• Уэстморленды [Джудит Макнот], #3

Глава 32

 Было пять минут двенадцатого, когда Стивен быстрым шагом прошел мимо двух раздосадованных молодых денди, возвращавшихся к своим экипажам: леди Летисия Викери не пустила их за то, что они явились после одиннадцати, нарушив строгий порядок. Патронесса уже закрывала двери, когда Стивен тихо, но зловещим тоном произнес:

 – Летти, вы не посмеете захлопнуть эту треклятую дверь перед моим носом!

 В бешенстве от такой наглости, леди вгляделась в темноту за ярко освещенным входом и, все еще пытаясь закрыть дверь, презрительно ответила:

 – Не важно, кто вы, вы опоздали.

 Стивен успел ногой задержать дверь.

 – Надеюсь, вы сделаете для меня исключение, – сказал он.

 В просвете между створкой и косяком появилось полное пренебрежения лицо Летти.

 – Никаких исключений, милорд!

 Тут она увидела, кто перед ней, и Стивен едва не расхохотался, когда высокомерие на ее неподвижном, как камень, лице сменилось изумлением.

 – Лэнгфорд, вы?

 – Конечно, я, кто же еще? А теперь откройте, – все так же тихо произнес он тоном приказа.

 – Не могу.

 – Летти, – терпеливо, но с некоторой угрозой шепнул он, – не заставляйте меня напоминать вам о том, что в свое время вы приглашали меня в менее подходящие места, чем это, да еще когда ваш бедный муж находился чуть ли не рядом.

 Наконец она открыла дверь, но загородила собой проход.

 Стивен уже хотел оттолкнуть ее, однако она взмолилась:

 – Ради всего святого, Стивен, будьте благоразумны! Я не имею права вас впустить. Остальные патронессы голову с меня снимут!

 – Да они расцелуют вас за это в обе щеки, – заявил Стивен. – Вы только представьте, какая будет для Альмака реклама, когда станет известно, что впервые за пятнадцать лет я посетил ваше нудное сборище целомудренных девиц!

 Леди колебалась, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, Стивен прав, думала она, но какой шум поднимут остальные патронессы, прежде чем ей удастся объяснить им мотивы своего поступка!

 – Разумеется, самые блестящие кавалеры будут рваться к нам, чтобы собственными глазами увидеть красотку, ради которой вы появились здесь.

 – Вот именно, – сказал Стивен с сарказмом. – Холостяки будут валом валить в Альмак, так что придется вам сделать дополнительный заказ на бутерброды и теплый лимонад.

 Перспектива получить самую высокую похвалу за успешную организацию «Ярмарки невест» во время ее дежурства привела патронессу в такой восторг, что она пропустила мимо ушей оскорбительные выпады в адрес благословенных залов Альмака, подаваемых там закусок и напитков, а заодно и посетителей.

 – Ну, хорошо, входите.

 Опасения Шерри опозориться на балу оказались напрасными. Встретили ее радушно, и весь вечер она танцевала. В общем, бал, можно сказать, удался, если не считать каких-то второстепенных деталей. Но пока не пробило одиннадцать, до самой последней минуты Шерри была в напряжении, ожидая появления Стивена. Он не пришел, и напряжение сменилось разочарованием. Однако она не злилась, не возмущалась, а приняла это как должное. Она догадывалась, что к Альмаку граф относится скептически и вряд ли отправился бы туда ради нее. Да и с какой стати? Уитни и старая герцогиня заблуждались, полагая, что графу она небезразлична, теперь Шерри это поняла. Стараясь не думать о нем, Шерри стала прислушиваться к разговору девушек с их мамашами, стоявших кружком рядом с ней. Время от времени они вежливо обращались к Шерри, чтобы она не скучала. Почти все девушки были моложе ее и очень компанейские, если, конечно, не вели заумных бесед. В то же время приходилось только удивляться их осведомленности относительно дохода, перспектив и происхождения буквально каждого холостяка в зале, и стоило ей случайно бросить взгляд на мужчину, как они сами или их мамаши и компаньонки с готовностью выкладывали все, что им было известно о нем. Шерри это забавляло, в то время как мисс Чарити приводило в смущение.

 Герцогиня Клермонт, суровая пожилая особа, которая привезла на бал свою внучку Дороти Ситон, тоже американку, как и Шерри, кивнула головой в сторону красивого молодого человека, который просил Шерри оказать ему честь, станцевав с ним второй по порядку танец, и предупредила:

 – На вашем месте я бы вежливо отделалась от молодого Мэйкписа. Он всего лишь баронет, и его доход не превышает пяти тысяч.

 Это услышал Николас Дю Вилль, который почти весь вечер провел за карточным столом, и только сейчас подошел к Шерри.

 – Вы выглядите такой растерянной, cherie, – весело шепнул он, наклонившись к ней. – Поразительно, не правда ли, что в стране, которая кичится своими утонченными манерами, без зазрения совести болтают о подобных вещах.

