• Современная серия, #7

Глава 49

 Ли, спеша поскорее увидеть все, что он хотел ей показать, пошла за ним в дальний конец холла. Скрытые за изгибом лестницы двери вели в красивую, находившуюся ниже уровня пола небольшую гостиную, уставленную мягкими диванами и креслами.

 Полчаса назад отсутствие мебели рассеяло ее страхи, но после разговора по душам она поняла, что все ее тревоги беспочвенны. Ли ругала себя за чересчур разыгравшееся воображение в отношении Майкла. Почему она посчитала, будто он что-то замышляет? Должно быть, на нее так подействовали смерть Логана и последующая травля в прессе. Совсем нервы ни к черту, и поэтому временами она бывает так несправедлива.

 Сбежав по ступенькам вниз, в гостиную, Ли огляделась и признала:

 — Ты владеешь кусочком небес с видами из окна, подобающими истинному раю.

 — Тебе тут нравится?

 — Не то слово! Фантастика!

 Справа сквозь широкий арочный проем виднелось то, что, по ее предположению, было спальней. Слева в таком же проеме сверкали множеством стекол шкафы с подсветками, так что, вероятно, там его кабинет.

 — Я думала, ты еще не перебрался сюда? — спросила она между делом.

 — Ты не так поняла. Я не говорил, что еще не живу здесь. Кабинет обставили две недели назад, так что мне есть где поместиться. Остальные вещи прибудут на следующей неделе, но там не так много. Я продал почти все вместе с прежней квартирой, — объяснил он, входя в кабинет.

 Ли отставила стакан и последовала за ним.

 — Я сохранил только свои любимые вещи: письменный стол, который спроектировал сам, книги, картины и кое-какие скульптуры, которые особенно ценю.

 Майкл коснулся выключателя; неяркий свет скрытой в потолке люстры разлился по комнате. Стены были отделаны панелями цвета светлого красного дерева. Даже потолочная резьба была того же оттенка.

 Ли залюбовалась письменным столом, большим, но не массивным, со скругленными углами, стоявшим слева, напротив стеклянных шкафов и стоек для скульптур. Она подошла ближе к столу.

 — У тебя много талантов, — заметила Ли, проводя пальцем по инкрустациям.

 Не получив ответа., она оглянулась и увидела, что он по-прежнему стоит на месте: левая рука в кармане, в правой — стакан с бренди. Лицо серьезное, но глаза весело блестят. И почему-то пристально смотрит на нее.

 Ли, озадаченно пожав плечами, отвернулась и пошла вдоль книжных шкафов, выстроившихся по правой стене, рассматривая заголовки книг.

 — Есть на свете что-то, чем ты не интересуешься? — улыбнулась она.

 — Немногое.

 Странный и чересчур лаконичный ответ. Может, он устал? Раньше Майкл казался ей источником неисчерпаемой энергии, позволявшей работать целый день, а потом сидеть с ней допоздна, когда они вместе ужинали.

 — Ты устал?

 — Ничуть.

 Она продолжала двигаться в том же направлении, но, не дойдя до Майкла, повернулась и шагнула к застекленным стойкам и нишам для дорогих безделушек.

 — Посмотрим, какие произведения искусства ты ценишь больше всего.

 Его вкусы показались ей эклектичными и утонченными: изумительная этрусская ваза, великолепный мраморный бюст, чудная резная чаша из лазурита, инкрустированная золотом. Оказавшись перед небольшой картиной, стоявшей на стойке за стеклом, Ли тихо ахнула:

 — Только не говори, что оставлял этого Ренуара здесь, пока вся квартира кишела рабочими!

 — До сегодняшнего дня она хранилась в банковском сейфе, а охранная система в этой комнате куда сложнее, чем кажется на вид.

 Она взглянула на следующую нишу, совсем маленькую, и окаменела от изумления. В нише стояла недорогая оловянная фигурка рыцаря в латах. Немного опомнившись, Ли полуобернулась и взглянула на него.

