• Уэстморленды [Джудит Макнот], #2

Глава 29

 Ровно в одиннадцать часов следующего утра четыре элегантных дорожных экипажа вкатились в ворота Клеймора. В первом сидели вдовствующая герцогиня Клеймор и ее младший сын Стивен. Второй занимали личные горничные герцогини и камердинер Стивена. Остальные два были заполнены до отказа сундуками с одеждой и вещами, которые вдовствующая герцогиня считала совершенно необходимыми для продолжительного визита и, конечно, встречи с будущей невесткой, иначе говоря, возможной матерью внуков ее светлости.

 – Как здесь красиво, – вздохнула Алисия, оценивающим взглядом окидывая ровно подстриженные зеленые газоны и английские сады, величественно проплывавшие по обе стороны широкой, вымощенной булыжником аллеи.

 Оторвав взгляд от знакомого пейзажа, она проницательно взглянула на младшего сына:

 – Ты совершенно уверен в том, что твой брат привезет к ужину свою невесту?

 – Могу только повторить все, что знаю, – ухмыльнулся Стивен. – В записке Клея говорится, что он и Ванесса решили провести еще одну ночь у ее родителей и оба присоединятся к нам сегодня в половине пятого вечера.

 – Клейтон упомянул о Ванессе? Ты вправду считаешь, что он имел в виду Ванессу Стенфилд?

 – Если верить слухам, она сменила имя на Уэстморленд, – сообщил Стивен, лукаво подняв брови.

 – Я видела Ванессу много лет назад. Тогда она была прелестным ребенком.

 – А сейчас стала красивой женщиной, – заверил Стивен. – Настоящая блондинка с ярко-голубыми глазами и все такое прочее.

 – Прекрасно. Значит, у меня будут красивые внуки, – радостно предсказала герцогиня, неспособная в последнее время думать ни о чем ином, но, повернув голову, заметила нахмуренное лицо сына. – Стивен, у тебя есть причины не любить Ванессу?

 – Нет, беда лишь в том, что у леди не зеленые глаза и зовут ее не Уитни, – пожал плечами Стивен.

 – Как? О, Стивен, это просто смешно! О чем ты только думаешь? Да эта девчонка, кто бы она ни была, причинила ему столько бед! Он, очевидно, уже забыл о ней, и это к лучшему.

 – Ее не так легко забыть, – мрачно улыбнулся Стивен.

 – Что ты хочешь этим сказать? – с подозрением осведомилась герцогиня. – Ты встречался с этой девушкой?

 – Нет, просто видел на балу у Кингсли несколько недель назад. Ее окружали самые блестящие молодые люди из общества, исключая Клея, конечно. Услышав, как ее зовут, и увидев эти нефритовые глаза, я сразу понял, что это она.

 Герцогиня попыталась было потребовать точного описания женщины, так измучившей старшего сына, но тут же передумала:

 – Между ними все кончено. Клейтон собирается привезти домой жену.

 – Не думаю, что он так быстро выбросил из головы ту, которая так много для него значила. И я не верю, что Клей женился. Скорее всего Ванесса пока его невеста.

 – Надеюсь, что ты прав. Представляешь, какой скандал разразится, если Клейтон так поспешно женится? Сплетен не оберешься!

 Стивен окинул мать насмешливым взглядом:

 – Клейтону в высшей степени безразличны сплетни, и ты прекрасно это знаешь.

 

 – Пора вставать, – весело объявила Эмили, раздвигая гардины. – Уже начало первого, а его светлость так и не прислал ответа с просьбой держаться от него подальше.

 – Я почти до рассвета глаз не сомкнула, – промямлила Уитни, но тут же вскочила, возвращенная к суровой реальности из мира грез. – Я ни за что не смогу это сделать! – вскрикнула она.

 – Конечно, сможешь. Только постарайся для начала спустить ноги с кровати, а там все пойдет само собой, – шутливо посоветовала Эмили.

 Уитни откинула одеяло и соскользнула с постели, лихорадочно пытаясь найти предлог, чтобы уклониться от свидания с Клейтоном.

 – Почему бы нам не проехаться по магазинам, а потом не посмотреть новую пьесу в «Ройял Тиэтр»? – в отчаянии предложила она.

 – Почему бы нам не подождать до завтра, чтобы сразу начать закупать тебе приданое?

 – Да нас просто следует в Бедлам отправить! Весь этот план – чистое безумие. Он не станет меня слушать, а если и выслушает, это все равно ничего не изменит. Я видела, с каким презрением он смотрит на меня.

 Но Эмили решительно подтолкнула подругу в направлении ванной.

 – Это весьма обнадеживает. По крайней мере он хотя бы что-то к тебе испытывает.

 Она вышла и вернулась в ту минуту, когда Уитни заканчивала одеваться.

 – Как я выгляжу? – нерешительно спросила девушка, медленно поворачиваясь перед Эмили.

 Сегодня она надела наряд из бархата цвета аквамарина, с длинными рукавами и квадратным вырезом. Тяжелые темно-рыжие волосы, сверкавшие в пламени свечи, были убраны со лба, уложены короной и скреплены застежкой из аквамаринов и бриллиантов так, что часть локонов спадала до талии естественными волнами, подвитыми на концах. Роскошный туалет выглядел соблазнительным и в то же время скромным; прическа подчеркивала скульптурные черты слегка порозовевшего лица.

 – Ты похожа на прекрасную деву в древнем храме, которую вот-вот должны принести в жертву кровожадным богам, – торжественно провозгласила Эмили.

 – Хочешь сказать, что у меня испуганный вид?

 – Панический. – Эмили сжала холодные влажные руки Уитни в своих теплых ладонях. – Ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас, но этого недостаточно. Я знаю человека, с которым тебе придется встретиться, и поверь, на него нисколько не подействует появление робкой, запуганной молодой женщины, которую он к тому же до сих пор видеть спокойно не может. Он любил тебя за силу духа и мужество. И если ты предстанешь перед ним в образе воплощенного покорства и застенчивости, значит, ты не та, кого он любил, и неминуемо потерпишь неудачу. Клеймор позволит тебе объясниться и покаяться, но в ответ поблагодарит и распрощается. Сделай что-нибудь: спорь, вызови его гнев, если необходимо, только забудь о страхе! Стань той девушкой, к которой Клейтон воспылал страстью, улыбайся, флиртуй, хоть дерись, но, пожалуйста, никакого смирения!

 – Теперь я знаю, что испытывала бедняжка Элизабет, когда я подбила ее выступить против Питера, – то ли вздохнула, то ли рассмеялась Уитни. Но подбородок сам собой приподнялся, и она стала прежней – гордой и величественной.

 Эмили проводила ее до кареты Майкла, и Уитни крепко обняла подругу на прощание.

 – Что бы ни случилось, никогда не забуду, как ты сражалась за меня.

 Кони тронули, унося немного успокоившуюся Уитни и оставив позади трясущуюся от волнения Эмили.

 Проведя час в пути, Уитни почувствовала, что постепенно начинает терять самообладание, и попыталась взять себя в руки, представляя их встречу. Откроет Клейтон дверь сам или прикажет дворецкому провести ее в кабинет? Заставит ли Уитни ждать или ворвется в комнату и угрожающе нависнет над ней с холодным, замкнутым лицом, дожидаясь, пока она закончит говорить, чтобы немедленно выбросить ее вон? Как он будет одет? Наверное, в домашнюю куртку, подумала Уитни с упавшим сердцем, оглядывая свой роскошный наряд, за который заплатил Клейтон.

