• Современная серия, #3

Глава 33

 — Идите сюда! — нервно улыбаясь, заявила Диана, когда ввела свою небольшую аудиторию в парадную гостиную с огромным роялем у одной стены и большим камином с мраморной доской у другой. — Устраивайтесь поудобнее.

 Посреди комнаты, разделенные резным журнальным столиком розового дерева, стояли два длинных дивана с темно-бордовой обивкой в золотую полоску, заваленные множеством пухлых подушечек в переливающихся блестками наволочках. Широким жестом Диана указала на диваны и два кресла рядом, а затем прошла вперед и повернулась спиной к клавиатуре.

 Коул разместился по другую сторону рояля, ибо так он мог участвовать в процессе обсуждения новости, если понадобится, но при этом не мозолить глаза. Гаррисон заинтересованно наблюдал, как Диана прислонилась к роялю и нервно потерла ладони одна о другую — словом, вела себя так, будто и вправду боялась сообщить новость своим родным. С точки зрения Коула, Диана была взрослой женщиной, которая взвесила риск, приняла решение и могла не ждать никакой поддержки или одобрения от родственников, а тем более отчитываться перед ними.

 Мать с бабушкой уселись на один из диванов. Кори и Спенсер Эддисон поместились на другом. Дедушка предпочел никуда не садиться, только опереться о спинку кресла.

 — Нет, нет, дедушка! Пожалуйста, сядь, — попросила она.

 — Я постою.

 — Будет лучше, если ты услышишь новость сидя, — пробормотала Диана.

 — Должно быть, ты припасла для нас большой сюрприз, — поддразнил Генри внучку, усаживаясь в кресло. Выполнив ее желание, дед расплылся в выжидательной улыбке, свидетельствующей о том, что он ошибочно принял видимое беспокойство Дианы за возбуждение и приготовился услышать нечто радостное. — Ну что же, все мы в сборе, — заявил он. — Начинай.

 Диана оглядела внимательные лица родных, провела руками по бедрам и призналась со сдавленным смехом:

 — Последний раз я нервничала так в шестнадцать лет, когда мне пришлось стоять здесь и заявлять во всеуслышание, что я разбила новенькую машину, только что подаренную папой мне на день рождения.

 Кори поняла, что Диану на этот раз подвела ее выдержка, и мгновенно бросилась на помощь сестре.

 — Честно говоря, Диана не разбивала машину, — призналась она с улыбкой, в которой не чувствовалось раскаяния. — Это сделала я.

 Семья повернулась к ней в замешательстве и недоверии, но бабушку больше интересовала нынешняя проблема. Пытаясь установить связь между разбитой машиной и семейным собранием в гостиной, созванным Дианой, она нахмурилась и спросила:

 — Неужели ты опять куда-нибудь врезалась, Диана? И поэтому собрала нас здесь?

 — С моим автомобилем все в порядке, — ответила Диана. «Моя жизнь разбита», — подумала она и искоса взглянула на Коула. Он приподнял бровь, советуя ей перейти к делу, и Диана машинально повиновалась. — Ладно, начнем, — пробормотала она, не сводя глаз с матери, бабушки и дедушки. — Вчера ночью после аукциона я познакомила вас с Коулом — помните?

 Родственники одновременно кивнули.

 — Но несмотря на то что вы никогда прежде не встречались с Коулом, мы с Кори и Спенсом знаем его уже давно — очень давно, — подчеркнула Диана в тщетной попытке смягчить неблаговидность своего поспешного брака длительным знакомством. — Для нас с Кори Коул — давний друг семьи!

 — Все это нам известно, дорогая, — отозвалась мать и, повернувшись с любезной улыбкой к Коулу, добавила: — Вчера ночью по дороге домой Кори рассказала нам о вас — вернее о том, откуда она вас знает. Она сообщила, что вы работали у Хэйуордов и что они с Дианой и Спенсом часто виделись с вами.