 Тот молча поднял брови, ожидая, что скажет она. Ли едва удержалась на ногах. Перед глазами все кружилось, но она твердо решила, что на этот раз он должен объясниться первым.

 Майкл видел, что она искренне потрясена. Но уже через секунду Ли как по волшебству превратилась в актрису и как ни в чем не бывало перешла к следующей нише.

 — Эта стеклянная скульптура — работа Билла Микса?

 — Да, — кивнул он, стараясь не рассмеяться. Она не могла выразить свое отношение к находке более ясно, разве что начала бы напевать. И не могла выглядеть более сексапильно, чем в этом черном платье, облегающем те же самые соблазнительные изгибы, которые скрывало от его глаз… правда, временно. И очень ненадолго.

 — Я люблю творчество Микса, настолько одухотворенное, что его работы можно бы выставлять в церкви.

 Он решил сыграть в ту же игру:

 — А что ты думаешь об оловянном рыцаре?

 Ли вежливо отступила, чтобы еще раз осмотреть фигурку, словно в самом деле искала в ней достоинства.

 — Превосходное освещение.

 Нежность захлестнула его с такой силой, что Майкл на мгновение прикрыл глаза.

 — Я всегда восхищался тонкостью заключенного в нем намека.

 — Как по-твоему, сколько может стоить эта вещь? — с притворным интересом спросила она.

 — Она бесценна.

 — Ясно.

 Ли переместилась к другой нише, а Майкл зачарованно наблюдал за игрой света в ее волосах, когда она наклонилась, чтобы изучить очередную скульптуру.

 — Знаешь, — начала она, словно внезапно вспомнив былое, — давным-давно я подарила одному человеку точно такого же рыцаря.

 — Правда? И что он сказал?

 — Не хотел брать. Мало того, не желал иметь со мной ничего общего. Даже разговаривал в самых крайних случаях, а когда приходилось открывать рот, был либо невежлив, либо язвителен.

 — Какой болван!

 Она присела на корточки, чтобы рассмотреть нижнюю нишу.

 — Болван. Но по непонятным причинам мне всегда было досадно, что он терпеть меня не может. Я все пыталась с ним подружиться.

 — Он, возможно, заметил это.

 — Наверное. Но вот что самое интересное: много лет спустя я обнаружила, что он тратил все свои деньги на самые дорогие груши, которые не хотел отдавать мне сам… а потом еще и ходил в театр, чтобы посмотреть, как я играю.

 Она прошла мимо очередной стойки, остановилась у следующей, добрела до конца и медленно зашагала обратно.

 — Как-то ночью он рисковал жизнью, чтобы спасти меня. Не находишь это немного странным?

 — На первый взгляд — да.

 — Что, по-твоему, мне делать с этим?

 — На твоем месте, — торжественно начал Майкл, ставя стакан на полку и направляясь к Ли, — я бы постарался выяснить отношения. Во всяком случае, настоял бы на объяснении.

 Ли метнула на него лукавый взгляд:

 — А у тебя оно есть?

 — Да. — Он взял ее за плечи, повернул лицом к себе и наконец сказал правду:

 — Четырнадцать лет назад я хотел, чтобы у тебя были самые прекрасные груши во всем штате Нью-Йорк, и хотел быть именно тем, кто приносит их тебе. Я хотел говорить с тобой и хотел, чтобы ты со мной разговаривала. Я хотел сохранить подарок, который ты мне принесла, и хотел делать подарки тебе. Короче говоря, я хотел тебя.

 Ли вытаращилась на него в бесплодной попытке понять смысл тирады.

 — И ты считал, что грубостью и открытой неприязнью можешь заставить меня захотеть тебя?

 — Нет, — решительно покачал он головой. — Но у меня уже было темное прошлое и самое неопределенное будущее. Я не желал, чтобы у тебя было со мной что-то общее. Я хотел, чтобы у тебя появился кто-то, не имевший никакого сравнения со мной. — И укоризненным тоном добавил:

 — Я также хотел, чтобы ты встретила мужчину куда приличнее, чем тот лощеный, насквозь фальшивый тип, от которого так и разило частной школой. Но тебя угораздило втрескаться в него! Я на стенку полез, когда ты сказала моей тете, что вы помолвлены. Поверить не мог, что я спас тебя от себя только для того, чтобы ты закончила Логаном Мэннингом!