 Она снова одернула себя и с твердой решимостью постаралась забыть о несоответствии их одежды и снова сосредоточиться на подробностях встречи. Будет ли Клейтон рассерженным или просто безразличным? О Господи, пусть уж лучше он придет в бешенство, пусть набросится на нее, наговорит ужасных вещей, только не обращается с ней сухо и вежливо, иначе это будет означать, что она ему совершенно безразлична.

 Ужасное предчувствие неудачи охватило девушку. Будь Клейтон все еще неравнодушен к ней, никогда не стал бы хладнокровно дожидаться, пока она приедет, и по крайней мере послал бы сухую записку, сообщавшую, что он будет ее ждать.

 Экипаж резко повернул и остановился перед гигантскими железными воротами.

 – Он велел не пускать меня! – панически охнула Уитни, но в этот момент привратник, одетый в темно-красную ливрею, отделанную золотым позументом, вышел из сторожки и о чем-то заговорил с кучером Арчибалдов.

 Уитни облегченно вздохнула, когда привратник позволил им проехать и лошади пустились вскачь по широкой ухоженной дороге. По обе стороны проплывали бесчисленные газоны и огромные парки, усаженные деревьями, с которых уже облетела листва. Живописный пейзаж простирался насколько хватало глаз.

 Копыта прогромыхали по мосту, перекинутому через глубокий ручей, и наконец вдали показался великолепный дом со сверкающими стеклами бесчисленных окон и изящными балкончиками. Центральное здание поднималось на три этажа, и гигантские крылья отходили с обеих сторон, служа обрамлением террасному внутреннему двору размером с огромный парк.

 В прошлый раз Уитни была так убита горем, что почти не обратила внимания на дом. Даже сейчас она откинулась на сиденье и тоскливо зажмурилась, отгоняя воспоминания. Это она назвала его жилище «убогим» или сам Клейтон? Да ее собственный дом целиком поместится в одном-единственном крыле этого, и еще останется место для четырех таких же.

 Уитни внезапно показалось, что она едет на встречу с незнакомцем; этим дворцом не мог владеть тот самый беззаботно-веселый человек, который участвовал с ней в скачках и учил играть в карты.

 Короткий ноябрьский день подходил к концу – с каждой минутой небо все больше темнело, и окна здания зажглись десятками огней. Карета остановилась, кучер спрыгнул и опустил подножку для Уитни.

 Удобно устроившийся в белом с золотом салоне Стивен отвел глаза от встревоженного лица матери и начал с рассеянным восхищением рассматривать мебель восемнадцатого века, о битую белым шелком и золотой парчой. Великолепный эксминстерский ковер покрывал весь пол, а стены были обтянуты белым шелком. Повсюду висели картины Рубенса, Рейнольдса и Тициана в роскошных позолоченных рамах.

 Дворецкий открыл входную дверь как раз в тот момент, когда Стивен с радостной улыбкой вышел в холл, готовясь приветствовать брата и Ванессу Стенфилд, но тут же удивленно замер при виде смутно знакомой прелестной девушки, завернутой в голубовато-зеленый плащ, подбитый белым горностаем. Когда она откинула капюшон, сердце Стивена подпрыгнуло от неожиданности. Он узнал гостью.

 – Меня зовут мисс Стоун, – сообщила она дворецкому мягким музыкальным голосом. – Его светлость, кажется, ждет меня.

 В этот момент Стивен вспомнил о несвязных пьяных откровениях брата, пытаясь сообразить, действительно ли Клей собрался привезти домой жену или всего лишь невесту, взвесил все доводы за и против вмешательства в личную жизнь брата и, повинуясь какому-то безумному порыву, принял решение.

 Поспешно выступив вперед, чтобы не дать дворецкому объявить об отсутствии хозяина, Стивен одарил девушку одной из самых своих обаятельных улыбок и сказал:

 – Мой брат должен приехать с минуты на минуту, мисс Стоун. Не хотите ли войти и подождать его?

 На лице красавицы промелькнули два противоречивых, можно сказать, взаимоисключающих выражения – облегчение и разочарование.

 – Нет, спасибо, – покачала она головой. – Я вчера послала ему записку в надежде, что он уделит мне несколько минут, и попросила его сообщить, если это время ему не подходит. Возможно, как-нибудь в другой раз…

 Она кивнула Стивену и повернулась, чтобы уйти, однако тот протянул руку и успел как раз вовремя схватить ее за локоть. Девушка недоуменно подняла брови и удивилась еще больше, когда Стивен, мягко преодолевая сопротивление, увлек ее за собой в холл.

 – Клея задержали, и он вчера не вернулся, – объяснил молодой человек, обезоруживающе улыбаясь. – Поэтому и не знает, что вы намеревались посетить его сегодня.

 И прежде чем Уитни успела вымолвить хотя бы слово, вежливо снял с нее аквамариновый плащ и вручил дворецкому.

 Взгляд Уитни был прикован к величественной мраморной лестнице, делавшей широкий изящный полукруг, переходивший в основание просторного балкона второго этажа. Она вспомнила, как Клейтон нес ее по ступенькам в ту ночь, живо представила, насколько может быть опасной его ярость, и поспешно повернулась к двери.

 – Спасибо за то, что пригласили меня остаться, лорд Уэстморленд.

 – Стивен, – поправил он.

 – Спасибо, Стивен, – повторила девушка, застигнутая врасплох таким неожиданным проявлением дружеских чувств. – Но я решила не дожидаться. Пожалуйста, если можно, прикажите, чтобы мне вернули плащ.

 Она взглянула на дворецкого, который, в свою очередь, воззрился на Стивена, но тот решительно покачал головой, и слуга скрестил руки на груди, притворившись, что не слышал просьбы.

 – Я бы хотел, чтобы вы остались, – настойчиво повторил Стивен с искренней улыбкой.

 Недоуменно улыбнувшись, Уитни приняла протянутую руку:

 – Никогда еще не встречала столь радушного приема, милорд!

 – Уэстморленды славятся гостеприимством, – солгал Стивен, лукаво прищурясь и увлекая девушку в салон, где находилась ее светлость Алисия Уэстморленд. При виде герцогини Уитни смущенно отпрянула.

 – Мы оба, моя мать и я, будем рады, если вы подождете Клея вместе с нами, – мягко пояснил Стивен. – Я знаю, он будет счастлив видеть вас, мисс Стоун, и никогда нам не простит, если мы позволим вам уйти до его возвращения.

 Уитни недоуменно уставилась на него.

 – Лорд Уэстморленд… – начала она наконец с едва заметной усмешкой.

 – Стивен, – терпеливо подсказал он.

 – Стивен, думаю, вам следует знать, что, по всей вероятности, ваш брат вовсе не желает меня видеть.

 – Ничего, – усмехнулся Стивен, – попробуем рискнуть.

 Обстановка бело-золотого салона повергла Уитни в настоящий трепет, однако она старалась не слишком пристально разглядывать изысканную лепнину потолка и шедевры великих живописцев в рамах из позолоченного багета, висевшие на стенах. Стивен, почтительно предложив ей руку, подвел к вдовствующей герцогине.

 – Мама, позволь представить тебе мисс Стоун, – произнес он. – Клей не вернулся прошлой ночью и, конечно, не успел узнать о намерении Уитни нанести ему визит, но я убедил ее остаться и подождать его приезда.

 Уитни присела перед герцогиней и в этот момент услышала, как Стивен подчеркнул ее имя, которого она ему не называла, заметила непонимающий ответный взгляд герцогини и вздрогнула. Что здесь происходит?