 Коул отметил, что она ловко избежала упоминания о конюшне, но бабушка Дианы, очевидно, не видела причин искажать или замалчивать истину.

 — Диана часто говорила о вас, будучи совсем еще девочкой, — с воодушевлением подхватила она. — Вы жили на конюшне у Хэйуордов и ухаживали за лошадьми и частенько сидели впроголодь. Я помогала Диане укладывать пакеты, которые она прихватывала для вас, отправляясь к Хэйуордам.

 К насмешливому удивлению Коула, остальные присутствующие были настолько шокированы ее бестактностью, что бросились к нему на помощь с потоками похвал и других оправданий, перелетающих от одного собеседника к другому подобно волейбольному мячу над площадкой — с подачи Кори, заявившей:

 — Бабушка, конюшня Хэйуордов выглядит роскошнее, чем иные жилые дома! — И она выжидательно уставилась на мужа.

 Спенс небрежно принял пас Кори.

 — Когда я учился в колледже, — начал он, — я часто бывал у Хэйуордов и оставался у них на ужин — помню, я никогда не мог как следует наесться. По-моему, любой парень в двадцать лет отличается чудовищным аппетитом, верно, Генри? — спросил он, перебрасывая «мяч» дедушке жены.

 С возрастом Генри утратил подвижность, но мужественно бросился за «мячом» и сумел сохранить его в игре.

 — Несомненно! Я никогда не мог устоять перед стряпней Розы. А еще мне нравилось спать в сарае, там, где мы держали лошадь. Когда наша кобыла захворала и потеряла аппетит, мы с Кори однажды провели рядом с ней всю ночь — боялись, что она околеет в одиночестве. Роза принесла нам ужин прямо в сарай, и мы поделились десертом с нашей лошадкой. Должно быть, из-за тех печеных яблок она и не захотела расставаться с жизнью: едва съев одно, она поднялась на ноги. С тех пор она так полюбила яблоки, что начинала ржать, завидев их, и прожила двадцать два года!

 Гордясь собой, Генри хлопнул рукой по колену и уставился на ничего не подозревавшую дочь, посылая «мяч» беседы прямо ей в руки.

 — Ну, Мэри? — поторопил он дочь, когда у нее на лице появилось растерянное выражение. — Помнишь, как Роберт обожал стряпню нашей мамы?

 — Правда, правда! — подхватила миссис Фостер, с запозданием приходя на выручку семейной команде. — Мой муж прибавил в весе двадцать фунтов после того, как все мы переехали сюда. Обычно он плотно ужинал, а затем время от времени перекусывал, пока не ложился спать, хотя на самом деле отнюдь не был голоден. Диана знала об этом — уверена, именно потому ей все время хотелось накормить вас, Коул.

 Успешно приняв участие в словесной игре, она огляделась, не зная, кто будет следующим, поняла, что единственным, еще не выступившим игроком осталась бабушка, и тотчас отказалась от мысли пасовать ей. Вместо этого она вывела «мяч» на боковую линию, прямо в руки Коула.

 — Вы же знаете, какие причуды бывают у девочек-подростков, — с улыбкой произнесла она. — Вероятно, вы уже были сыты по горло и мечтали, чтобы Диана прекратила таскать вам сумки с едой, но Диана твердо верила, что спасает вас от голодной смерти. Вы держались с ней слишком любезно, а Диана всегда отличалась… излишней впечатлительностью.

 Все пристально уставились на Коула, словно ожидая официального решения. Поняв это, он быстро объявил конец матча и вынес вердикт:

 — Диана была очень добра ко мне, и я ей благодарен.