 Музыканты освежились прохладительными напитками, закусили и вернулись в зал. Снова заиграла музыка.

 – У мисс Чарити ужасно измученный вид, – сказала Шерри, повысив голос, чтобы он не утонул в общем шуме.

 Мисс Чарити услышала свое имя и тотчас вскинула голову:

 – Дорогое дитя, я совсем не устала. Просто ужасно зла на Лэнгфорда. Ведь он обещал прийти! Ну ничего, дам ему хорошую взбучку за такое невнимание к вам!

 Вдруг все повернулись и стали смотреть куда-то в сторону, разговоры оборвались, но вскоре возобновились, теперь уже шепотом. К счастью, Шерри не подозревала, что произошло, и продолжала разговор с Чарити.

 – Не важно, мэм, – ответила она. – Я прекрасно обхожусь без него.

 Однако мисс Чарити стояла на своем.

 – До чего же я зла! За последние тридцать лет, если мне память не изменяет, ни разу не была в такой ярости!

 В это время, услышав монолог Чарити Торнтон, рядом с ними остановилась герцогиня Клермонт. Вдруг что-то привлекло ее внимание, и она воскликнула:

 – Не верю своим глазам!

 Все вокруг разом заговорили, а герцогиня приосанилась и громко скомандовала внучке:

 – Дороти, поправь прическу и платье. Такой шанс нельзя упустить.

 Шерри невольно посмотрела на Дороти, которая, как и большинство дебютанток, начала поспешно прихорашиваться. Одни поправляли волосы, другие расправляли складки на платьях. Дожидавшиеся приглашения кавалеров на танец толпой устремились в туалетную комнату, чтобы привести себя в порядок.

 – Что происходит? – с недоумением спросила Шерри у Ники – за ним ей ничего не было видно.

 Он скользнул взглядом по лицам блондинок и брюнеток, которые, зардевшись, возбужденно переглядывались, и, даже не обернувшись, ответил:

 – Либо начался пожар, либо появился Лэнгфорд.

 – Это невозможно. Ведь двери закрывают в одиннадцать.

 – И тем не менее готов биться об заклад на крупную сумму, что все дело в нем. Инстинкт женщин никогда не подводит, они, как охотники, почуяли дичь. Хотите, я сейчас посмотрю!

 – Только, пожалуйста, незаметно.

 Николас осторожно оглянулся и сообщил:

 – Он задержался у входа, приветствует патронесс.

 И тут Шерри, неожиданно для самой себя, обошла Ники и направилась в туалетную комнату, но не вертеться перед зеркалом, не прихорашиваться. Боже упаси! Просто ей необходимо было обрести душевное равновесие, ну и чуть-чуть поправить прическу.

 Дожидаясь своей очереди, Шерри обнаружила, что девушки только и говорят что о ее женихе, однако ничего утешительного для себя не услышала.

 – Моя сестра упадет в обморок, когда узнает, что Лэнгфорд был нынче в Альмаке. Прошлой осенью на балу у леди Миллисент он немного поухаживал за ней, но на этом все и кончилось. А она до сих пор мечтает о нем, – сказала одна девушка, к немалому удивлению остальных.

 – Но прошлой осенью, – возразила другая, – Лэнгфорд собирался сделать предложение Монике Фицуеринг.

 – Ничего подобного! Я слышала разговор моих сестер, они совершенно точно знают, что прошлой осенью у него был… – она прижала ладонь к губам, и Шерри стоило большого труда расслышать конец фразы: – бурный роман с одной известной замужней леди.

 – А вы когда-нибудь видели его cherie amie? – спросила одна из девушек, и все, как по команде, повернулись к ней. – Два дня назад моя тетя встретила его с ней в театре.

 – Cherie amie? – вырвалось у Шерри. Она просто представить себе не могла, что, отужинав с ней и своими родственниками, он сразу помчался с какой-то женщиной в театр.

 Девушки, с которыми она уже успела познакомиться в этот вечер, рады были предоставить своей новой подружке, к тому же американке, необходимую информацию, чтобы она получше разобралась в тончайших нюансах сплетен.

 – Cherie amie – куртизанка, женщина, удовлетворяющая низменные наклонности мужчины. Одна из них, самая красивая, Элен Деверне.

 – Как-то вечером я слышала разговор моих братьев. Они сказали, что восхитительнее ее нет на земле. Ее любимый цвет – бледно-лиловый, и, представьте… Лэнгфорд заказал для нее посеребренный кабриолет с сиденьями из бледно-лилового бархата.

 Бледно-лиловый. Шерри вспомнила прозрачное бледно-лиловое платье и зловещий тон доктора Уайткомба, когда он спросил: «Так оно бледно-лиловое?» Ужасная догадка мелькнула в голове. Значит, злополучное платье принадлежало женщине, удовлетворяющей его низменные наклонности.

