• Современная серия, #5

Глава 46

 Надев халат, который ей дала Кэтрин, Джулия спустилась в библиотеку. Ее подруга уже была там и смотрела десятичасовые вечерние новости.

 — Я, честно говоря, думала, что ты будешь спать до утра, — удивленно сказала Кэтрин, вставая навстречу Джулии. — Правда, на всякий случай приготовила ужин и на тебя тоже. Сейчас принесу.

 — Было что-нибудь в новостях? — Джулия старалась говорить спокойно, но у нее это плохо получалось.

 — По крайней мере ничего о Захарии Бенедикте, — поспешила успокоить ее Кэтрин. — Зато ты сегодня главная героиня всех национальных новостей. Сообщают, что ты благополучно вернулась домой, что ты цела и невредима.

 Джулия крайне равнодушно отреагировала на это сообщение, и Кэтрин решила поддразнить подругу:

 — Ты хоть понимаешь, что стала знаменитой?

 — Ты хочешь сказать — приобрела скандальную известность, — отшутилась Джулия. Кэтрин оказывала на нее успокаивающее, расслабляющее воздействие, и она начинала постепенно приходить в себя.

 Кивнув в сторону огромной кипы газет и журналов, возвышающейся на журнальном столике, Кэтрин сказала:

 — Я приберегла их на всякий случай. А вдруг тебе захочется завести альбом для вырезок? Можешь просмотреть, пока я схожу за твоим ужином. Или ты уже их видела?

 — Я не видела ни единой газеты и тем более журнала целую неделю, — ответила Джулия, потянувшись к стопке, и взяла верхний журнал.

 — О Господи! — воскликнула она, не зная, злиться ей или смеяться, когда с обложки на нее глянуло ее же собственное лицо под броским заголовком: «Джулия Мэтисон — жертва или соучастница?». Отшвырнув журнал в сторону (кажется, это был «Ньюсуик»), Джулия начала быстро просматривать всю остальную кипу, постоянно натыкаясь на собственные огромные фотографии, занимающие первые полосы десятков национальных журналов и газет.

 Вернувшаяся с подносом Кэтрин мельком взглянула на обложку «Ньюсуик»и сказала;

 — Весь город дружно поднялся на твою защиту. Мэр Аделсон лично написал редакционную статью в «Китайском вестнике», в которой напомнил всем жителям: о чем бы ни писали центральные газеты, они-то знают тебя лучше и должны понимать, что ты никогда не свяжешься с таким преступником, как Захарии Бенедикт. Кажется, я процитировала его почти дословно.

 Улыбка Джулии немного померкла.

 — Но ведь ты-то знаешь, — сказала она, откладывая в сторону очередную газету, — ты же слышала, что я говорила Теду и Карлу. Я таки «связалась»с ним.

 — Та статья Аделсона была как бы ответом на заявление водителя грузовика, который считал, что ты помогаешь Бенедикту совершенно добровольно. Ну, ты помнишь — вся эта история про возню в снегу и тому подобное. — Кэтрин немного поколебалась, но потом все-таки спросила:

 — Ты не хочешь рассказать мне обо всем этом… и о нем?

 Посмотрев на подругу, Джулия вспомнила все те доверительные разговоры, которые они вели прежде. Они были ровесницами и подружились с той самой минуты, когда Тед их познакомил. После того как их брак с Тедом распался, Кэтрин вернулась в колледж, а потом переехала в Даллас. До сегодняшнего дня она принципиально отказывалась приезжать в Китон даже на пару дней, но Джулия довольно часто навещала ее в Далласе. Их дружба, начавшаяся так внезапно, с годами только крепла, без труда выдержав испытание и временем, и разлукой.

 — Я не только хочу рассказать тебе о нем, — сказала наконец она. — Мне это просто необходимо. Может быть, тогда я хоть как-то смогу избавиться от этого наваждения и вернуться к нормальной жизни. — Джулия помолчала и спустя некоторое время беспомощно добавила:

 — Но я даже не знаю, с чего начать.