 – Вы – друг моего сына, мисс Стоун? – вежливо осведомилась ее светлость, когда Уитни села на предложенный ей стул напротив диванчика герцогини.

 – Когда-то мы были друзьями, ваша светлость, – честно ответила Уитни.

 Герцогиня изумленно моргнула, услышав столь необычный ответ, всмотрелась в глаза цвета морской волны, серьезно смотревшие на нее из-под мохнатых черных ресниц, и неожиданно подскочила, но тут же, взяв себя в руки, величественно опустилась на прежнее место и быстро повернула голову к Стивену, который едва заметно кивнул.

 Благополучно игнорируя тревожные взгляды матери, он устроился поудобнее и молча сидел в продолжение всего разговора, касавшегося самых различных тем: от последних парижских мод до лондонской погоды.

 Прошел почти час, прежде чем входные двери широко распахнулись и из холла донеслись голоса. Слов нельзя было разобрать, но в интонациях грудного смеха и мягкого голоса женщины, обращавшейся к Клейтону, ошибиться было невозможно. Стивен заметил потрясенное лицо Уитни, только сейчас понявшей, что Клейтон приехал с женщиной, и, быстро поднявшись, бросил на девушку сочувственный, ободряющий взгляд, а потом осторожно переместился так, чтобы оказаться перед ней и загородить от Клейтона, давая Уитни время собраться и взять себя в руки.

 – Простите, что так поздно. Нас задержали, – извинился Клейтон, прикасаясь губами ко лбу матери. – Надеюсь, вы без труда нашли свои комнаты в отсутствие хозяина? – шутливо добавил он.

 Он обернулся и вывел вперед Ванессу:

 – Мама, позволь представить тебе Ванессу…

 Стивен, затаивший дыхание, громко и облегченно вздохнул, когда Клейтон докончил:

 – …Стенфилд.

 Ванесса присела перед герцогиней в глубоком реверансе, и, когда обе леди обменялись подобающими случаю любезностями, Клейтон небрежно взмахнул рукой в направлении Стивена и, смеясь, объяснил:

 – Ванесса, ты уже знаешь Стивена.

 С этими словами он вновь вернулся к матери и, наклонившись пониже, о чем-то тихо заговорил с ней.

 – Рад снова видеть вас, мисс Стенфилд, – притворно-официально отозвался Стивен.

 – Ради Бога, Стивен, – рассмеялась Ванесса, – по-моему, мы уже целую вечность в достаточно приятельских отношениях, чтобы называть друг друга просто по именам!

 Но Стивен, не обращая больше внимания на Ванессу, коснулся руки Уитни, и она с очевидной неохотой, дрожа от нервного напряжения, поднялась.

 – Мисс Стенфилд, – слегка повысил голос Стивен, – познакомьтесь с мисс Уитни Стоун…

 Клейтон, дернувшись, резко выпрямился и обернулся.

 – А этот джентльмен с каменно-неподвижным лицом – мой братец. Как, впрочем, вам уже известно.

 Уитни невольно сжалась от ударившей в нее волны холодной ярости, когда взгляд Клейтона буквально вонзился в нее.

 – Как поживает ваша тетя? – ледяным тоном осведомился он.

 – Прекрасно, благодарю вас, – едва слышным шепотом ответила Уитни. – А вы?

 Клейтон коротко кивнул:

 – Как видите, я вышел из нашего последнего поединка без шрамов и ран.

 Ванесса, видевшая Уитни на балу у Ратерфордов, очевидно, распознала в ней соперницу и, чуть наклонив в знак приветствия безупречно причесанную головку, с оскорбительно-вежливой улыбкой заявила:

 – Эстербрук был вам представлен на балу у лорда и леди Ратерфорд, мисс Стоун. – И остановилась, словно пытаясь лучше припомнить, как было дело. – Да, и он потом многое рассказывал о вас.

 Сообразив, что Ванесса ждет ответа, Уитни настороженно пробормотала:

 – Это очень мило с его стороны.

 – Насколько мне известно, в его словах не было ничего хотя бы в малейшей степени милого, мисс Стоун.

 Уитни оцепенела от столь неожиданного и ничем с ее стороны не вызванного нападения, но в наступившем мертвенном молчании раздался голос Стивена.

 – Мы можем обсудить наших общих знакомых за столом, – жизнерадостно объявил он, – при условии, что я смогу уговорить нашу прекрасную гостью поужинать с нами.

 – Я… я не могу остаться… мне очень жаль… – с отчаянием пролепетала Уитни.

 – Но я настаиваю! – ухмыльнулся Стивен и, подняв бровь, оглянулся на побледневшего брата. – Мы оба настаиваем, не так ли?

 Однако Клейтон не потрудился подтвердить приглашение. Вместо этого он коротко кивнул через плечо слуге, маячившему у двери, давая понять, что следует поставить еще один прибор, а потом молча направился к буфету и налил себе виски.

 Стивен уселся рядом с Уитни и окликнул Клейтона, стоявшего к ним спиной. Даже с этого расстояния, судя по тому, как он напрягся, было заметно, что Клейтон сгорает от гнева.

 – Налей и мне тоже, старший братец, – добродушно попросил Стивен.

 Клейтон с ненавистью взглянул на Стивена.

 – Уверен, что среди твоих многочисленных блестящих талантов отыщется и способность самому налить себе виски, – голосом, полным едва сдерживаемой ярости, выдавил он.

 – Совершенно верно, – безмятежно согласился Стивен, поднимаясь со своего места подле Уитни. – А вам, леди? Бокал вина?

 Ванесса и Уитни дружно согласились, а герцогиня с трудом подавила порыв потребовать сразу всю бутылку.

 Стивен неспешно шагнул к буфету, налил себе виски и наполнил вином три хрустальных бокала, полностью игнорируя исходившую от брата весьма ощутимую злость.

 – Существует ли хоть малейший шанс, – пробормотал Клейтон себе под нос, – что ты не имеешь понятия, кто она… для меня?

 – Ни единого, – невозмутимо ухмыльнулся Стивен, поднимая три бокала, и громко, так, чтобы услышали все присутствующие, спросил: – Клей, ты не принесешь Уитни вина? Я никак не смогу захватить сразу четыре бокала.

 Клейтон молча схватил бокал и так угрожающе надвинулся на Уитни, что та невольно вжалась в подушки дивана, тщетно пытаясь отыскать в его мрачном лице хоть какой-то отблеск прежних чувств.

 Мучаясь в тисках стыда и жгучей тоски, Уитни рассеянно пригубила вино, исподтишка поглядывая на Клейтона, сидевшего напротив, рядом с Ванессой, небрежно закинув ногу на ногу. Как непринужденно он чувствует себя здесь, в роскошной бело-золотой комнате, – сдержанный, элегантный аристократ, хозяин этого богатого поместья. Никогда еще он не казался столь красивым… и неприступным. И в довершение ко всему Ванесса Стенфилд в струящемся платье из голубого шелка выглядела невероятно, неотразимо, куда более прекрасной, чем в ночь бала у Ратерфордов.

 Целый час до ужина Стивен выносил на своих плечах почти все бремя тягостной беседы. Правда, Ванесса успела еще раза два оскорбить Уитни, не получив при этом достойного отпора. Клейтон отвечал коротко, резко и только когда это было абсолютно необходимо, а Уитни реагировала на светскую болтовню Стивена нечленораздельными междометиями. Герцогиня выпила еще три бокала вина, не произнося при этом ни единого слова.

 Чувствуя, как в душе разрастается ком обиды и боли, Уитни молча считала минуты. Как только все встанут из-за стола и пытка закончится, она сможет наконец убраться отсюда. Теперь девушка понимала: не стоило затевать все это. Слишком поздно.