 Несколько мгновений Ли честно боролась с раздиравшими ее и абсолютно противоречивыми порывами засмеяться, заплакать и, приподнявшись на цыпочки, поцеловать его в гладко выбритую щеку.

 — Самая невероятная история, когда-либо мной слышанная, — заключила она с ослепительной улыбкой. — И кажется, самая добрая.

 Улыбнувшись в ответ, Майкл обнял ее за плечи и повел к дверям. И то, что сказал ей по пути, так тронуло сердце, что Ли прислонилась головой к его груди.

 — Я держал этого рыцаря на виду в каждом офисе, который у меня был. Он стал моей путеводной звездой. Если мне предстояло сделать выбор, я смотрел на маленького оловянного рыцаря и вспоминал, что хотя бы на одну ночь стал «доблестным рыцарем»в твоих глазах, и шел по верному пути, — пояснил он и шутливо добавил:

 — У меня было мало возможностей проявить доблесть, потому я удовлетворился этическими принципами.

 Он остановился в гостиной и, прислонившись бедром к спинке дивана, привлек Ли к себе и сжал ее талию.

 Ли почувствовала, что он собирается сказать что-то очень важное: недаром так упорно молчит. Или просто не знает, что говорить?

 Она потянулась к столику, поспешно схватила стакан и поднесла к губам. Выжидая. Отметив, как привлекательно он смотрится в белой рубашке с распахнутым воротом. Строго-красивое лицо… Пожалуй, скорее строгое, чем красивое, и все же бесконечно более мужественное, чем лицо Логана. И в каждой черте отражается не только сила, но и гордость. И еще у него чудесные глаза, глаза, которые могут становиться то мягкими, то суровыми, но при этом неизменно оставаться понимающими и мудрыми. В любом разговоре мысли Логана обычно были где-то далеко, и это отражалось в его глазах.

 Майкл не замечал ее оценивающего взгляда: он пытался сообразить, как заставить ее понять. На языке так и вертелись фразы, которые он долго боялся произнести: «Я влюблен в тебя. Пойдем со мной в постель, и я заставлю забыть, как больно он ранил тебя».

 Проблема состояла в том, что предательство мужа не позволит ей поверить в искренность чувств Майкла. И разумеется, ни о какой постели не может быть речи.

 Он был так же твердо уверен в этом, как и в том, что ее чувства к нему куда глубже, чем она способна сейчас понять. Между ними всегда существовала необъяснимая связь, некое странное понимание, возникавшее всякий раз, едва они оказывались вдвоем. Много лет назад Ли разглядела в нем что-то хорошее и инстинктивно пыталась заставить его это проявить. Даже сейчас, когда весь мир, что вполне естественно, считал Майкла преступником, когда газеты утверждали, что именно он убил ее мужа, она, которая должна бы находиться р первых рядах обличителей, стала его самой стойкой защитницей.

 К несчастью, все это чисто эмоциональные умозаключения, и Майкл не думал, что Ли готова разговаривать на подобные темы, хотя бы потому, что ее нервы натянуты до предела. Но все же Майкл решил попробовать. Он провел ладонями от ее плеч до запястий и тихо спросил:

 — Ты веришь в судьбу?

 Ли рассмеялась, но когда отвечала, голос предательски дрогнул:

 — Уже нет. — И, помолчав, сморщила нос и, в свою очередь, шепнула:

 — А ты?

 Он расслышал эту дрожь и возненавидел Логана Мэннинга вдвое больше, чем уже ненавидел.