 Что это за низменные наклонности, как она их удовлетворяла? «Ну конечно же, она целует его, что еще может она делать?» – думала Шерри, хотя инстинктивно чувствовала, что речь идет о чем-то неприличном и сугубо интимном. Значит, он удовлетворял свои наклонности с другой женщиной через каких-то несколько часов после того, как поужинал со своей нежеланной невестой?

 

 Мисс Чарити не перестала сердиться на Уэстморленда и тогда, когда Шерри вернулась, хотя знала, что граф уже на балу.

 – Завтра прямо с утра сообщу о поведении Лэнгфорда его маман! Пусть прожужжит ему все уши.

 Шерри замерла, когда услышала за спиной веселый, ласковый голос Стивена.

 – Так за что моя мать должна прожужжать мне все уши, мэм? – спросил он.

 – За то, что вы опоздали, гадкий мальчишка! – сказала Чарити уже мягче, обезоруженная его неповторимой небрежной улыбкой. – За то, что так долго болтали с патронессами! И еще за то, что бережете свою красоту для себя! А теперь поцелуйте, как положено, мою руку и ведите Шерри на танец.

 Пришлось Ники отойти от Шерри. Девушка буквально кипела от гнева. Мало того что мисс Чарити сразу сдалась, так Стивен еще имел наглость уставиться на Шерри своими голубыми глазами и улыбнулся ей своей теплой, как солнце, улыбкой. Ощущая, что все взгляды устремлены на них, Шерри неохотно подала ему руку.

 – Мисс Ланкастер! – Он поцеловал ей руку и не выпускал из своей, как ни старалась Шерри высвободиться. – Доставьте мне удовольствие, разрешите протанцевать с вами следующий танец!

 – Отпустите мою руку, – сказала Шерри вне себя от гнева. – На нас все смотрят.

 Щеки Шерри пылали, глаза метали молнии. Стивен не сводил с нее глаз. Как же он раньше не замечал, до чего она хороша, когда злится. Знай он, что его непунктуальность может просто преобразить ее, постоянно опаздывал бы к завтраку, обеду и ужину.

 – Отпустите мою руку!

 Радуясь, что Шерри так расстроилась, потому что уже не надеялась увидеть его здесь, Стивен невольно усмехнулся:

 – Хотите, чтобы я силой потащил вас на танец?

 Однако его радость несколько померкла, когда девушка вырвала руку и сказала:

 – Попробуйте!

 Отвергнутый, Стивен отступил на шаг и тут же какой-то молодой человек оттеснил его и с поклоном обратился к Шерри:

 – Надеюсь, следующий танец – мой, если вы не против, милорд.

 Стивену ничего не оставалось, как уступить, а Шерри сделала очаровательный книксен и пошла танцевать.

 Ставший свидетелем этой сцены, Дю Вилль насмешливо посмотрел на Стивена:

 – Насколько я понимаю, вам нанесен чувствительный удар, Лэнгфорд.

 – Вы правы, – любезно ответил он, прислонившись к колонне, настолько счастливый, что готов был сейчас, разнообразия ради, забыть свою антипатию даже к Дю Виллю. – Вряд ли в этом заведении можно выпить что-нибудь крепкое, – сказал он, не сводя глаз с танцующей Шерри.

 – Здесь этим и не пахнет.

 Все девушки были разочарованы, когда поняли, что ни лорд Уэстморленд, ни Николас Дю Вилль никого из них не собираются приглашать на танец и все их внимание поглощено Шерри. Шерри между тем намеревалась танцевать с тем же партнером и следующий танец.

 – Ей сказали, что не следует оказывать предпочтение какому-нибудь одному партнеру? – нахмурившись, спросил Стивен.

 – Вы начинаете ворчать, как ревнивый жених, – заметил Ники, насмешливо поглядывая на него.

 Стивен пропустил его замечание мимо ушей, скользнув взглядом по лицам девушек, с такой надеждой пожиравших его глазами. И Стивену показалось, будто он попал на пиршество утонченных, элегантно одетых людоедок.

 Когда музыка подошла к концу, Стивен спросил у Дю Вилля:

 – Вы не в курсе, она обещала кому-нибудь следующий танец?

 – Все ее танцы уже расписаны.

 В это время партнер галантно подвел Шерри к Чарити Торнтон, а мужчины устремились к девушкам, чтобы пригласить их на вальс. Стивен заметил, что Дю Вилль отошел от колонны.

 – Надеюсь, вальс я буду танцевать с ней, – сказал он.

 – К несчастью, нет, – ласково возразил Стивен. – И не пытайтесь настаивать, – добавил он тоном, от которого Дю Вилль похолодел, – иначе я расскажу Шерри, что разыграть претендента на ее руку вас уговорила моя невестка.

 И даже не взглянув на Дю Вилля, Стивен направился к Шерри, не проявившей особого восторга при его приближении.