 Кэтрин поудобнее устроилась на диване и подсказала:

 — Какой он в реальной жизни?

 — Какой? — задумчиво повторила Джулия, прикрывая ноги пледом и пытаясь подобрать такие слова, которые бы позволили ей создать наиболее точный портрет Зака. — Он суровый, Кэтрин. Очень суровый. Но одновременно и очень нежный. Ты даже не представляешь, каким нежным он может иногда быть. — Джулия снова замолчала, пытаясь подыскать пример, который бы лучше всего объяснил, что она имеет в виду, но потом все же решила рассказать обо всем по порядку. — В течение первых двух дней я действительно боялась, что он убьет меня, если я попытаюсь бежать. На третий день мне удалось обнаружить в гараже снегоход и…

 В течение следующих трех часов Джулия рассказала практически обо всем, кроме самых интимных моментов, которые она не пыталась скрыть, но и описывать в подробностях тоже не хотела.

 В Кэтрин она нашла благодарного слушателя. Подруга лишь изредка перебивала ее, чтобы кое-что уточнить, смеялась над забавными эпизодами, поражаясь ревности к Патрику Свейзи, хмурилась — иногда с сочувствием, иногда с неодобрением.

 — Ну и история! — сказала она, когда Джулия наконец закончила. — Если бы ее рассказал кто-нибудь другой, не поверила бы ни единому слову. Я тебе никогда не говорила, что в свое время мне страшно нравился Бенедикт? Потом я просто думала о нем как об убийце. Но теперь… — Кэтрин замолчала, не находя слов для того, что хотела сказать, но потом все-таки продолжила:

 — Неудивительно, что ты не можешь перестать думать о нем. Я хочу сказать, что у этой истории нет конца. Если он действительно не виновен, то она по идее должна закончиться благополучно — настоящий убийца попадет в тюрьму, хороший парень будет полностью оправдан и начнет новую счастливую жизнь. Такие истории всегда заканчиваются хорошо.

 — К сожалению, — мрачно заметила Джулия, — на этот раз мы имеем дело с реальной жизнью. А в ней, как видишь, такие истории заканчиваются совсем по-другому.

 — Нет, не может быть, чтобы все закончилось так паршиво, — настаивала Кэтрин. — Итак, вчера на рассвете вы проснулись, он проводил тебя до машины, и ты уехала? Неужели это все?

 — Мне бы очень хотелось, чтобы это было «все»! — в отчаянии воскликнула Джулия. — Зак хотел, чтобы все было именно так, и я знала об этом. Но, к несчастью, мне понадобилось все испортить. Мало того, что я разревелась, как последняя дура, я еще и сказала, что люблю его! Он не желал моих признаний, я знаю, накануне я уже говорила ему об этом, и тогда он сделал вид, что ничего не слышал. А вчера все получилось еще хуже. Мало того, что я сама унизила себя, но и он… он… — Дальше Джулия продолжать не смогла — ее душили стыд и обида.

 — И что же он сделал? — мягко спросила Кэтрин. Джулия заставила себя посмотреть на подругу и, стараясь говорить как можно бесстрастнее, ответила:

 — Он улыбнулся, как обычно улыбается взрослый человек, глядя на неразумное дитя, и сообщил мне, что я, оказывается, его не люблю, что я себе это внушила только потому, что не понимаю разницы между сексом и любовью. Он сказал, чтобы я возвращалась домой и как можно скорее его забыла. Должна заметить, что его последнее, желание полностью совпадает с моим.

 Ее слова поразили и озадачили Кэтрин. Нахмурившись, она резко сказала;

 — Странно, что человек, которого ты мне описала, мог повести себя таким гадким и бессердечным образом.