 — Я итальянец и ирландец, — усмехнулся он. — Гремучая смесь. Мои предки изобрели суеверия и фольклор. Разумеется, я верю в судьбу. — Она робко улыбнулась, поэтому Майкл поспешил продолжить:

 — Я верю, что судьба предназначила тебе подарить этого рыцаря. И быть моей путеводной звездой. — Он осекся, видя, как недоверие и сомнение туманят ее глаза, но все же снова заговорил, испытывая границы ее выдержки:

 — А мне судьба предназначила быть в ответе за тебя. Вовремя оказаться на месте, когда бандиты пытались напасть на тебя. Кроме того, именно мне было назначено быть рядом с тобой, но я сплоховал и позволил Логану Мэннингу получить тебя. И знаешь, во что еще я верю?

 — Я почти боюсь спросить. «Будь проклят Логан Мэннинг!»

 — Кажется, судьба дает мне еще один шанс выполнить свое дело.

 — И… и какое же это дело? — с веселой настороженностью спросила она.

 — Я уже объяснил, — ответил Майкл, пытаясь не выдать то почти благоговейное ощущение, которое испытывал в этот момент. — Мое дело — быть за тебя в ответе. И, в частности, помочь тебе пережить историю с Логаном. Пора сквитаться с ним за то, что изменял тебе и предавал твое доверие. Ты не сможешь быть собой, пока не вернешь хотя бы крупицу былой гордости.

 — И как же я могу с ним сквитаться?

 Майкл медленно расплылся в проказливой улыбке:

 — Зуб за зуб. Он обманывал тебя. Измени ему теперь. Хотя бы его памяти.

 Глаза Ли загорелись азартом. Она поспешно прикусила губу, чтобы не рассмеяться, но в голосе не было ни ехидства, ни злости. Только понимание и, пожалуй, искреннее расположение.

 — Никогда не пробовал предъявить свидетельство из психушки, когда полиция в очередной раз доставала тебя? Лично мне кажется, что мы сможем получить полное оправдание, если…

 — Мы? — перебил он. — Заметь, как естественно ты объединяешь нас обоих! Пальцем не пошевелишь, чтобы бороться за себя, но стоило газете напечатать очередную гадость обо мне, ты буквальным образом заслоняешь меня и начинаешь размахивать кулаками под носом каждого, кто посмел обидеть несчастного мальчика. — Майкл хмыкнул и, покачав головой, добавил:

 — Черт побери, тогда, четырнадцать лет назад, из нас получилась бы великолепная команда!

 Мысль была настолько мучительной, что он постарался поскорее выкинуть ее из головы и приготовился к короткой схватке.

 — Но это было тогда, а теперь я здесь, готовый выполнить свою работу и помочь тебе сквитаться с Логаном сегодня же ночью. Считай меня добровольцем, и давай ляжем вместе в постель.

 Ли вдруг осознала, что, несмотря на шутливый тон, он совершенно серьезен. Очень, очень серьезен.

 — Нет! Ни за что! Это безумие! И все изменит. Мы никогда уже не станем прежними! Я ценю нашу дружбу! И кроме того, это не правильно и несправедливо!

 — По отношению к кому?

 — Прежде всего к тебе! Как ты можешь думать, что я… посмею… использовать тебя подобным образом?! Мне в голову такое не придет!

 — Но я хочу, чтобы меня использовали, — хохотнув, заверил Майкл.

 Он смеется, но при этом не просто серьезен, а полон решимости! Она слышит эти знакомые нотки в его голосе!

 Сама мысль о том, чтобы оказаться с ним в постели, обнажиться не только физически, но и эмоционально, заставила Ли в панике сжаться. Она потеряет не только его, но и ту малую толику самоуважения, которая еще оставалась.

 — Пожалуйста, — выдавила она, — не делай этого со мной. Пусть все остается как есть. Я… я не хочу больше этого. Ни с одним мужчиной.

 Ли отстранилась, чтобы поставить стакан, но его пальцы сжались, а когда она попыталась вырваться, Майкл встал.

 — Ты должна объяснить почему…

 Гнев на Мэннинга бушевал в венах, разъедая их, как кислотой, но он старался говорить спокойно.

