнулась она, ожидая, что все войско отца в любую минуту выскочит из-за деревьев и убьет Ройса на месте. Убьет! При этой мысли к горлу подкатил комок, и Дженни вскочила на ноги, охваченная противоречивым желанием увести из леса его и умудриться шмыгнуть в чащу самой.

 Ройс нахмурился, взглянув на ее побелевшее лицо:

 – Что с вами? Вы, кажется…

 – Я засиделась! – выпалила Дженни. – Мне надо немного пройтись. Я…

 Ройс поднялся на ноги и собрался поинтересоваться причиной подобного беспокойства, когда заметил поднимающегося на холм Арика.

 – Прежде чем к нам подойдет Арик, – начал он, – я хотел бы вам кое-что сказать.

 Дженни оглянулась, взгляд ее упал на могучего Арика, и на нее нахлынуло безумное облегчение. С Ариком Ройс по крайней мере не один, хоть кто-то будет на его стороне. Но если завяжется стычка, то может погибнуть ее отец, или Уильям, или кто-то из клана…

 – Дженнифер, – проговорил Ройс, безнадежно пытаясь привлечь ее внимание.

 Дженни кое-как заставила себя обернуться и притвориться, что слушает.

 – Да?

 Если бы люди отца собирались напасть на Ройса, они уже вынырнули бы из леса; никогда не был он столь уязвим, как в этот миг. Значит, отчаянно думала Дженни, Уильям, должно быть, один и, должно быть, заметил Арика. Если это так, а в данный момент она надеялась, что это так, надо только держаться спокойно и отыскать способ как можно скорее убраться из леса.

 – Никто не собирается отсылать вас в тюрьму, – заверил он с ласковой твердостью.

 Глядя в неотразимые серые глаза, Дженни вдруг поняла, что она скоро расстанется с ним, может быть, через час, и мысль эта с неожиданной силой поразила ее. Правда, он устроил ее похищение, но никогда не причинял зла, которое причинил бы любой другой. Больше того, он оказался единственным мужчиной, который восхищался ее смелостью, вместо того чтобы покарать за непослушание; она погубила его коня, ударила кинжалом его самого, одурачила, ухитрившись бежать. Осознав все это, она с болью подумала, что он обходился с ней намного галантнее – на свой собственный лад, – чем обошелся бы любой придворный. В сущности, если бы дела между их семействами и между их странами обстояли иначе, они с Ройсом Уэстморлендом могли стать друзьями. Друзьями? Он уже больше чем друг. Он ее любовник.

 – Я… простите, – сдавленным голосом пробормотала она, – я несколько отвлеклась. О чем вы только что говорили?

 – Я говорил, – повторил он, несколько обеспокоенный ее смятением, – что не хочу, чтобы вы вообразили, будто вам грозит некая опасность. Пока не придет пора отослать вас домой, вы останетесь под моей защитой.

 Дженни кивнула и судорожно перевела дыхание.

 – Да. Спасибо, – шепнула она, выдавая переполняющие ее чувства.

 Введенный в заблуждение ее словами, Ройс лениво улыбнулся:

 – Не потрудитесь ли выразить свою признательность поцелуем?

 К его изумлению и восторгу, Дженни не пришлось особенно уговаривать. Закинув руки ему на шею, она поцеловала его с отчаянной страстью; поцелуй этот был отчасти прощальным, отчасти испуганным; ее руки скользнули по могучим мышцам спины, бессознательно запечатлев в памяти их очертания.

 Ройс наконец поднял голову, посмотрел на нее сверху вниз, все еще удерживая в объятиях.

 – Боже мой… – прошептал он и вновь стал клониться, но остановился, увидев Арика. – Черт побери, вот и Арик.

 Он взял ее за руку и пошел навстречу рыцарю; Арик, приблизившись, сразу же отвел Ройса в сторону и быстро заговорил.

 Ройс оглянулся на Дженнифер, озабоченный неприятной новостью о прибытии Греверли.