 До сих пор Роза Бриттон наблюдала за сценой с невинным видом постороннего зрителя, но, услышав приговор Коула, протестующе затрясла головой:

 — Диана всегда была внимательной и доброй, но, по правде говоря, в детстве она влюбилась в вас по уши! Вот почему она все время привозила вам целые пакеты банок и свертков с остатками еды. Все мы знали, как она относится к вам. Хотя, — призналась она с улыбкой, слегка подавшись вперед, — чувства Дианы были не столь очевидны, как влюбленность Кори в Спенсера. К тому времени как Кори исполнилось шестнадцать, она увешала все стены своей спальни фотографиями Спенсеру и превратила эту комнату в какое-то святилище! Диана вела себя более скрытно, но проявляла все симптомы влюбленной девочки, и мы считали…

 — Мама! — умоляюще воскликнула миссис Фостер. — Для воспоминаний сейчас не время и не место.

 — Истина всегда остается истиной, независимо от времени и места, — возразила Роза Бриттон и по нелепой прихоти обратилась за поддержкой к Диане: — Или я ошибаюсь, дорогая?

 Прежнее недовольство Дианы по поводу замечания бабушки вдруг сменилось облегчением. Несколько часов подряд она пыталась найти какое-нибудь оправдание, которое сделало бы ее неожиданный брак с Коулом менее странным, и ухватилась за соломинку, которую непреднамеренно протянула ей бабушка.

 — Нет, ты совершенно права, бабушка! — заявила она с излишней горячностью. — Я была без ума от него! — добавила Диана, бросив быстрый взгляд на Коула и проверяя, как он отнесется к такому признанию. Но Коул с совершенно невозмутимым видом стоял, непринужденно сложив руки на груди, и наблюдал за ней. Немного удивленная такой бесстрастностью, Диана вернулась к основному вопросу: — Теперь, когда вы все вспомнили, как я относилась к Коулу в детстве, то, что я собираюсь сказать, уже не покажется вам таким грандиозным сюрпризом…

 Люди, которых она любила больше всего на свете, воззрились на нее в радостном предвкушении хороших вестей, и Диана осеклась.

 — Продолжай! — потребовал Спенс с ободряющей улыбкой. — Что это за сюрприз?

 Диана глубоко вздохнула и сделала решительный шаг:

 — Вчера ночью после аукциона мы с Коулом сначала немного потанцевали, а потом… потом…

 — И что же потом? — напомнил дедушка, когда она попыталась проглотить конец фразы.

 — Потом мы пошли в номер к Коулу, немного выпили… и поболтали… о разных вещах. — Диана взглянула на журнальный столик между диванами так, словно желая, чтобы он поднялся на ножки и загородил ее, как щит.

 — Что же случилось дальше? — нетерпеливо спросила бабушка, переводя взгляд с Коула на Диану и обратно.

 В остальном Диана призналась смущенной, спотыкающейся скороговоркой:

 — А потом мы покинули отель, улетели в Лас-Вегас и поженились!

 Тягостное молчание, последовавшее за этим заявлением, обрушилось на нервную систему Дианы, подобно визгу покрытой мелом классной доски под ногтем.

 — Понимаю, сейчас вам немного не по себе, — добавила она, вглядываясь в лица, искаженные недоверием и ужасом.

 Дедушка пришел в себя первым. Устремив на Коула презрительный взгляд, он с горечью выпалил:

 — Мистер, у вас, должно быть, здорово подвешен язык — особенно когда вы остаетесь наедине с дамой в номерах отелей. И особенно когда сердце этой дамы разбито и выпила она больше, чем обычно!

 — Нет, подожди! — перебила Диана, ошеломленная неожиданной вспышкой гнева прежде невозмутимого дедушки. Диана немедленно решила взять инициативу в свои руки: — Все было совсем не так, дедушка. Мы с Коулом заключили деловое соглашение, которое принесет не только личную выгоду каждому из нас, но и компании Фостеров. Выйдя замуж за Коула, я сохранила свое достоинство, но что еще важнее — спасла репутацию нашего журнала в глазах общественности. Перед Коулом тоже стояла проблема, которую разрешила женитьба на мне. Он понял, какие преимущества связаны с поспешным браком для каждого из нас, а затем мы обсудили условия и пришли к временному соглашению, устраивающему нас обоих.