 К счастью, дворецкий вскоре объявил, что ужин подан. Клейтон поднялся и, даже не взглянув на Уитни, предложил одну руку матери, а другую Ванессе и повел женщин к столу. Уитни встала и взяла под руку Стивена, не в силах отвести глаз от удалявшегося Клейтона. Она уже собиралась последовать за ним, но Стивен остановил ее.

 – Черт бы подрал Ванессу, – тихо рассмеялся он. – Я готов ее придушить! Нам пора изменить стратегию, хотя до сих пор все шло прекрасно.

 – Стратегию? – охнула Уитни. – Прекрасно?

 – Превосходно! Вы сидите здесь такая красивая и беззащитная, и Клейтон не может оторвать от вас взгляда, когда думает, что вы этого не видите. Но вам пора что-то предпринять, чтобы остаться с ним наедине.

 Сердце Уитни подпрыгнуло от счастья.

 – Не может оторвать… О, Стивен, вы уверены? По-моему, он даже не замечает, что я здесь.

 – Замечает, будьте уверены, – засмеялся Стивен. – Хотя он отдал бы все на свете, чтобы вас тут не было! Откровенно говоря, не припомню, когда еще видел его таким взбешенным! Теперь только вы сумеете окончательно вывести его из себя.

 – Что? – прошептала Уитни. – Господи Боже, зачем?

 Они уже стояли у дверей столовой, но Стивен повернулся и остановился перед портретом на противоположной стене, так, что сидевшие за столом могли видеть только их спины. Делая вид, что показывает картину Уитни и объясняет ее содержание, Стивен пробормотал:

 – Вам придется разозлить его до такой степени, что бы он встал из-за стола и утащил вас за собой. Если вы этого не сделаете, как только ужин закончится, он найдет предлог увести Ванессу и мою мать куда-нибудь в другое место и оставит вас со мной.

 Перспектива новой словесной битвы с Клейтоном наполнила Уитни странной смесью страха и предвкушения победы. Она напомнила себе запрет Эмили унижаться и мужественно решила, что если Элизабет Аштон сумела все выдержать и победить, значит, и она способна на такое.

 – Стивен, – внезапно спросила Уитни, – почему вы это делаете?

 – Сейчас не время говорить на подобные темы, – ответил тот, подводя ее к дверям столовой. – Помните одно – как бы ни был рассержен мой брат, он любит вас. И если вы найдете в себе силы поговорить с ним с глазу на глаз, вполне сумеете доказать ему, что это чувство взаимно.

 – Но ваша матушка посчитает меня самой бестактной и навязчивой женщиной в мире, если я стану намеренно провоцировать Клейтона на ссору.

 – Мать посчитает вас храброй и мужественной, – по-мальчишески улыбнулся Стивен. – Как, впрочем, и я. Ну а теперь вперед, юная леди! Мне не терпится вновь увидеть жизнерадостную, энергичную, задорную девушку, которую я позавчера встретил на балу у Кингсли.

 Уитни успела лишь бросить изумленный, благодарный взгляд на своего спутника, пока тот вел ее к столу. Стивен отодвинул ей стул как раз в тот момент, когда Клейтон заметил с уничтожающим сарказмом:

 – С вашей стороны весьма любезно наконец-то присоединиться к нам.

 – Ас вашей стороны еще любезнее было пригласить меня, ваша светлость, – подчеркнуто вежливо парировала Уитни.

 Однако Клейтон, не обращая на нее внимания, кивнул слугам, давая знак нести блюда. Он сидел во главе стола, между матерью и Ванессой. Уитни уселась рядом с герцогиней, а Стивен – рядом с Ванессой, напротив Уитни.

 Когда слуга наполнил шампанским бокал девушки, Клейтон язвительно процедил:

 – Поставьте всю бутылку рядом с мисс Стоун. Насколько я припоминаю, она просто обожает шампанское.

 Радость захлестнула Уитни: Клейтон больше не способен игнорировать ее! Только человек, которому она небезразлична, может настолько рассердиться, чтобы сказать подобную вещь!

 Очаровательно улыбнувшись ему, она пригубила пенящееся вино.

 – Поверьте, не слишком! Хотя иногда шампанское помогает вернуть мужество некоторым… особам.

 – Действительно? Не знал.

 – Ну да, вы предпочитаете виски, чтобы набраться храбрости, – заметила Уитни, как только Клейтон поднес бокал к губам.

 Глаза его зловеще сузились, и Уитни поспешно отвела взгляд. «Пожалуйста, люби меня! – мысленно молила она. – Не заставляй меня пройти через это испытание впустую».

 – Вы играете на фортепиано, Уитни? – нервно осведомилась герцогиня, пытаясь прервать напряженное молчание.

 – Только если хочу оскорбить чей-то слух, – улыбнулась девушка.

 – Значит, поете? – в полнейшем отчаянии настаивала герцогиня.

 – Да, но совершенно не в тон. Боюсь, Господь не наградил меня слухом.

 – Право, мисс Стоун, – процедила Ванесса, – в наше время весьма нечасто встретишь прилично воспитанную девушку, которую не научили играть и петь. Может, поведаете нам о ваших талантах?

 – Уитни – законченная кокетка, – вмешался Клейтон, послав девушке испепеляющий взгляд. – Она знает несколько языков и даже способна довольно бегло говорить на них. Хорошо играет в шахматы, плохо – в солитер, прекрасная наездница, особенно если вовремя отобрать у нее хлыст. Хвастается, будто неплохо управляется с пращей, – хотя этого, впрочем, не могу подтвердить, и непревзойденная актриса, свидетелем чего был я сам, и не раз. Я все точно перечислил, Уитни? Ничего не забыл?

 – Не совсем, ваша светлость, – мягко возразила Уитни, улыбаясь, хотя жестокие слова Клейтона ранили глубоко. – Думаю, мое умение играть в шахматы заслуживает лучшего эпитета, чем просто «хорошо», а если сомневаетесь в моих способностях стрелять из пращи, буду счастлива продемонстрировать их вам при условии, что вы согласитесь стать моей мишенью, как я только что служила вашей.

 Стивен непочтительно громко рассмеялся, а его мать в изнеможении прохрипела:

 – Вы часто выезжали с тех пор, как вернулись из Франции?

 Уитни боялась поднять голову из опасения встретиться глазами с Клейтоном.

 – О да, почти каждый вечер. Хотя никто ни разу не устроил маскарада, а я так их люблю. Кажется, и милорд герцог тоже…

 – А свадьбы вы любите? – вкрадчиво осведомилась Ванесса. – Если так, мы будем рады пригласить вас на свою.

 И снова гробовая тишина воцарилась за столом. Уитни безуспешно пыталась что-то проглотить, но еда застревала в горле. Она с мучительной мольбой взглянула на Стивена, но тот лишь невозмутимо пожал плечами и поднял брови, указывая на Клейтона. Уитни понимала, что Стивен велит ей продолжать, но не могла. Все кончено. И больше оставаться она не может, хотя нелепо притворяться, что ей неожиданно стало плохо. Она слишком измучена, истерзана этой бесчеловечной пыткой, чтобы задумываться над тем, что все прекрасно поймут причину ее внезапного ухода.

 Она сняла с колен салфетку, положила на стол у тарелки и попыталась отодвинуть тяжелый стул, но в этот момент на пальцы неожиданно легла женская ладонь. Герцогиня коротко, ободряюще сжала ее руку жестом, явно говорившим: «Оставайся и доверши все, что начала».