 – Нам пора возвращаться, – сказал он, и несчастный вид Дженни поразил его в самое сердце. Утром, когда он предложил ей уйти из замка, она прямо-таки просветлела.

 – Я так долго сидела в палатке и оставалась под стражей, – сказала она тогда, – что мысль о прогулке на холм возвращает меня к жизни!

 Проведенное на холме время явно пошло ей на пользу, устало подумал Ройс, вспоминая страстный поцелуй и раздумывая, достанет ли у него глупости разрешить ей побыть здесь одной. Они пришли сюда пешком, возможности раздобыть коня у нее нет, она достаточно рассудительна, чтобы сообразить, что при попытке к бегству пять тысяч солдат, раскинувшихся лагерем вокруг замка, через час ее отыщут. Кроме того, можно поручить часовым на стене не спускать с нее глаз.

 До сих пор ощущая на губах вкус поцелуя, помня о высказанном ею несколько дней назад обещании не бежать из лагеря, но еще сомневаясь в разумности своего решения, он подошел и серьезным тоном проговорил:

 – Дженнифер… Если я разрешу вам побыть здесь в одиночестве, я могу быть уверен, что вы не сойдете с этого места?

 Недоверчиво-радостный взгляд с лихвой вознаградил его за щедрость.

 – Да! – вскричала она, не в силах поверить такому подарку судьбы.

 Медленно расплывшаяся на бронзовом лице улыбка придала ему необычайную привлекательность и превратила почти в мальчишку.

 – Я ненадолго, – пообещал он.

 Она смотрела вслед ему, уходящему вместе с Ариком, и, не отдавая себе в том отчета, запоминала, как он выглядит, – широченные плечи, обтянутые рыжей кожаной курткой, тонкая талия, крепко стянутая коричневым поясом, сильные мускулистые ноги в высоких сапогах. Он остановился на полпути и обернулся. Задрав голову, Ройс приглядывался к деревьям, насупив черные брови, как будто чувствовал притаившуюся в чаще угрозу. Боясь, как бы он чего не увидел, не услышал и не вернулся, Дженни сделала первое, что пришло в голову. Подняла руку, слегка помахала, привлекая его внимание, улыбнулась, а потом коснулась пальцами губ. Жест этот был непреднамеренным, ей просто понадобилось прикрыть рот, сдержав испуганный крик. Но Ройсу казалось, что она шлет ему поцелуй. Арик что-то резко буркнул, обращаясь к нему, и он отвел глаза от Дженнифер и от леса. Повернулся и быстро пошел вниз с холма вслед за Ариком, с радостью думая о пылкой страсти ее поцелуя и столь же пылкой страсти своей.

 – Дженнифер!

 От тихого, настойчивого оклика Уильяма из-за деревьев Дженни вся напряглась, готовясь к немедленному бегству, но постаралась не кинуться в чащу, пока граф не скрылся в потайной двери, пробитой в толстой каменной стене, окружающей замок Хардин. Потом повернулась, чуть не споткнувшись в спешке, преодолела короткий подъем, нырнула в лес, отчаянно ища глазами спасителей.

 – Уильям, где… – начала она и оборвала визг, когда сильная, гибкая рука схватила ее сзади за талию, оторвав от земли, и втащила под прикрытие ветвей старого дуба.

 – Дженнифер! – хрипло шепнул Уильям, и милое его лицо оказалось всего в нескольких дюймах. На этом хмуром лице отражались тревога и жалость. – Бедная моя девочка… – заговорил было он, оглядывая ее, и тут, видно, вспомнив, что был свидетелем поцелуев, резко спросил: – Он заставил тебя стать его любовницей, правда?

 – Я… я потом объясню. Нам надо спешить, – заторопилась она, одержимая безотлагательной необходимостью уговорить родичей уйти без кровопролития. – Бренна уже на пути домой. Где батюшка и наши люди? – спрашивала она.