 — Мне это тоже показалось странным, — согласилась Джулия, снова чувствуя себя глубоко несчастной. — Тем более что временами мне начинало казаться, что я ему тоже небезразлична Иногда у него в глазах появлялось такое выражение, как будто . — Джулия осеклась, злясь на себя за собственную глупость и доверчивость. — Если бы я могла вернуть время назад, я бы повела себя совсем по-другому. Я бы сделала вид, что очень радуюсь предстоящему отъезду. Я бы поблагодарила его за замечательное приключение и уехала! Вот как мне надо было поступить… — Нарисованная ею же самой сцена настолько живо предстала перед глазами, что она снова замолчала и медленно покачала головой, как бы полностью опровергая свои же собственные слова. Внезапно пришедшая ей в голову мысль значительно улучшила ее настроение. — Нет, это было бы невероятно глупо с моей стороны. И совершенно не правильно, — подумала она вслух.

 — Но почему? Ты бы избавила себя от ненужного унижения, — напомнила ей Кэтрин.

 — Может быть. Но потом я бы всю жизнь казнила себя за это и думала, что могло бы быть, если бы он тоже сказал, что любит меня. Я бы винила себя за то, что упустила возможность уговорить его взять меня с собой и вместе искать настоящего убийцу. В конце концов я бы возненавидела себя за то, что не призналась ему в любви, что не предприняла никакой попытки изменить конец этой истории. Конечно, мне тяжело осознавать, что Зак совсем не любит меня. Мысль об этом причиняет мне боль, но эта боль несравнима с тем, что я бы испытывала, если бы не использовала свой шанс.

 Слова Джулии настолько потрясли Кэтрин, что ей понадобилось некоторое время, чтобы прийти в себя.

 — Джулия, я, наверное, никогда не перестану тебе удивляться. Ты права абсолютно во всем, но если бы я вдруг оказалась на твоем месте, мне понадобились бы годы, чтобы все это осознать и посмотреть на вещи объективно. Ты только подумай — этот человек похитил тебя, соблазнил после того, как ты спасла его жизнь, лишил тебя девственности, а в благодарность за все это унизил и отослал домой на растерзание фэбээровцам и журналистам. Да из всех бессердечных мерзавцев…

 — Пожалуйста, не надо развивать эту тему, — взмолилась Джулия, но теперь на ее лице снова появилась прежняя улыбка, — а не то я снова рассержусь и не смогу «смотреть на вещи объективно». Не говоря уж о том, — добавила она, — что меня никто не соблазнял.

 — Исходя из того, что ты мне рассказала, я просто не могу подобрать другого слова. Может быть, ты меня просветишь? Глядя на потухший камин, Джулия прошептала:

 — Я хотела, чтобы он соблазнил меня. Ты даже не представляешь, как я этого хотела.

 — Скажи, а если бы он признался, что любит тебя, — после непродолжительного молчания спросила Кэтрин, — ты действительно бы смогла отказаться от своей семьи, работы, от всей своей прежней жизни и скрываться вместе с ним?

 Ответ Джулии был выразителен и лаконичен:

 — Да.

 — Но ведь тогда ты бы стала сообщницей, или как там они называют людей, которые помогают преступникам.

 — Я не думаю, что кто-нибудь стал бы судить жену за то, что она присоединилась к своему мужу.

 — О Господи! — в ужасе воскликнула Кэтрин. — Джулия, что ты такое говоришь? Неужели ты бы вышла за него замуж?

 — Я не понимаю, почему именно тебе в это так трудно поверить.

 — Что ты имеешь в виду?

 Джулия продолжала смотреть на подругу с грустной, понимающей улыбкой.

 — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, Кэтрин. Теперь твоя очередь исповедоваться.

 — В чем?

 — В том, зачем ты вернулась в Китон. Раньше ты постоянно рассказывала мне, что хочешь заставить Теда прислушаться к твоим словам и желаниям, а сегодня ты кротко и безропотно сносила все его оскорбительные и несправедливые выпады. Почему?