 – Следующий танец я обещала Ники, – высокомерно сообщила ему Шерри с каменным лицом, намеренно сказав не «Николас», а «Ники», желая подчеркнуть, какими они стали с Дю Виллем друзьями.

 – Он уступил эту привилегию мне.

 Что-то в его тоне заставило Шерри переменить свое решение и станцевать с ним, вместо того чтобы отказаться или устроить сцену.

 – Что же, прекрасно!

 – Вы хорошо провели вечер? – поинтересовался Стивен, когда они стали вальсировать. Но куда девалась ее грациозность, с которой она только что танцевала? Девушка двигалась как деревянная.

 – Я хорошо провела вечер, большое спасибо!

 Стивен посмотрел на ее сверкающие волосы и негодующее личико. Раздосадованный ее отношением к нему, он в то же время не забывал о письме, проделавшем долгий путь и лежавшем сейчас у него в кармане, и по некотором размышлении досада его отошла на второй план.

 – Шерри, – сказал он со спокойной решимостью.

 – Да, – не поднимая головы, откликнулась Шерри, удивленная нотками нежности, прозвучавшими в его голосе.

 – Простите меня за все нанесенные вам вольные и невольные обиды.

 Значит, он понимает, что обидел ее, и, конечно же, намерен продолжать в том же духе. Нет, гордость ей не позволяла такое терпеть.

 – Вам не о чем беспокоиться, – заявила Шерри ледяным тоном, выказав свое полное презрение и к извинению Стивена, и к нему самому. – К концу недели, не сомневаюсь, у меня будет не одно, а несколько предложений, вполне подходящих, и я просто счастлива, что благодаря вам получила возможность познакомиться с достойными джентльменами. До сегодняшнего вечера, – продолжала она, – я считала, что все англичане своевольны, угрюмы, себялюбивы и бессердечны, но теперь знаю, что не все, а только вы! – Голос ее дрожал от неподдельной злости и неприязни, которые она питала к Стивену.

 – К несчастью для них и для вас, – заявил Стивен, изумленный ее столь бурной реакцией на его опоздание, – поскольку вы уже помолвлены со мной.

 Но Шерри уже села на своего любимого конька, и ее нельзя было остановить.

 – Джентльмены, с которыми я сегодня познакомилась, не только добры, но и гораздо привлекательнее вас!

 – Неужели? – пренебрежительно усмехнулся он. – В чем же их привлекательность?

 – Во-первых, они моложе! – парировала Шерри, мечтая согнать улыбку с лица этого высокомерного, несносного графа. – Вы слишком стары для меня. Сегодня вечером я это поняла.

 – В самом деле? – Он выразительно посмотрел на ее губы. – Насколько я помню, в иные моменты вы находили меня весьма привлекательным.

 Шерри отвела взгляд.

 – Не смотрите на меня так! Это неприлично, пойдут сплетни! – зашипела она, пытаясь отстраниться от него, но он, словно не замечая ее ярости, еще сильнее прижал ее к себе и очень спокойно, словно речь шла о самых тривиальных вещах, спросил:

 – Как по-вашему, что будет, если я не сдержусь и либо взвалю вас на спину и унесу отсюда, либо поцелую прямо сейчас, не сходя с места. Для начала это здорово скомпрометирует вас в глазах всех респектабельных мужчин здесь в зале. А для такого своевольного, себялюбивого и бессердечного, как я, это не имеет значения.

 – Вы не посмеете! – взорвалась она, бросая на него гневные взгляды и понимая, что он просто пугает ее. Между тем танцующие пары, горя желанием стать свидетелями скандала между таинственной американкой и графом Лэнгфордом, сбились с такта. Стивен посмотрел на ее пылающее очаровательное лицо, которое дышало гневом, и невольно улыбнулся.

 – Вы правы, моя дорогая, – мягко сказал он. – Я не сделаю этого.

 – Да как вы смеете называть меня дорогой после подобных заявлений?

 Забыв на какой-то момент, что Шерри может окончательно потерять терпение, если он позволит себе утонченные непристойные шутки, принятые в его кругу, Стивен заглянул за корсаж, из которого соблазнительно выглядывали ее нежные груди, и с наглой ухмылкой заявил:

 – Вы и представить себе не можете, на что я способен, когда вы рядом. Кстати, не забыл ли я сделать вам комплимент по поводу вашего платья?

 – Да катитесь вы в преисподнюю вместе с вашими комплиментами! – не выдержала она и, вырвавшись, оставила его одного на танцевальном кругу.

 – Бог ты мой! – сказал Мэйкпис партнерше. – Вы видели? Мисс Ланкастер убежала от Лэнгфорда посреди танца.

 – Должно быть, у нее с головой не в порядке, – вне себя от удивления ответила партнерша.

 – Тут я с вами не соглашусь, – с гордостью возразил молодой баронет. – Когда мы с ней танцевали, ничего подобного не было. Напротив, она показалась мне верхом благородства и женственности.