 – Батюшка в Меррике, а нас здесь лишь шестеро.

 – Шестеро! – воскликнула Дженни, поскользнулась, зацепившись башмаком за виноградную лозу, и, обретя равновесие, побежала за ним.

 Он кивнул:

 – Я решил, легче будет освободить тебя хитростью, чем силой.

 Ройс вошел в зал, а Греверли уже возвышался в центре, неспешно обследуя глазами внутреннее убранство замка Хардин, морща острый нос на длинной узкой физиономии от возмущения и плохо скрытой зависти. Будучи личным советником короля и влиятельнейшим членом могущественного суда Звездной палаты[8], Греверли пользовался огромным влиянием, но само это положение лишало его надежд на титулы и поместья, которых он столь явно жаждал.

 С той самой поры, как Генрих заполучил трон, он начал принимать меры, чтобы избежать судьбы своих предшественников – гибели от рук могущественных дворян, присягавших на верность королю, а потом, в случае недовольства, восстававших и свергавших того самого венценосца. В целях предупреждения подобных казусов он учредил суд Звездной палаты, посадив туда советников и министров, не принадлежащих к сословию пэров[9], людей вроде Греверли, которые и заседали с тех пор в суде, тяжко карая дворян за любой проступок, в результате чего одновременно достигались две цели: пополнялся кошелек Генриха, и вышеупомянутые дворяне лишались потребных для мятежей средств.

 Из всех личных советников короля Греверли был также самым мстительным; пользуясь полным доверием Генриха, он успешно разорил или полностью уничтожил едва ли не каждого могущественного дворянина в Британии… за исключением графа Клеймора, который, к нескрываемой его злобе, по-прежнему процветал, богатея с каждым следующим выигранным для короля сражением.

 Ненависть Греверли к Ройсу Уэстморленду всем при дворе была известна и могла сравниться лишь с презрением Ройса к Греверли.

 Лицо Ройса, пока он преодолевал расстояние в сотню футов, отделяющее его от врага, было лишено всякого выражения, но он отмечал мельчайшие признаки, свидетельствующие о явно готовящейся разразиться по любому поводу чрезвычайно неприятной стычке. Одним из таких признаков служила довольная ухмылка на физиономии Греверли, другим – маячившие за его спиной тридцать пять вооруженных людей Генриха, застывших в боевой позиции, сосредоточенных и угрюмых. Люди Ройса во главе с Годфри и Юстасом выстроились в два ряда в конце зала рядом с помостом, встревоженные, напряженные, насторожившиеся, словно тоже чувствовали что-то очень серьезное в неожиданном и необычном визите Греверли. Когда Ройс проходил мимо последней пары своих боевых товарищей, они зашагали за ним, составив официальный почетный караул.

 – Ну, Греверли, – сказал Ройс, останавливаясь прямо перед противником, – что заставило вас покинуть уютное убежище за троном Генриха?

 Злоба вспыхнула в глазах Греверли, но он оставался таким же бесстрастным, каким предстал перед ним Ройс, а произносимые им слова наносили такие же глубокие уколы, как речи Ройса.

 – К счастью для цивилизации, Клеймор, большинство из нас не испытывает равного вашему наслаждения при виде крови и трупов.

 – Ну вот мы и обменялись любезностями, – заключил Ройс. – Чего вы хотите?

 – Ваших заложниц.

 В гулкой тишине Ройс выслушивал дальнейшую уничижительную тираду Греверли, но оцепеневшим рассудком воспринимал фразы, доносящиеся откуда-то издалека.

 – Король воспользовался моим советом, – говорил Греверли, – и попытался договориться о мире с королем Иаковом. Посреди столь деликатных переговоров вы похищаете дочерей одного из могущественнейших в Шотландии лордов и своими действиями ставите под угрозу возможность какого-либо перемирия вообще. – Голос его обрел гулкие властные нотки. – Предполагая, что вы пока не зарезали пленниц по своему варварскому обычаю, государь наш король приказывает вам немедля освободить, передав под мою ответственность, леди Дженнифер Меррик и ее сестру, после чего они будут возвращены своему семейству.