 Уитни нерешительно улыбнулась. Поколебавшись, она снова положила салфетку на колени и только тогда осмелилась посмотреть сначала на Клейтона, угрюмо уставившегося в бокал, а потом на Ванессу. Она не могла себе представить, что Клейтон держит в объятиях эту гордую красавицу, осыпает жгучими поцелуями. Лишь одна мысль об этом, вызвавшая гнев и бешеную ревность, заставила Уитни остаться.

 – Надеюсь, ты не сердишься на меня за то, что выдала наш секрет посторонним? – Ванесса с виноватой улыбкой дотронулась до руки Клейтона.

 – Уверена, что он ничуть не рассердился, мисс Стенфилд, – спокойно перебила Уитни, не отводя глаз от Клейтона. – Все мы иногда делаем глупости, особенно когда влюблены, не так ли, ваша светлость?

 – Разве? – возразил Клейтон. – Не замечал.

 – В таком случае у вас либо очень короткая, либо слишком услужливая память, – с вызовом ответила Уитни. – Вероятно, вы просто никогда не любили.

 Бокал Клейтона со стуком обрушился на стол.

 – И что, спрашивается, все это означает?! – выдавил Клейтон.

 Уитни мгновенно увяла под ледяной яростью его взгляда.

 – Ничего, – тихо солгала она.

 Позвякивание столовых приборов постепенно возобновилось. Уитни видела, как судорожно сжимались и разжимались пальцы Клейтона на ножке фужера, и понимала, как сильно он хочет почувствовать под рукой вместо хрустального стерженька ее шею. Прошло несколько минут, прежде чем ее сиятельство, нервно откашлявшись, осведомилась у Уитни:

 – Скажите, дорогая, вы нашли Англию сильно изменившейся?

 Уитни хотела ответить какой-то банальностью, но в этот момент сообразила, что герцогиня бессознательно предоставила ей благоприятную возможность, в которой так нуждалась девушка. Поскольку Клейтон не собирается позволить ей все объяснить с глазу на глаз, возможно, она сумеет заставить его хотя бы понять кое-что прямо здесь, за столом?

 – Да, чрезвычайно, – с чувством ответила Уитни. – Видите ли, вскоре после моего возвращения я узнала, что, пока была во Франции, мой отец заключил от моего имени помолвку с человеком, которого я почти не видела и при встрече даже не узнала.

 – Какой ужас, – пробормотала герцогиня, начиная наконец что-то понимать.

 – Совершенно верно, особенно еще и потому, что я обладаю довольно странным свойством характера: если мной начинают командовать и требуют безоговорочного повиновения, я мгновенно восстаю, иду наперекор и всячески сопротивляюсь. А мой будущий муж, хотя и оказался по-своему добрым и нежным, ужасно вел себя во всем, что касалось помолвки, свысока и деспотично, словом, так, будто у меня вообще не было права голоса.

 – Да, в браках по расчету трудно привыкнуть друг к другу, – согласилась герцогиня. – И что же вы предприняли?

 – Обручилась с другим, безвольным идиотом, промотавшим все состояние, – объявил Клейтон сквозь зубы.

 – Возможно, но не тираном и диктатором, – парировала Уитни. – И я вовсе не обручилась с Полом.

 Оба молчали до тех пор, пока Стивен не выдержал.

 – Господи, да не держите нас в напряжении, – засмеялся он. – Что произошло потом?

 – Поскольку в Лондоне немало подходящих женихов, – пренебрежительно бросил Клейтон, – мисс Стоун решила посмотреть, скольких она сумеет повергнуть к своим ногам и заставить сделать предложение!

 Уитни не смогла вынести подобного тона. Закусив губу, она коротко качнула головой:

 – Нет, я была обручена всего с одним человеком, но он так сердит на меня, что не хочет дать возможности объясниться. И уже разорвал помолвку.

 – Негодяй! – жизнерадостно заметил Стивен, накладывая себе вторую порцию утки в апельсиновом соусе. – Ну и злобный же он малый! Возможно, даже к лучшему, что вы от него избавились.

 – Я… я тоже довольно вспыльчива, – призналась Уитни.

 – В таком случае хорошо, что он от вас избавился! – рявкнул Клейтон, зловеще уставясь на младшего брата. – Стивен, я нахожу, что разговор на подобные темы не только невероятно скучен, но и крайне дурного тона. Я ясно выразился?

 Стивен с притворным недоумением пожал плечами и кивнул, но даже он не осмелился вновь сказать что-то.

 Слуги разносили все новые блюда, однако из пятерых собравшихся за столом людей лишь Стивен ел с аппетитом. Уитни сказала себе, что еще всего лишь раз, последний, попробует вызвать Клейтона на разговор наедине. Правда, теперь она просто не представляла, как сумеет убедить его, если добьется успеха.

 – Стивен задал тебе вопрос, Клейтон, – прошептала Ванесса.

 – Что? – буркнул Клейтон, неприязненно оглядывая брата.

 – Я спросил, как пришли твои лошади в последних скачках?

 – Неплохо, – коротко ответил герцог.

 – Неплохо или отлично? – упорствовал Стивен и с легкой улыбкой объяснил Уитни: – Мы заключили пари, что две мои лошади и три Клейтона окажутся первыми. Мои две, как и две Клейтона, выиграли заезды, а вот третья отстала. Это означает, что мой братец проиграл пари и теперь должен мне триста фунтов. – И, многозначительно подмигнув Уитни, пояснил: – Для него не деньги важны, просто не любит признавать, что проиграл. Он не из тех, кто смиряется с поражением.

 Клейтон отложил нож и вилку, готовясь безжалостно отчитать Стивена за все совершенные в этот вечер грехи. Однако Уитни, поняв намек, мгновенно отвлекла огонь на себя.

 – Странно, что вы так считаете, – удивилась она. – Я обнаружила, что ваш брат готов сдаться без малейшей борьбы. При первой же неудаче выкидывает белый флаг и…

 Ладонь Клейтона врезалась в стол с такой силой, что подпрыгнули блюда. Он вскочил из-за стола, рывком отодвинув стул. Щека напряженно подергивалась.

 – Мисс Стоун и мне необходимо кое-что сказать друг другу, и лучше с глазу на глаз, – процедил он, швырнув на стол салфетку, и, быстро обойдя вокруг стола, встал за спиной Уитни. – Поднимайтесь, – приказал он низким, ужасным голосом, видя, что Уитни словно примерзла к сиденью. Девушка сжалась, но его пальцы больно впились в ее запястье, и Уитни нерешительно подчинилась.

 Герцогиня в беспомощном смятении посмотрела на Уитни, но Стивен поднял бокал в приветственном тосте и счастливо заулыбался.

 Силой таща Уитни за со бой, Клейтон пересек мраморный холл. Проходя мимо входа, он успел крикнуть дворецкому:

 – Велите через три минуты подать карету мисс Стоун к подъезду!

 И, повернув в боковой коридор, коротко кивнул слуге, распахнувшему дверь роскошного кабинета, уставленного книгами, полускрытыми резными арками полированного дуба. Втянув Уитни в комнату, Клейтон с силой отбросил ее руку и отошел к камину. Он явно старался взять себя в руки и держать в узде нарастающую ярость, но это ему плохо удавалось – во взгляде по-прежнему полыхала неприкрытая ненависть.

 Неожиданно его голос разрезал тишину:

 – Даю вам ровно две минуты, чтобы объяснить цель этого неожиданного и нежеланного визита. Ну а потом я провожу вас к экипажу и извинюсь за ваш неожиданный отъезд перед матерью и братом.