 После вальса баронет поспешил к друзьям, надеясь, что и они заметили, как потрясающе красивая рыжая американка отвергла надменного графа Лэнгфорда, отдав предпочтение ему, баронету.

 Ни от одного джентльмена на балу не ускользнуло это беспрецедентное событие. Так ему и надо, этому ненавистному графу Уэстморленду, неожиданно вторгшемуся на их территорию. Хоть одна женщина оказалась достаточно проницательной, чтобы поставить его на место и уделить внимание Мэйкпису.

 В считанные минуты Мэйкпис необычайно вырос в глазах своих друзей, а Шерри превратилась в героиню бала.

 Взбешенный ее выходкой, Стивен отошел в сторонку и тут заметил, что целая толпа мужчин устремилась к его невесте. Они окружили ее, наперебой приглашая на танец, и так бессовестно льстили, что Шерри невольно бросила взгляд в его сторону, умоляя о помощи, однако взгляд этот был обращен не к нему, а к Дю Виллю.

 Ники отставил стакан лимонада и поспешил к Шерри, но не смог пробиться через плотное кольцо мужчин. Девушка попятилась, затем повернулась и побежала в сторону туалетной комнаты, а Ники вернулся к колонне, где они до этого стояли со Стивеном, и скрестил руки на груди так же, как Стивен. Они и представить себе не могли, что в этот момент выглядели, как двойники: оба красивые, галантные, темноволосые, в безукоризненно сшитых костюмах, с печатью вежливой скуки на лицах.

 – Шерри стала героиней бала и идеалом всех мужчин в этом зале, – заметил Ники. – И все потому, что отвергла вас.

 Стивен и сам так думал, однако утешался мыслью о том, что у Дю Вилля тоже не очень радостный вид.

 – Уже завтра мою невесту во всеуслышание объявят оригинальной, несравненной, в общем, Жанной д’Арк, и каждый лондонский хлыщ будет до небес превозносить ее имя. Вы нанесли мне, как претенденту на ее руку, серьезный ущерб.

 – Я положил конец вашим притязаниям, – очень довольный, парировал Стивен и кивнул головой в сторону дебютанток и их мамаш, столпившихся у противоположной стены.

 – Впрочем, у вас есть большой выбор среди этих жаждущих выйти замуж девиц. Сделайте сегодня предложение любой из них, и завтра же получите благословение их родителей.

 Ники невольно проследил за его взглядом, и оба, забыв о вражде, с минуту наблюдали за тем, с какой жадностью рассматривают их потенциальные невесты.

 – Вам никогда не казалось, что эти девицы смотрят на вас как рыбак на форель, когда та хватает наживку, – поинтересовался Ники, любезно, с рассеянным видом кивнув молодой леди, которая кокетливо обмахивалась веером и строила ему глазки.

 – Не знаю, как там насчет форели, но думаю, что они скорее видят во мне незаполненный банковский чек с ногами, – ответил Стивен, бросил неодобрительный взгляд на леди Рипли, не спускавшую с него глаз и что-то нашептывавшую дочери, без всякого выражения посмотрел на ее дочь, славную девушку, не лицемерную, искреннюю, одну из немногих в зале не пытавшихся ловить выгодных женихов.

 – Хоть у дочери Рипли хватает здравого смысла и гордости, чтобы не обращать на нас никакого внимания.

 – Хотите, познакомлю вас с ней, чтобы вечер не пропал даром, – предложил Ники. – Я не отступлюсь от своих обязательств перед прелестной рыженькой девушкой, тем более что она ко мне не совсем равнодушна, хотя мы совсем недавно знакомы.

 – Дю Вилль? – произнес Стивен с металлом в голосе, что так не вязалось с написанной на его лице учтивостью, предназначенной для милых женщин.

 – Лэнгфорд?

 – Забудьте про обязательства!

 Скрывая усмешку, Ники придал лицу непроницаемое выражение и вернул Стивену его косой взгляд.

 – Вы хотите сказать, что больше не считаете себя свободным от обязательств перед мисс Ланкастер? – не без ехидства спросил он.

 – По-моему, вы жаждете встретиться со мной на рассвете в каком-нибудь приятном уединенном местечке? – резко произнес Стивен.

 – Не так уж и жажду, хотя идея сама по себе заманчивая, – ответил Дю Вилль на ходу, направляясь в залу, где шла карточная игра.

 Как только Шерри появилась в переполненной туалетной комнате, разговоры мгновенно прекратились, и все взоры обратились к ней. Но только одна из этих улыбавшихся, горевших любопытством девиц решилась нарушить воцарившееся молчание и сказала:

 – Приятно было видеть, мисс Ланкастер, как вы дали отпор графу Уэстморленду! Уверена, ничего подобного с ним никогда не случалось.