 – Нет. – Одно-единственное ледяное слово, заключающее в себе изменнический отказ повиноваться королевскому эдикту, бессознательно вырвалось у Ройса и сотрясло зал с взрывной силой гигантского каменного ядра, пущенного невидимой катапультой. Люди короля машинально стиснули рукоятки мечей еще крепче и угрожающе уставились на Ройса, а его собственные застыли в ошеломлении и тревоге, тоже не сводя с него глаз. Только Арик не выразил никаких эмоций, вперив тяжелый взгляд в Греверли.

 Даже сам Греверли был чересчур потрясен, чтобы скрыть это. Прищурившись, он с крайним недоверием вопросил:

 – Вы сомневаетесь в достоверности приказа или на самом деле отказываетесь подчиняться указаниям короля?

 – Я отказываюсь, – хладнокровно выкрутился Ройс, – признать ваше обвинение в приверженности к варварскому обычаю резни.

 – Я и не подозревал, что вы так щепетильны в этом вопросе, Клеймор, – соврал Греверли.

 Выгадывая время, Ройс заметил:

 – Пленники, как вам в первую очередь следовало бы знать, предстают перед министрами Генриха, и там решается их судьба.

 – Хватит изворачиваться, – отрезал Греверли. – Повинуетесь вы королевскому приказанию или нет?

 На протяжении кратких мгновений, отпущенных ему коварной судьбой и непредсказуемым монархом, Ройс быстро перебрал мириады доводов, доказывающих безумие женитьбы на Дженнифер Меррик, и несколько веских причин, по которым он собирается это сделать.

 После многолетних побед на полях сражений по всему континенту он явно стремится принять погибель в собственной постели, укладывая туда очаровательную семнадцатилетнюю девчонку, в которой отваги и хитрости больше, чем в десятке известных ему женщин. Как он ни пытался, не смог заставить себя отправить ее домой.

 Она боролась с ним как тигрица, но покорилась как ангел. Она пробовала заколоть его, но касалась губами его шрамов; она искромсала одеяла и наглухо позашивала рубахи, но целовала его несколько минут назад с такой сладкой, отчаянной страстью, что все его естество являло собой одно огромное желание; улыбка ее освещала самые потаенные уголки его сердца, заразительный смех заставлял усмехаться. И еще, она была честной, а это он ставил превыше всего.

 Все эти соображения постоянно присутствовали в глубине его сознания, но он отказывался сосредоточиться на них и даже мысленно произнести слово «любовь». Сделать это значило бы признать, что он связан с ней большим, чем просто физическим влечением, а он бежал такого признания. С той же молниеносной логикой, с какой действовал в бою, Ройс пришел вместо этого к заключению, что, учитывая отношение к ней отца и клана Мерриков, Дженни, вернувшись, увидит, что они считают ее предательницей, а не жертвой. Она делила ложе с врагом и, даже если успела зачать ребенка, проведет остаток жизни где-нибудь взаперти в монастыре в грезах о королевстве, в котором была бы желанной и любимой, о королевстве, которого не обретет никогда.

 Этот факт и признание, что она нравится ему в постели больше кого бы то ни было, оказались единственными причинами, которые повлияли на решение Ройса. И теперь он начал действовать с обычной быстротой и решимостью. Понимая необходимость улучить несколько минут наедине с Дженнифер для изложения всех своих доводов, прежде чем она слепо ухватится за предложение Греверли, он выдавил кривую улыбку и обратился к врагу:

 – Пока мои люди доставят в зал леди Дженнифер, не лучше ль на время отложить препирательства и слегка перекусить? – Он указал на стол, где сновавшие в зале слуги расставляли подносы с холодной закуской, которую удалось раздобыть за столь короткое время.