 Уитни с трудом втянула в себя воздух, зная, что всякое проявление страха может быть использовано против нее самой.

 – Цель моего визита? – еле слышно переспросила она, лихорадочно отсчитывая про себя бегущие секунды. – Я считала ее вполне очевидной.

 – Значит, ошибались!

 – Я… пришла… объяснить, почему вела себя так на банкете. Видите ли, – бормотала она, запинаясь и спеша уложиться в отведенное Клейтоном время, – встретив вас в церкви, я думала, что мы все еще помолвлены, и…

 Клейтон резанул ее пренебрежительным взглядом.

 – Никакой помолвки, – уничтожающе бросил он. – Все кончено! И никогда не должно было начинаться! Признаю, что сама идея насчет обручения оказалась безумной, и проклинаю тот час, когда она пришла мне в голову.

 Истерзанная сознанием полной неудачи и собственного поражения, Уитни вонзила ногти в ладони и отчаянно затрясла головой:

 – Между нами никогда ничего не начиналось, потому что я не позволяла.

 – Ваши две минуты почти истекли.

 – Клейтон, пожалуйста, выслушай меня, – в отчаянии взмолилась девушка. – Ты… ты как-то сказал мне, будто хочешь, чтобы я пришла к тебе по доброй воле… что не желаешь холодную… неприступную… жену…

 – И?! – в бешенстве вскричал Клейтон.

 – И… – дрожащим голосом пробормотала Уитни, – я здесь… По доброй воле.

 Клейтон мгновенно застыл, напрягся, как натянутая тетива, как только смысл ее слов проник сквозь броню гнева. Несколько секунд он просто смотрел на нее, стиснув зубы, но тут же прислонился головой к каминной полке и закрыл глаза.

 Уитни поняла, что он пытается сопротивляться ей, тихому признанию, нежным словам, тем чувствам, что еще горели в душе. Парализованная страхом, она выжидала, не сводя с него глаз. Но тут веки Клейтона приподнялись. Их взгляды встретились, и Уитни задохнулась от счастья. Она победила! Лицо Клейтона слегка смягчилось! Она победила!

 Клейтон взглянул сначала на широкую гладь ковра, разделявшую их, потом на Уитни. Резкость в голосе исчезла, но слова по-прежнему звучали унизительно.

 – Я не собираюсь облегчать тебе ни единого шага, – спокойно объявил он.

 Расстояние между ними казалось почти непреодолимым, но Уитни сознавала, что, если хочет добиться своего, должна пересечь всю комнату и Клейтон не встретит ее на полпути… потому что даже сейчас не совсем доверяет.

 Клейтон, не отрывая глаз, смотрел, как Уитни шла ему навстречу на подгибавшихся ногах. Не дойдя до него совсем немного, она была вынуждена переждать, пока сердце перестанет колотиться, а колени – дрожать. Наконец она приблизилась, готовая каждую минуту рухнуть на пол, и остановилась в дюйме от Клейтона, едва не касаясь его грудью.

 Она ждала, склонив голову, но шли минуты, а Клейтон не шевелился. Не выдержав, девушка подняла нефритово-зеленые глаза, сиявшие любовью и покорностью.

 – Пожалуйста, – прошептала она с болью, – обними меня… сейчас…

 Клейтон потянулся было к ней, замер… но тут же схватил ее за руки, дернул на себя и с безумной силой прижал к груди, жадно припав к нежному теплому рту.

 Уитни с приглушенным радостным восклицанием вернула поцелуй, наслаждаясь ощущением его губ на своих.

 Обхватив Клейтона за шею, она притянула его к себе, растаяв в его объятиях. Дрожь сотрясла Клейтона, когда Уитни прислонилась к нему, а руки властно сжались на ее спине, бедрах, словно он хотел раздавить ее податливое тело.

 – Боже, как я тосковал по тебе! – хрипло прошептал он, стискивая Уитни изо всех сил. При первом нерешительном прикосновении его языка губы Уитни сами собой раскрылись, и Клейтон застонал, погружаясь в сладость ее рта, исследуя его с почти отчаянной настойчивостью, принимая все, что Уитни ему предлагала.

 Невыразимая радость пронзила его, радость ощущать Уитни в своих объятиях, упиваться вкусом губ, прильнувших к его губам, нежностью грудей, наполнивших его ладони. Он не мог больше продолжать и боялся остановиться… страшился, что, если отпустит Уитни, она исчезнет и мучительное неудовлетворенное желание снова будет терзать и преследовать его.

 Наконец Клейтон поднял голову, но не отпустил Уитни, а прислонился подбородком к ее макушке, ожидая, пока уляжется безумный стук сердца. И Уитни не вырывалась, словно его объятия были единственным местом на земле, где ей хотелось быть.

 – Ты согласна выйти за меня замуж? – слегка отстранившись и поглядев в сияющие озера ее глаз, тихо спросил Клейтон.

 Уитни кивнула, потому что не могла говорить.

 – Почему? – спокойно спросил он. – Почему ты хочешь стать моей женой?

 С того момента, как Клейтон заставил Уитни пересечь комнату, не сделав шага ей навстречу, она знала, что он потребует безоговорочной капитуляции, причем именно сейчас. Слезы облегчения так сжали ей грудь, что она не могла говорить.

 – Потому что я люблю тебя, – стараясь обрести голос, тихо проговорила она.

 Его руки снова сомкнулись вокруг нее с непостижимой силой.

 – Да поможет тебе Бог, если солгала, – свирепо предостерег он, – потому что я никогда больше не расстанусь с тобой.

 – Я буду счастлива доказать тебе, что не лгу, – прошептала Уитни.

 Она заметила, как потемнели от страсти его глаза, когда он нагнул голову. Уитни приподнялась на цыпочки, чтобы поскорее начать доказывать свою любовь. Она целовала его так, как он научил ее, ослабев от счастья, когда он начал отвечать на поцелуи, с жадностью припадая к ее губам, приоткрывая их, пока оба не начали задыхаться. Они прижимались друг к другу все крепче, словно стремясь навечно слиться воедино.

 Внезапно Клейтон прервал поцелуи и опустил руки, чтобы прекратить эту пытку, которой подвергал себя, лаская изгибы и впадины обожествляемого им тела, так часто снившегося ему по ночам. Но не в силах справиться, он тут же вновь привлек ее к себе, пальцы запутались в густых тяжелых прядях и начали перебирать их.

 – Почему ты заставила меня ждать так долго? – выдохнул Клейтон.

 Откинувшись назад, Уитни кивком указала в направлении столовой, где все еще сидела Ванесса.

 – А почему ты не мог подождать немного дольше?

 – Малышка, – нежно хмыкнул он, – ты единственная женщина в мире, которая в такой момент могла вспомнить о Ванессе.

 Лицо Уитни неожиданно стало торжественно-серьезным. И когда она заговорила, Клейтон не смог уловить улыбку, сверкнувшую в ее взгляде.

 – Мне нужно кое в чем признаться тебе, и кто знает, как после этого ты будешь ко мне относиться.

 – О чем ты? – насторожился Клейтон.

 – Я сказала твоей матери правду относительно своих музыкальных талантов!

 – Но возможно, ты поешь лучше, чем играешь? – поддразнил он.

 – Боюсь, ничем не смогу порадовать тебя.

 – В таком случае тебе придется научиться другим способам доставлять мне удовольствие.

 В веселом, почти беззаботном ответе Клейтона Уитни расслышала хрипловатые нотки желания.

 Его грудь под тонкой тканью сорочки была теплой и твердой. Припав к ней щекой, Уитни улыбнулась и положила ладонь на то место, где глухо билось его сердце.