 — Что это за «временное соглашение»? — враждебным голосом потребовал ответа Спенс.

 — Фиктивный брак на один год для деловых целей, — в тон отозвался Коул.

 — Вот как? — переспросил Спенс скорее с замешательством, чем со злостью.

 — Вот так! — заключил Коул.

 — Какая же проблема возникла перед тобой, если ее способен решить брак с Дианой? — осведомился Спенс.

 — Это не твое дело, черт побери!

 — Может быть, — резким тоном вмешался дедушка, — тогда это мое дело, молодой человек.

 Диана не ожидала, что события примут такой оборот, и уже приготовилась умолять родных успокоиться, но, к ее удивлению, Коул капитулировал перед дедушкой с любезностью — пусть даже ледяной.

 — Скажу коротко: у меня есть престарелый дядя — в сущности, заменивший мне отца, — который опасно болен и при этом одержим навязчивой идеей увидеть меня мужем и отцом.

 — Каким же образом вы собираетесь стать отцом в «фиктивном браке для деловых целей»?

 — Я и не собираюсь, — бесстрастно отозвался Коул. — Но об этом ему знать незачем. К сожалению, он не проживет так долго, чтобы обнаружить обман.

 — Все это ложь, от первого до последнего слова! — перебил дедушка с отвращением и повернулся к Диане: — Не понимаю, как ты позволила этому интригану уговорить себя решиться на такую выходку?

 — Он не уговаривал меня, дедушка. Повторяю, я согласилась выйти замуж за Коула потому, что этот шаг помог справиться с практически неразрешимыми проблемами — и его, и моими, и нашими, — подчеркнула она, поднимая руку и обводя всю семью.

 — Замужество с лгуном и негодяем не принесет ни толики пользы твоим родным! — выпалил дедушка.

 — Неправда! — настаивала Диана, в волнении не заметив своего невольного согласия с тем, что дедушка назвал Коула «лгуном и негодяем». — Все, что выгодно компании Фостеров, выгодно всем нам! И окружающие считают точно так же. Мы так часто появлялись на экранах телевизоров и в прессе, что читатели и зрители уверены, они знакомы с нами лично. Они смотрят на тебя, бабушку, маму и Кори по кабельному телевидению, в программе «Стиль Фостеров»; им нравится не только то, что вы делаете, но и вы сами. И это подтверждают письма! Людям нравится, как ты подтруниваешь над бабушкой и называешь ее Рози. Они обожают наблюдать, как мама работает с тобой и с какой нежностью ты относишься к своим родным. А самой любимой у зрителей стала передача, для которой Кори привезла в студию близнецов и показала, как лучше всего фотографировать детей. Зрители усвоили несколько основных приемов, но вместе с тем они умилялись, видя, как Молли просится к бабушке на ручки, а Мэри жует домашнее печенье. Но если ты вдруг поставишь бабушке фонарь под глазом или Кори арестуют за появление в общественном месте в нетрезвом виде, а маму — за воровство в магазине, то журналисты вмиг пронюхают об этом и тогда рейтинг нашей программы упадет камнем. Вот почему, когда Дэн предал меня и эту новость раструбили газеты, я сама и все, что я олицетворяю, стало выглядеть нелепым и жалким. Теперь вы понимаете?

 — Нет, не понимаю! — нетерпеливо воскликнул дедушка.