 Греверли подозрительно насупился, а Ройс взглянул на солдат Генриха, среди которых были сражавшиеся бок о бок с ним в прошлых битвах, и попробовал угадать, скоро ли им предстоит сойтись в смертельной схватке. Оглядываясь на Греверли, бросил:

 – Ну как? – И зная, что, заручившись согласием Дженни остаться, ему все равно придется отговаривать Греверли от намерения забрать ее силой, заговорил полюбезнее: – Леди Бренна уже на пути домой в сопровождении моего брата. – Надеясь сыграть на врожденной слабости Греверли к сплетням, Ройс почти сердечно добавил: – Вам, несомненно, будет интересно выслушать эту историю за трапезой…

 Любопытство пересилило подозрительность Греверли. Мгновение поколебавшись, он отвесил поклон и направился к столу. Ройс демонстративно проводил его, на полпути попросив извинения.

 – Позвольте мне послать кого-нибудь за леди Дженнифер, – сказал он, уже оборачиваясь к Арику.

 Быстро и тихо Ройс приказал:

 – Возьми с собой Годфри, найдите ее и приведите сюда.

 Гигант кивнул, а Ройс продолжал:

 – Скажи, пусть не верит предложениям Греверли и не принимает их, пока не выслушает меня наедине. Внуши ей все это как следует.

 Возможность, что Дженни выслушает его и все-таки пожелает уехать, Ройс даже не стал рассматривать. Хоть он и отбрасывал соображение, объясняющее его решимость жениться на ней чем-то большим физического влечения или страсти, у него было правило – в каждом бою непременно учитывать доводы противника, а в данном случае он хорошо знал, что чувство Дженнифер к нему гораздо глубже, чем она думает.

 Преисполненный уверенности, что победа – после небольшой перепалки сначала с Дженнифер, а потом с Греверли – у него в руках, Ройс прошагал к столу, за которым уже расположился враг.

 – Итак, – проговорил Греверли по истечении нескольких долгих минут, пока Ройс излагал историю отъезда Бренны, оснащая ее всевозможными не имеющими отношения к делу подробностями, чтобы потянуть время, – вы позволили красавице уехать, а гордячку оставили? Извините, мне трудно это понять, – заметил он, деликатно прожевывая кусок хлеба.

 Ройс почти не слышал, перебирая в уме все возможные варианты. Умение находить выходы – и быть готовым избрать наилучший в любой опасной ситуации – сохраняло ему жизнь и приносило победы в сражениях. И Ройс решил: если Греверли не примет согласия Дженнифер остаться с ним, настаивать на своем праве услышать приказ Генриха из его собственных уст.

 Отказавшись «поверить» Греверли, он, в сущности, еще не совершил измены, и король, хоть и непременно рассердится, вряд ли велит его повесить. А когда Генрих сам убедится в согласии Дженнифер стать женой Ройса, не исключено, что это придется ему по душе. В конце концов Генрих любит улаживать потенциально опасные политические ситуации с помощью целесообразных браков, включая и свой собственный.

 Столь приятная картина, рисующая такого сговорчивого монарха, едва ли могла претвориться в жизнь, но Ройс предпочел надеяться на это, нежели думать, что ему грозит в противном случае: виселица, утопление, четвертование или лишение земель и поместий, заработанных им с постоянным риском для жизни. Насчитывались еще десятки столь же нежелательных исходов и их комбинаций, и, сидя за столом лицом к лицу с недругом, Ройс перебрал все. Все, кроме того, что Дженни могла принадлежать ему душой и телом и задумывала бежать, как только он повернется к ней спиной.

 – Зачем же вы отпустили ее, раз она такая красавица?

 – Я вам уже сказал, – коротко отвечал Ройс, – она заболела.

 Пытаясь уклониться от дальнейшей беседы с Греверли, Ройс старательно прикинулся проголодавшимся. Потянувшись, он придвинул к себе блюдо с хлебом и откусил огромный кусок. Желудок его протестующе заурчал, когда за хлебом последовал прогорклый гусь, покрытый своим собственным застывшим жиром.