 – В последний раз, когда мы обсуждали мои недостатки в этой области, ты сказал, что не располагаешь временем для обучения наивной школьницы. Но думаю… если ты все же уделишь мне время… обнаружишь, что я очень способная ученица.

 Клейтон долго молчал.

 – Возможно, стоит начать с того, чтобы внушить тебе более подходящий ответ, чем тот, который я услышал, когда в последний раз говорил о своей любви? – наконец сказал он.

 Уитни счастливо кивнула, но в ее голосе вдруг зазвенели слезы:

 – Если ты согласен попробовать еще раз, я докажу, что уже усвоила этот урок.

 Вскинув голову, Клейтон пристально взглянул в глаза возлюбленной:

 – Я люблю тебя, малышка.

 – Я тоже люблю тебя, – шепнула Уитни, застенчиво прикасаясь к его щеке. – Очень люблю.

 – Счастье мое, – улыбнулся Клейтон, – ты права, это огромный шаг вперед.

 Уитни попыталась улыбнуться в ответ, но Клейтон увидел, как на реснице повисла прозрачная капелька…

 – Почему ты плачешь, дорогая? – сжав ладонями ее лицо, встревоженно спросил он.

 – Потому что, – всхлипнула Уитни, – до этой минуты я была уверена, что больше никогда не услышу от тебя этих слов.

 Полустон-полусмех вырвался из груди Клейтона.

 – О, малышка, я полюбил тебя с той ночи, когда мы играли в шахматы у меня дома, и после того, как ты поклялась, что в жизни не назовешь мужчину своим повелителем, а меня объявила холодным, расчетливым, коварным негодяем за то, что я выиграл.

 Клейтон не подозревал, что полюбил Уитни с того момента, как она, смеясь, рассказала ему историю о девочке, подсыпавшей перец в табакерку учителя музыки.

 В дверь тихо постучали. В кабинет вошел Стивен и ехидно ухмыльнулся брату, который с видом собственника обнял Уитни за талию и прижал к себе.

 – Прошу прощения, дорогой братец, но твое отсутствие крайне усложняет обстановку в соседней комнате.

 – Ужин закончился? – недовольно спросил Клейтон.

 – Давным-давно, – подтвердил Стивен. – И Ванесса весьма недружелюбно относится к моим попыткам просветить ее в вопросах, касающихся ухода и кормления скаковых лошадей.

 – Стивен, ваш брат оказался в затруднительном положении, – улыбнулась Уитни, слегка поворачиваясь в объятиях Клейтона. – Дайте вспомнить… как он изложил это… ах да: у него всего две руки, и обе заняты.

 Стивен задумчиво нахмурился, но тут же кивнул с видом человека, только что решившего запутанную проблему:

 – У меня тоже две руки, но ни одна из них никому не обещана, мисс Стоун!

 – Стивен, – с напускной строгостью заметил Клейтон, – советую не испытывать предела братской любви и не переходить границы больше, чем ты уже сделал. Я намереваюсь «освободить» одну руку, после того как провожу Ванессу домой сегодня вечером.

 – Мне тоже нужно ехать, – вздохнула Уитни, неохотно высвобождаясь из объятий Клейтона и поправляя платье. – К тому времени, как я доберусь до дома Эмили, совсем стемнеет.

 – Ты, любовь моя, шага не сделаешь из этого дома. Я немедленно пошлю слугу к Арчи балдам за твоими вещами, и он сообщит им, что ты вернешься через неделю. Ни днем раньше.

 Уитни прекрасно поняла, что Клейтон не хочет ее отпускать из-за необъяснимой перемены в ее поведении на банкете, и, поскольку сама всем сердцем хотела остаться, с покорной улыбкой подчинилась его приказу.

 Присев на край письменного стола, Клейтон пристально следил за тем, как Уитни пишет Эмили записку. Она заверила подругу, что вдовствующая герцогиня сейчас находится в Клейморе, следовательно, все приличия будут соблюдены, и попросила прислать Клариссу с вещами.

 «На этот раз, – добавила она в постскриптуме, – я разошлю приглашения. Это адресовано тебе – не согласишься ли стать подружкой невесты? Я очень тебя люблю. Уитни».

 Клейтон взял у нее записку и, ничуть не смущаясь присутствия брата, поднял Уитни и припал к ее губам долгим нежным поцелуем.

 – Я вернусь часа через два, может, немного задержусь. Ты подождешь меня?

 Уитни кивнула, но, когда Клейтон пошел к выходу, отвернулась, рисуя пальцем замысловатый узор на сверкающей лаком столешнице красного дерева.

 – Клейтон, – тихо позвала она со слезами в голосе, – когда Ванесса расспрашивала меня сегодня о моих талантах, я забыла упомянуть еще один. И… и этот талант… так великолепен и огромен, что возмещает отсутствие всех остальных.

 Стивен и Клейтон с улыбкой переглянулись, и ни один не расслышал, что девушка задыхается от переполнявших ее чувств.

 – Ив чем же заключается твой великий талант, малышка? – спросил Клейтон.

 Девушка спрятала лицо в ладонях. Плечи ее затряслись.

 – Я заставила тебя полюбить меня, – прерывающимся голосом пробормотала она. – Сама не знаю, какими средствами и способами, но я действительно сделала так, что ты полюбил меня.

 Смешливые искорки в глазах Клейтона мгновенно растаяли, сменившись таким неподдельно гордым выражением, что Стивен потихоньку закрыл за собой дверь, оставив влюбленных наедине.

 Клейтон вошел в гостиную, чтобы объясниться с Ванессой и доставить ее домой. Заметив брата, он благодарно улыбнулся.

 – Стивен, не спускай с нее глаз! – кивнув на двери кабинета, с тихим смехом попросил он.

 Пока Клейтон провожал Ванессу, Уитни сидела напротив Стивена в кабинете, пытаясь подавить внезапно охватившее ее смущение из-за случившегося сегодня вечером. Наконец она сложила руки на коленях и взглянула Стивену прямо в глаза:

 – Скажите, почему вы уговорили меня остаться на ужин притом, что Клейтон явно не желал меня видеть? Что заставило вас помочь мне, ведь я могла оказаться всего-навсего очередной женщиной, которая хотела завлечь в сети…

 – Я знаю, что вы не просто очередная женщина, – поправил Стивен. – Ваше имя Уитни, и у вас зеленые глаза. И несколько недель назад, в одну бурную ночь, мой брат, мертвецки пьяный, не мог говорить ни о ком другом.

 Два часа спустя Клейтон ворвался в салон, и Стивен сухо заметил:

 – Полагаю, лорд Стенфилд был не в самом лучшем настроении, когда ты уезжал?

 – Он проявил достаточно сдержанности и благоразумия, – коротко ответил Клейтон, садясь рядом с Уитни, и с обычной элегантной небрежностью, презирая все приличия, обнял ее за плечи и привлек к себе. – По-моему, вы оба устали после утомительной поездки сегодня утром и давно хотите спать? – бросив многозначительный взгляд на мать и брата, не слишком вежливо намекнул он.

 – Боюсь, на меня подействовала не столько поездка, сколько совершенно другие обстоятельства, – смеясь, заметила герцогиня, но учтиво пожелала присутствующим доброй ночи.

 Однако от Стивена оказалось не так легко отделаться. Развалившись в кресле, он скрестил руки на груди и объявил:

 – Лично я ничуть не устал, братец. Кроме того, мне не терпится услышать о свадебных приготовлениях. – И, не обращая внимания на угрожающий взгляд Клейтона, он выжидающе посмотрел на Уитни: – Ну? Так когда настанет этот великий день?