 — Тогда я выскажусь яснее, публика связывает всех вас с передачей «Стиль Фостеров», а меня — исключительно с журналом, и, как бы вы ни считали, основная тема каждого номера «Красивой жизни»: красота и гармония дома и семьи. Именно в этом все дело. Как издатель и «лицо» журнала, я должна верить в то, что пропагандирую, и жить согласно нашим советам, но у меня нет ни мужа, ни детей, и, как выяснил в прошлом году один из журналистов, я провожу в нашем офисе больше времени, чем у себя дома. Если вы помните, автор статьи отмечал, что гораздо удачнее я представляла бы журналы «Деловая женщина», «Вог» или «Базар», нежели «Красивую жизнь». И это произошло, пока я еще была помолвлена с Дэном. Но как только Дэн бросил меня, по моему престижу в глазах читателей был нанесен сокрушительный удар, и прежде всего этот удар отразился бы на нашем журнале. Сначала мы потеряли бы подписчиков, а вскоре после этого — и рекламодателей.

 Она взглянула на дедушку, и тот поспешно заявил.

 — Если наши подписчики и рекламодатели настолько переменчивы, чтобы забыть о любимом журнале только потому, что ты доверилась негодяю, — черт с ними! На них свет клином не сошелся! Пусть мы потеряем старых подписчиков, зато приобретем новых!

 — Потеряем? Приобретем новых? — переспросила Диана. Раздражение и волнение заставили ее наконец открыть родным истину, которую она скрывала почти десять лет. — Никто из вас даже не подозревает, скольких трудов мне стоит удержать на плаву компанию Фостеров! Господи, это дело всей моей жизни! Ведь когда умер папа, мне было всего двадцать два года — я только что окончила колледж! — Мгновение она смотрела в потолок, чтобы сдержать слезы. — Я знала только одно: нужно всеми силами поддержать семью и сохранить ее. Вы считали меня умной, способной и уверенной, когда я убедила вас заняться декораторской работой, а затем и всей остальной, но вы ошибались! Я пошла на это от страха и отчаяния!

 Диана не заметила, как на лицах родственников появилось скорбное выражение. Смягчив голос, она развела руками, словно умоляя понять ее:

 — Вы всегда думали, что, поскольку я выросла в семье преуспевающего бизнесмена, я унаследовала необходимые качества, чтобы создать процветающую компанию, но это не так.

 Когда она на минуту замолчала, бабушка напомнила ей негромко и ласково:

 — И все-таки ты многого добилась.

 Диана была на грани истерики.

 — Только благодаря счастливой случайности! — возразила она. — Мне передался от отца страх перед бедностью. К тому же я не понаслышке знаю, какими черствыми становятся богачи, когда кто-нибудь из них оступается. Несчастному никогда не избавиться от позорного клейма, и я не хотела, чтобы Кори убедилась в этом на собственном горьком опыте. Я вовсе не была предприимчивой, но мне пришлось отважиться на риск — чудовищный риск! После смерти отца у нас остался только этот дом, и я так перепугалась, когда была вынуждена заложить его, чтобы начать дело, что в тот день упала в обморок. Я просто не могла придумать другого способа обеспечить вам такую жизнь, как прежде…

 Выдержав паузу, она глубоко вздохнула.

 — Я сделала несколько роковых ошибок, о которых до сих пор жалею. Чтобы привлечь частных инвесторов, я продала им акции компании — акции, которые стоят теперь целое состояние! Но эта ошибка не была единственной: я много раз упускала свой шанс, воздерживалась от решительных действий.

 Затем она печально добавила;

 — Все, чего я добилась для компании Фостеров, явилось результатом бесконечных тревог и изматывающей работы в сочетании с невероятной удачей!

 Единственным человеком в комнате, которого не застало врасплох признание Дианы, был Коул, однако он выглядел весьма обескураженным. Он полагал, что издание журнала «Красивая жизнь» началось как хобби еще при Роберте Фостере — от избытка тщеславия и скуки. Но никогда, ни на одну минуту у него не возникала мысль, что журнал обязан своим появлением финансовым затруднениям. До сих пор Коул также предполагал, что Диана только возглавляет компанию Фостеров, а не является ее основательницей.