 Через двадцать пять минут Ройс уже прилагал серьезные физические усилия, чтобы скрыть нарастающую тревогу. Должно быть, Арик с Годфри передали Дженнифер послание Ройса, она заупрямилась, а они, наверно, ее уговаривают и мешкают с возвращением в зал. Неужели она отказалась? И если да, то что сделает Арик? На какой-то ужасный миг Ройс представил, как его верный рыцарь силой заставляет Дженнифер подчиниться. Арик способен сломать ей руку с такой же легкостью, с какой другой человек переламывает в пальцах высохшую хворостинку. Видение это заставило его тревожно вздрогнуть.

 Греверли все подозрительнее поглядывал на Ройса через разделявшие их грубо обструганные доски, представлявшие импровизированный стол, и вдруг вскочил.

 – Довольно ждать! – резко проговорил он, сверкнув глазами на медленно поднимавшегося с места Ройса. – Вы дурачите меня, Уэстморленд, я это чувствую. Вы не послали за ней людей. Если она здесь и спрятана, значит, вы еще глупей, чем я думал. – Ткнув в Ройса пальцем, он обратился к своему сержанту и приказал: – Арестуйте его и обыщите замок в поисках графини Меррик. Разберите камень за камнем, если потребуется, но найдите ее! Может быть, я не ошибся в догадке, и обе женщины давно убиты. Допросите его людей, с помощью меча при необходимости. Выполняйте!

 Двое рыцарей Генриха шагнули вперед в ошибочной уверенности, что, будучи слугами короля, смогут добраться до Ройса, не встретив сопротивления. И тотчас же люди Ройса сомкнули ряды, взялись за рукоятки мечей и образовали живую преграду меж солдатами короля и Ройсом.

 Меньше всего на свете Ройс желал бы сейчас стычки между своими и королевскими слугами.

 – Стойте! – гаркнул он, хорошо зная, что его рыцари таким образом совершают акт измены, препятствуя представителям короля. Все девяносто бойцов в зале застыли, услышав команду, и каждый из них устремил взор на своего командира в ожидании дальнейших распоряжений.

 Взгляды Ройса и Греверли встретились, и царедворец был ошеломлен презрением графа.

 – Вам весьма не понравится то дурацкое положение, в котором вы скоро окажетесь. Леди, которую я, по вашему мнению, убил и спрятал, наслаждается приятной прогулкой – без стражи – на холме позади замка. Более того, леди Дженнифер здесь не пленница, она пользуется полной свободой и ей предоставлены все удобства. Когда вы ее увидите, то обнаружите на ней роскошный наряд, принадлежавший бывшей владелице замка, вместе с ниткой поистине бесценного жемчуга на шее, также собственностью бывшей хозяйки.

 Греверли разинул рот:

 – Вы отдали ей драгоценности? Безжалостный Черный Волк, «бич Шотландии» оделяет свою пленницу злодейски добытым добром?

 – Его тут полные сундуки, – вежливо пояснил Ройс.

 Изумление Греверли было таким комичным, что Ройс разрывался между желанием расхохотаться и более настоятельным побуждением заехать в эту физиономию кулаком. Однако в настоящий момент его главной заботой оставалось предотвращение стычки между противостоящими в зале силами и непредсказуемых последствий этого. Чтобы достичь цели, надо было городить любую чушь, пока не появится Арик вместе с Дженни.

 – Кроме того, – продолжал он, присаживаясь на край стола и принимая подчеркнуто доверительную позу, – не надейтесь, что леди Дженнифер падет к вашим стопам и зарыдает от радости при вашем появлении в качестве ее «спасителя». Вас ожидает разочарование. Она пожелает остаться со мной.