 – Должен же был кто-нибудь это сделать, – заявила Шерри, с трудом скрывая гнев и замешательство.

 – Вне всякого сомнения, – поддакнула девица и тут же добавила: – Но надо отдать должное его красоте и мужественности, вы так не думаете?

 – Нет, – солгала Шерри. – Я предпочитаю блондинов.

 – Все женщины в Америке предпочитают блондинов?

 Шерри не могла вспомнить, как относились к блондинам в Америке, а потому ответила:

 – Это вообще в характере американцев.

 – Я слышала, что с вами произошел несчастный случай и вы потеряли память? – не унималась девица.

 Шерри вспомнила напутствия мисс Чарити и советы Уитни, посмотрела на девицу со снисходительной улыбкой, придав себе еще больше таинственности, и сказала, что потеря памяти у нее временная. Однако видя, что этот ответ не удовлетворил любопытство девиц, добавила:

 – Это даже приятно, что моя голова сейчас свободна от всяких мыслей о прошлом.

 Шерри вернулась в зал с дополнительной информацией о Стивене Уэстморленде и прониклась к нему еще большей враждебностью. Что бы там Уитни ни говорила о своем девере, как бы ни хвалила его, ясно одно: Стивен Уэстморленд – распутник, повеса и дамский угодник, однако в высшем обществе его не только не осуждают, но все без исключения буквально млеют перед ним, полагая, что лучшего жениха, не считая, разумеется, членов королевской фамилии, в Англии не найти. И что хуже всего, будучи помолвлен с Шерри, он содержит любовницу, и не какую-нибудь, а самую настоящую развратницу, по слухам, необычайно красивую.

 Чувствуя себя отвергнутой и отчаявшейся, Шерри решила с горя попробовать свои силы на поприще флирта. Она кокетливо улыбнулась джентльменам, все еще окружавшим возбужденную мисс Чарити, нетерпеливо ожидавшую ее возвращения, и за два следующих часа успела пообещать двадцать танцев тем из мужчин, которые в эту же ночь были приглашены на бал к Резерфордам. Однако ее жених, казалось, ничего не замечал или же его это нисколько не волновало, потому что он наблюдал за ней, стоя в стороне с непроницаемым выражением лица.

 Стивен казался настолько поглощенным своими мыслями, что Шерри не ощутила никакого беспокойства, когда он наконец подошел к ней и заявил, что пора отправляться к Резерфордам. Судя по его виду, он не испытывал недовольства, когда они вместе с Николасом Дю Виллем и мисс Чарити ожидали свои экипажи, и даже слегка улыбнулся, когда Чарити Торнтон в восторге воскликнула:

 – У Шерри такой успех, Лэнгфорд! Просто не терпится поскорее рассказать об этом вашей маме и вашей невестке!

 Николас Дю Вилль пригласил женщин в свое модное, изящное ландо с откинутым верхом, но когда перед ними остановилась роскошная городская карета графа Лэнгфорда, глаза Шерри округлились от изумления. Запряженная шестью великолепными рысаками одинаковой серой масти, карета сверкала, покрытая черным лаком, на дверце красовался герб графа. Шерри не раз приходилось видеть кучеров и грумов в доме на Аппер-Брук–стрит, но в эту ночь они были облачены в отделанные тесьмой желто-зеленые ливреи с золотистыми пуговицами, в темно-зеленые полосатые жилеты, белые рубашки и белые кожаные бриджи. На ногах сверкали черные сапоги. Шерри подумала, что выглядят они ничуть не хуже джентльменов в Альмаке, о чем не преминула сообщить вслух.

 Слуги были явно польщены заявлением Шерри, однако мисс Чарити бросила на нее укоризненный взгляд. Что же до графа, то лицо его по-прежнему оставалось непроницаемым, и это так испугало Шерри, что она наотрез отказалась ехать на бал к Резерфордам в карете наедине с ним.

 – Я поеду с мисс Чарити и месье Дю Виллем, – заявила она, но как только сделала шаг в сторону экипажа Дю Вилля, Стивен, к ее ужасу, словно тисками сжал ее локоть и подтолкнул к дверце своей кареты.

 – Залезайте быстрее, – сказал он ледяным тоном, – с меня вполне достаточно спектакля, который вы устроили в Альмаке.

 Только сейчас Шерри поняла, что Стивен с трудом сдерживает гнев, и с тревогой взглянула на уже отъезжающих мисс Чарити и Николаса Дю Вилля. Вокруг, дожидаясь своих экипажей, стояли участники бала, только что покинувшие Альмак, и во избежание скандала Шерри пришлось сесть в карету.

 Стивен вошел вслед за ней и коротко бросил убиравшему подножку груму:

 – Поедем в объезд, через парк.

 Шерри невольно вжалась в спинку сиденья из роскошного серебристого бархата и в страхе ждала взрыва ярости графа, но он молчал, уставившись в окно. Уж лучше бы дал волю своему гневу, подумала Шерри, но когда наконец он холодно посмотрел на нее и вибрирующим от ярости голосом тихо заговорил, ей захотелось, чтобы он тотчас умолк.