 Клейтон вздохнул, смирившись с присутствием Стивена, и улыбнулся Уитни:

 – Сколько времени тебе потребуется на подготовку, любимая?

 Глядя в эти неотразимо притягивающие к себе глаза цвета осеннего неба, Уитни подумала, что скорее предпочла бы вновь оказаться в его объятиях, ощутить прикосновение губ, чем обсуждать свадебные планы, но выхода не было, пришлось терпеть расспросы Стивена.

 – Наверное, будет много приглашенных? – нерешительно спросила она, вспомнив о титуле Клейтона и огромном количестве его знакомых и приятелей.

 – Очень много, – подтвердил Клейтон.

 – В таком случае потребуется немало времени, чтобы все распланировать, отдать распоряжения, выбрать платья… на одни только примерки уйдет целая вечность. Нужно еще написать и разослать приглашения, получить ответы… – Девушка даже задохнулась от перечисления предстоящих дел. – Кстати, сколько гостей должно быть?

 – Не меньше пятисот – шестисот, – сообщил Клейтон.

 – Скорее, около тысячи, если, конечно, не захочешь оскорбить половину высшего света и рассориться с родственниками, – уточнил Стивен, улыбаясь при виде потрясенной Уитни, и, решив ее успокоить, добавил: – Герцоги Уэстморленды всегда венчаются в церкви и празднуют свадьбу здесь, в Клейморе. Это древняя традиция, и все о ней знают, поэтому нет нужды волноваться, никому не покажется странным, что банкет будет дан в доме Клейтона, а не в вашем.

 – Всегда венчаются в церкви и празднуют здесь? – повторила Уитни, с видом обвинителя глядя на усмехающегося жениха. – Подумать только, что ты угрожал похитить меня и увезти в Шотландию!

 – Этот обычай, мадам, – хмыкнул Клейтон, обводя пальцем нежные контуры ее лица и приподнимая указательным пальцем подбородок, – ведет начало от того времени, когда первый герцог Клеймор похитил свою невесту из родительского замка, находившегося в нескольких днях путешествия от Клеймора. На пути сюда стоял монастырь, и, поскольку считалось, что мой предок скомпрометировал девицу, один из монахов изъявил готовность обвенчать их, несмотря на колебания дамы. Пиршество устроили здесь, потому что разъяренные родственники новобрачной не желали праздновать в своем доме событие, которое в то время считали скорее поводом для драки. – Улыбка Клейтона стала еще шире. – Поэтому, как видишь, если бы я увез тебя в Шотландию и, женившись на тебе, привез обратно, то это означало бы, что мы свято последовали традиции.

 Удовлетворившись объяснениями, Уитни вернулась к вопросу о том, сколько времени потребуют приготовления.

 – Свадьба Терезы Дю Билль была не такой пышной, но и то потребовался год, чтобы все…

 – Нет! – решительно прервал Клейтон. – Категорически нет.

 – Шесть месяцев? – пошла на компромисс Уитни.

 – Шесть недель, – твердо поправил Клейтон.

 Однако повелительный тон ни в малейшей степени не подействовал на Уитни.

 – Но если приглашенных будет так много, даже за полгода можно едва-едва…

 Клейтон заговорщически подмигнул брату.

 – Хорошо, – вздохнул он, – даю тебе восемь.

 – Восемь месяцев, – печально покачала головой Уитни, – времени почти не остается, хотя этот срок кажется целой вечностью…

 – Восемь недель, – безапелляционно пояснил ее жених. – И ни днем больше. Моя мать поможет тебе, как, впрочем, и Хаджинс. В твоем распоряжении будет столько людей, сколько понадобится. Восемь недель – даже больше, чем нужно.

 Уитни с сомнением взглянула на него, но поскольку тоже не испытывала желания ждать восемь месяцев, то в конце концов согласилась.

 Клейтон продолжал сидеть, не снимая руки с плеча Уитни, и дружелюбно болтал со Стивеном, но когда девушка не ответила на шутливое замечание, а голова ее неожиданно склонилась к нему на грудь, он опустил глаза и заметил, что длинные ресницы темными стрелами лежат на ее щеках.

 – Она спит, – тихо объяснил Клейтон и, осторожно отодвинув девушку, взял ее на руки. – Ты слишком переволновалась, родная, – тихо сказал он, видя, что Уитни, сонно пробормотав что-то, покрепче прижалась к нему. – Стивен, подожди меня здесь. Мне нужно кое-что сказать тебе.

 Несколько минут спустя, позвав горничную и распорядившись, что бы Уитни уложили в одной из спален для гостей, Клейтон спустился в салон и плотно прикрыл за собой дверь. Не успел он обернуться, как брат сунул ему в руку бокал с бренди и в молчаливом тосте поднял свой.

 – Мне нужно задать тебе два вопроса, – спокойно сказал Клейтон, когда оба уселись.

 Стивен улыбнулся и вытянул длинные ноги, устраиваясь поудобнее.

 – Я почему-то ожидал этого, ваша светлость.

 – Откуда ты узнал, что значит для меня Уитни?

 – Сам сказал. В ту ночь в Гренд-Оук, когда мы допились почти до бесчувствия, ты все выложил, даже то, что у нее зеленые глаза.

 Наклонившись вперед, Клейтон задумчиво уставился в бокал.

 – И что же я рассказал тебе тогда?

 Стивен хотел было солгать, что, несомненно, было милосерднее, но отказался от этой мысли, заметив устремленный на него проницательный взгляд брата.

 – Все! – выдохнул он. – Все, включая то, как ужасно ты поступил с ней. Поэтому, когда она появилась сегодня, уверенная, что ты получил записку, которая, конечно, попала в руки Хаджинса, я решил, что, поскольку ты так и не утешился, потеряв ее, сделаю все, чтобы вернуть тебе девушку.

 Клейтон согласно кивнул.

 – У меня остался всего один вопрос, – мрачно объявил он.

 – Ты уже задал два, – небрежно заметил Стивен.

 Но Клейтон, пропустив замечание мимо ушей, тихо, серьезно сказал:

 – Я хотел бы знать, чем могу отблагодарить тебя за все?..

 – Кошелек или жизнь? – вопросил Стивен, приняв позу, по его мнению, лучше всего подобающую настоящему разбойнику с большой дороги.

 – Тебе стоит только попросить, – спокойно отозвался Клейтон.

 Уже было совсем поздно, когда он наконец лег в постель, подложив руки под голову и глядя в потолок, до сих пор не в силах поверить, что Уитни здесь. После долгого жестокого сопротивления, бесконечных обид и взаимного непонимания она сама явилась сегодня, пытаясь вернуть то, что было между ними.

 Он вспомнил, как она вызывающе смотрела на него, словно призывая его осмелиться отрицать, что он все еще хочет ее. И Клейтон улыбнулся в темноте, снова и снова представляя, как она направляется к нему через всю длинную комнату: голова высоко поднята, глаза сияют любовью и преданностью. Это воспоминание, единственное воспоминание о том, как она шла к нему, отбросив гордость во имя любви, останется в его сердце до конца дней. Ничто на свете не могло значить для Клейтона больше.

 Завтра он попытается добиться объяснения, почему отношение Уитни к нему на банкете так разительно изменилось после всего, что произошло в церкви. Нет, поправил он себя с насмешливой улыбкой, он попросит объяснения: мятежная красавица, спящая сейчас в дальнем конце коридора, скорее готова ответить на вопрос, чем на требование.