 – Это еще почему? – спросил Греверли, но уже далеко не с такой злобой, как прежде, явно находя ситуацию коренным образом изменившейся. Греверли не хуже Ройса Уэстморленда знал, как важно все просчитывать наперед, и если все это вранье о пожеланиях леди Дженнифер Меррик окажется правдой… и если Ройсу удастся убедить Генриха не винить его… тогда занимательные подробности о галантном обхождении Уэстморленда с пленницей позволят распустить столь забавные слухи, что английский двор будет потешаться не один год.

 – Судя по вашей самодовольной уверенности, я догадываюсь, что леди Дженнифер побывала у вас в постели. И поэтому, вы полагаете, согласится предать свою семью и страну. Сдается мне, – завершил Греверли, открыто насмехаясь, – вы убеждены в справедливости придворной молвы по поводу ваших мужских достоинств. Или она так искусно прикидывается, что вы потеряли рассудок? В таком случае я приглашу ее переспать со мной. Вы не будете возражать?

 Голос Ройса обрел ледяную звонкость.

 – Я собираюсь жениться на ней, и это извинит мое намерение отрезать вам язык, что я и сделаю с большим удовольствием! – Ройс хотел пойти дальше, но взгляд Греверли вдруг скользнул ему за плечо.

 – Вот и верный Арик, – объявил он с оскорбительной наглостью, – но где ж ваша пылкая невеста?

 Ройс мгновенно обернулся и впился глазами в суровое лицо Арика.

 – Где она? – спросил он.

 – Сбежала.

 В мертвой тишине, последовавшей за сим известием, Годфри добавил:

 – Судя по всему, в лесу были шесть человек и семь лошадей; никаких следов борьбы мы не заметили. Один ждал в чаще, всего в нескольких ярдах от места, где вы с ней сидели сегодня.

 Всего в нескольких ярдах от места, где она целовала его так, словно желала не расставаться никогда в жизни, в бешенстве думал Ройс.

 Греверли, однако, недолго пребывал в потрясении. Повернувшись кругом, он принялся распоряжаться, обратившись первым делом к Годфри:

 – Проводите моих людей туда, где, по-вашему, это произошло. – Оглянулся на одного из своих солдат и добавил: – Отправляйтесь с сэром Годфри, и если похоже, что в самом деле случился побег, как он утверждает, возьмите двенадцать человек и догоните членов клана Меррик. Когда сойдетесь, пусть ни один из вас не обнажает оружия. Окажите им почтение от имени Генриха Английского и проводите до шотландской границы. Ясно?

 Не дожидаясь ответа, Греверли повернулся к Ройсу, и голос его зловеще загрохотал в пустом зале:

 – Ройс Уэстморленд, именем Генриха, короля Англии, повелеваю вам следовать за мной в Лондон, где вам придется держать ответ за похищение женщин Меррик. Вы ответите также и за сознательную попытку противодействовать мне сегодня в выполнении приказа моего государя по отношению к ним, что может рассматриваться и будет рассмотрено как акт измены. Поедете добровольно, или мы повезем вас силой?

 Люди Ройса, числом превосходившие силы Греверли, напряглись, явно разрываясь между клятвой на верность Ройсу, своему сеньору, и присягой королю. Ройс понял их положение и коротким кивком приказал сложить оружие.

 Видя, что сопротивления не будет, один из солдат Греверли, подобравшийся поближе к Ройсу, заломил его руки за спину, быстро связал запястья крепким кожаным шнурком. Тугая перевязь впилась в тело, но Ройс этого даже не заметил. Его сжирала слепая жгучая ярость, не сравнимая ни с чем, испытанным когда-либо прежде, обратившая рассудок в кипящий безумным гневом вулкан. Перед глазами его проплывали видения – колдовская шотландская девушка Дженнифер, лежащая в его объятиях… смеющаяся рядом с ним Дженнифер… целующая его Дженнифер…

 Простодушно поверив ей, он столкнулся с обвинением в измене. В лучшем случае его лишат всех земель и всех титулов, в худшем – его лишат жизни.

 Но в данный момент он был чересчур взбешен, чтобы беспокоиться по этому поводу.