 – Попробуйте еще хоть раз поставить меня в такое дурацкое положение, – процедил он сквозь зубы. – Я не постесняюсь и у всех на виду задам вам такую трепку, какой вы заслуживаете! Понятно?

 – Понятно, – ответила она дрогнувшим голосом, судорожно сглотнув и очень надеясь, что на том все и кончится.

 Однако оказалось, что это только начало.

 – Почему вы вели себя столь непристойно со всеми этими болванами, обещая каждому танец? Как могли бросить меня посреди зала? – распекал он ее по-прежнему тихо, но с нотками угрозы в голосе. – Чего добивались, когда флиртовали с Дю Виллем, ловя каждое его слово, будто завороженная?

 Да, она бросила его посреди зала. Но что за наглость упрекать ее в непристойном поведении с мужчинами! Это верх лицемерия с его стороны!

 – Странно было бы ждать благоразумия от женщины, согласившейся на помолвку с таким человеком, как вы! – парировала Шерри, очень довольная тем, что повергла Стивена в шок. – Сегодня наконец я узнала, что вы собой представляете, о ваших победах над женщинами, о вашей cherie amie, о том, как вы волочитесь за замужними дамами! И после этого вы смеете учить меня правилам хорошего тона? Вы!!! Известный во всей Англии развратник?!

 Шерри даже не заметила, как заиграли на скулах Стивена желваки, так была поглощена воспоминаниями о пережитом ею в этот вечер унижении.

 – Теперь понятно, почему вам пришлось ехать за тридевять земель в Америку, чтобы найти себе невесту, – зло заметила она. – Просто удивительно, что вы еще не прославились за океаном как развратник. Да как вы смели обручиться со мной в то время, как в высшем обществе Англии никто не сомневался в том, что вы предложите руку Монике Фицуеринг или еще полудюжине других женщин! Их можно только пожалеть, этих несчастных, поверивших вам. Нисколько не удивлюсь, если узнаю, что с ними вы поступили так же, как со мной. Тайком обручились, а через некоторое время посоветовали им искать себе другого жениха. Ну ничего, – закончила она с победным видом. – Я больше не считаю, что обручена с вами! Слышите, милорд? Я разрываю нашу помолвку и отныне буду флиртовать, с кем пожелаю и когда пожелаю, потому что вас это уже не касается. – И чтобы поддеть его, Шерри повторила тот же вопрос, который он только что задал ей: – Понятно?

 Но, к ее разочарованию, Стивен молчал. Затем вскинул брови и несколько томительных минут смотрел на нее своими загадочными голубыми глазами, не меняя выражения лица, после чего протянул ей руку.

 Изумление девушки сменилось полным замешательством, она подумала было, что он хочет ударить ее, но потом решила, что обмен рукопожатиями будет означать расторжение их помолвки. Еще одно унижение. Он даже не возражал. Тогда Шерри взглянула ему прямо в глаза и коснулась его руки. Стивен мягко охватил своими длинными пальцами ее ладошку и резким движением привлек девушку к себе. Она тихонько взвизгнула и оказалась рядом с ним, в очень неудобной позе, упираясь плечами в дверцу. Он склонился над ней, и его сверкающие глаза оказались совсем близко от ее лица.

 – Мне не терпится задрать вам юбку и поучить уму-разуму, – сказал он с необычайной нежностью. – Так что выслушайте меня внимательно, чтобы избавить нас обоих от этой неприятной необходимости. Моя невеста, – он сделал акцент на слове «невеста», – отныне будет вести себя должным образом, а моя жена, – продолжал он с холодным высокомерием, – никогда не опозорит ни мое, ни свое имя.

 – Не знаю, о ком вы говорите, – задыхаясь, ответила Шерри, пряча страх под улыбкой и безуспешно пытаясь вырваться, – но мне ее искренне жаль! Я…

 – Вы просто шалунья! – в исступлении произнес Стивен, безжалостно впившись губами ей в губы, желая, видимо, этим наказанием добиться ее покорности и не давая ей увернуться от поцелуя. Однако ей это удалось.

 – Не надо! – крикнула она, проклиная себя за то, что в голосе ее прозвучали страх и мольба. – Пожалуйста, не надо… прошу вас!

 Стивен поднял голову, но не отпустил девушку, вглядываясь в ее бледное, испуганное лицо. Тут он заметил, что его рука лежит у нее на груди. Неужели он потерял контроль над собой? Такого с ним никогда не бывало.