 Но больше всего его поразило, что Диана взвалила на себя невероятную ответственность, когда ей было всего двадцать два года. Как и ему самому, когда он окунулся в самостоятельную жизнь, но к тому времени он уже немало испытал, привык к борьбе, трудностям и лишениям. Но утонченная, робкая и сдержанная Диана?!

 Пока семья пыталась пережить второе сильное потрясение за последние десять дней, Диана, похоже, забыла о присутствии Коула, а он предпочитал, чтобы о нем помнили. Он мог бы положить конец дискуссии — либо удалившись под удобным предлогом, либо вежливо напомнив присутствующим, что такие сугубо семейные дела лучше обсуждать в кругу близких родственников. Коул частенько применял последнюю тактику, когда женщины, с которыми он встречался, пытались вовлечь его в споры со своими домочадцами. Разговоры в кругу семьи неизменно заставляли Коула чувствовать себя инопланетянином.

 У него не имелось ни малейшего опыта в семейных делах, он не представлял себе, как могут относиться друг к другу члены большой семьи.

 Наконец Генри Бриттон проговорил виновато и обиженно:

 — Диана, напрасно ты пошла на такие жертвы ради нас. В конце концов, твоя мать, бабушка и я вернулись бы в Лонг-Вэлли и жили так, как прежде, а Кори могла окончить колледж и по вечерам подрабатывать фотографом.

 Коул ожидал от Дианы взрыва праведного негодования, но, несмотря на то что голос у нее дрожал от слез, она мягко улыбнулась и покачала головой:

 — Ты ничего не понял, дедушка. Мне претит сдаваться без борьбы. У Кори редкостный дар, но она зарыла бы свой талант, снимая молодоженов для какого-нибудь местного фотографа.

 Диана перевела взгляд на мать и бабушку, и голос у нее стал глухим от сдавленных рыданий.

 — Вы даже не осознаете, как щедро вы одарены природой! Вы видите красоту в самых обыденных вещах и делитесь этим с людьми. — Дрогнувшим голосом Диана добавила: — Вы, все четверо, совершили настоящий переворот в умах миллионов — мужчин и женщин, молодых и старых. Политики давно твердят о возврате к традиционным ценностям, но именно вы подарили людям чудесный и простой способ осуществить это.

 Исчерпав все объяснения и доводы, Диана вернулась к причине семейного собрания:

 — Что бы вы ни думали, поверьте, Коул никоим образом не принуждал меня выйти за него замуж. Я сочла, что брак с ним — благо, и порадовалась, что он доверился мне. Знаю, он выполнит свою часть сделки, и я намерена выполнить свою.

 Диана почувствовала, что сейчас лучше всего будет оставить родных, чтобы они спокойно обсудили случившееся. Взглянув на Коула, она произнесла:

 — Нам пора.

 Коул шагнул вслед за ней, но бабушка Дианы с вызовом спросила:

 — Неужели вы не останетесь на воскресный ужин?

 Диана попыталась уберечь Коула от очередного испытания.

 — Не сегодня, — произнесла она. — Может быть, в другой раз.

 Но к ее удивлению, Коул повернулся к бабушке с не менее вызывающей улыбкой и сказал:

 — А я и не знал, что приглашен.

 — Зато теперь знаете, — возразила она.

 Мэри Фостер присоединилась к матери:

 — Прошу вас, останьтесь.

 Генри тоже поддержал родных, но лицо его по-прежнему было мрачным:

 — Вы давненько не пробовали стряпню Розы.

 — Благодарю, — ответил Коул сразу всем, и ему показалось, что в глазах Кори мелькнуло робкое предложение дружбы. — Я счастлив остаться.

 Диана увела Коула в сад, чтобы семья могла примириться с мыслью о внезапном браке. Приглашение на ужин, адресованное в первую очередь Коулу, Диана сочла хорошим знаком. Она не сомневалась, что сегодняшний вечер оставит у Коула приятные воспоминания, и была польщена, когда он принял приглашение.