 Ее глаза стали еще больше от ужаса, а сердце под его ладонью билось, как пойманная птица. Он только хотел подчинить ее своей воле, сделать благоразумной, а вовсе не унизить или вселить в нее страх. И уж конечно, он не собирался сломить ее необычайную силу духа. Даже сейчас, когда она не могла двинуться с места, находясь полностью в его власти, ее серые глаза, осененные длинными ресницами, метали молнии, подбородок был упрямо вздернут. Оставалось лишь удивляться тому, как мужественно она сопротивлялась.

 Шерри прекрасна даже в гневе, думал Стивен, любуясь огненно-рыжей прядью волос, трепетавших на ее щеке. Все в этой удивительной девушке: гордость, дерзость, нежность, мужество, ум.

 И она будет принадлежать ему, эта восхитительная, пылкая девушка с золотисто-каштановыми волосами, которую он сейчас обнимает. Она родит ему детей, займет за столом место хозяйки и, хотя останется такой же дерзкой и непокорной, никогда не наскучит ему, не только в постели, но и вообще. Двадцати лет опыта любовных похождений было достаточно, чтобы понять это. Возможно, когда к Шерри вернется память, она будет не в восторге от подобного поворота событий, но это мало беспокоило Стивена.

 С той самой минуты, когда она положила свою маленькую руку в его большую и сильную и сладко заснула, какие-то невидимые нити соединили их, и все ее слова и поступки в этот вечер не могли убедить Стивена в том, что она хочет разорвать эти нити и не желает его так же сильно, как он – ее. Просто она не знала, что в потоке обрушившихся на нее сплетен нет и намека на правду, и потому так бурно отреагировала.

 Стивену понадобилось всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Это не укрылось от Шерри, и она с мольбой в голосе, но в то же время твердо сказала:

 – Позвольте мне вернуться на свое место, – после чего граф ко всем ее замечательным качествам мысленно прибавил еще и проницательность. Однако просьбы ее не выполнил и, пристально глядя на нее, спокойно, но очень решительно заявил:

 – Дело в том, что прежде чем вы выйдете из кареты, нам нужно кое о чем договориться.

 – О чем же?! – воскликнула Шерри.

 – Вот о чем, – ответил он, одной рукой зарывшись в ее волосы, а другой повернув лицо Шерри к себе, чтобы запечатлеть на ее губах поцелуй.

 Шерри заметила хорошо знакомый блеск в его глазах и, глубоко вздохнув, попыталась отвернуться, затем попробовала вырваться, но напрасно. И тут он коснулся ее губ с такой нежностью, что Шерри замерла. С той же нежностью Стивен один за другим брал выстроенные ею оборонительные рубежи. Когда же наконец их губы слились, Стивен выпустил ее волосы и стал ласково гладить затылок. Он готов был целовать ее до бесконечности, словно находился не в карете, а в постели, не пропуская ни единого изгиба ее губ, сердце у Шерри учащенно забилось, и она стала сдаваться. Неужели перед ней снова тот ласковый и заботливый Стивен, ее жених, который провел ночь у ее постели, когда она лежала больная. Тот самый Стивен, который смешил ее своими шутками и без конца целовал? Но что-то новое появилось в его ласках, едва уловимое. Он был как-то особенно настойчив, словно получил право обладать ею. Не задумываясь над причиной этой перемены, Шерри с особой силой ощутила его мужское обаяние и уступила. Она уже не пыталась вырваться из его крепких объятий. Все казалось ей восхитительным, даже покачивание кареты. Единственное, что ей удалось, и то ценой невероятных усилий, не раскрыть губы навстречу его языку. И Стивен словно бы отступил, оставил в покое ее губы, провел языком по щеке, коснулся виска, уголка глаз, мочки уха и снова виска. Горячая волна желания захлестнула Шерри. Предчувствуя победу, Стивен ринулся в атаку, и девушка потерпела поражение, ответив наконец на его поцелуй. Она слегка раскрыла губы, и язык Стивена сладострастно коснулся ее языка.

 Шерри скользнула рукой по его груди и еще крепче прижалась к нему. Торжествуя победу, Стивен стал еще неистовее ее целовать, мучая и дразня. И теперь пламя гнева, обиды и унижений, разгоревшееся в душе Шерри, запылало еще ярче от вспыхнувшей страсти, и Стивен наконец добился поцелуя, которого так жаждал. Его пальцы скользнули по ее груди и, добравшись до соска, слегка сжали его. Губы Шерри искали его губы, она едва слышно постанывала, а когда коснулась языком его губ, дыхание его участилось. Он услышал это собственными ушами, но ничего не мог с собой сделать. Играя ее волосами, Стивен не заметил, как порвал стягивающую их нитку жемчуга, и на руки ему посыпались жемчужины вперемешку с рыжими прядями. Напрасно он твердил себе, что это безумие, что они в карете, едут на бал… Ее соблазнительная грудь, которую он ощущал под своей ладонью, буквально лишила его разума, и он рванул корсет. Шерри опомнилась и, не на шутку испугавшись, вцепилась ему в руку, но он, усмехнувшись, склонился к ее груди.