 — Я не желаю слышать отказа без всяких аргументов.

 — Черт побери, почему ты творишь это со мной?! — вспылила Ли, но голос оборвался, и она прислонилась лбом к его груди, не вытирая слез унижения и отчаяния. — Неужели не можешь оставить мне немного гордости?

 Майкл невидящим взором уставился в пространство, не отнимая рук, намеренно растравляя раны.

 — Я хочу, чтобы ты сказала, почему не хочешь спать со мной. Только правду!

 — Прекрасно! — вскричала Ли. — Вот тебе твоя правда! Весь мир знает эту правду! Мой муж не хотел меня! Не знаю, что ты намереваешься получить от нашей связи, но для него этого было недостаточно. И вряд ли окажется достаточным для тебя! Я любила его… — Горло перехватило, но она сумела справиться с собой и упрямо продолжала:

 — …но была ему настолько безразлична, что он не мог пропустить ни одной юбки, включая моих подруг, коллег и просто знакомых. Пусти меня! Я еду домой!

 Ли снова начала вырываться, но он еще крепче прижал ее к себе, пока она не обмякла.

 — Имена его любовниц во всех газетах… — всхлипнула она.

 — Знаю, — прошептал Майкл, прислонившись щекой к ее макушке, сглотнув болезненный ком, закупоривший горло, гладя ее по спине и трясущимся плечам. Он вспомнил тот день, когда впервые увидел эти смеющиеся зеленые глаза, обрамленные завесой рыжевато-каштановых волос, и зажмурился.

 Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем плач стал постепенно стихать. Только тогда Майкл решительно стряхнул с себя грусть и приступил к нелегкой задаче — заставить ее смеяться.

 — Я не виню тебя за слезы. Ты даже права: где еще найдешь другого, такого цельного, верного и бескорыстного мужчину? — с притворным вздохом объявил он. — Придется потоптать немало унавоженных пастбищ, прежде чем отыщешь еще одну такую же большую лепешку дерьма, как у тебя уже была.

 Ли на мгновение оцепенела, словно пораженная электричеством, но уже через секунду ее плечи снова задрожали, еще сильнее прежнего. Майкл, ухмыльнувшись, поднял голову, поняв, что Ли смеется, еще раньше, чем она оторвала лицо от его мокрой рубашки и подняла свои блистательные глаза.

 Громко и бессовестно шмыгнув носом, она вытерла рукой щеки и кивнула:

 — Ты прав.

 На сердце вдруг стало так легко, что голова закружилась, как от бокала вина.

 Майкл провел костяшками пальцев по ее мягкой щеке, смахивая последнюю слезинку.

 — Я отдал Логану свою девушку, — с отвращением бросил он и, подняв брови, многозначительно заявил:

 — Мне тоже нужно с ним сквитаться.

 Ли улыбнулась, внутренне смирившись с неизбежным. Он по-прежнему твердо намерен затащить ее в спальню, и она вдруг поняла, что тоже хочет этого. Очень. Внезапный вихрь желания удивил ее, но не так, как боязнь обнаружить, что Майкл просто шутил. С другой стороны… она ведь знает, что не безразлична ему, а это самое главное.

 Ли решила не противиться.

 Майкл понял, что победил, едва заметив, как сверкнули ее глаза. Все его большое тело напряглось в ожидании того момента, когда он сможет подхватить ее на руки. Но он очень боялся сделать лишний шаг, пока не узнает точно, куда она намерена его вести.

 — Знаешь, — очень мягко, словно стараясь пощадить его чувства, напомнила она, — я никогда не была твоей девушкой. Я была девушкой Логана.

 Так она еще флиртует с ним!

 Майкл ухмыльнулся и сложил руки на груди.

 — Да я мог увести тебя от него только так! — Он щелкнул пальцами.

 — Очень уж ты в себе уверен!

 — Еще бы! — надменно провозгласил он, вскинув брови.

 — Интересно, как бы ты это сделал?

 В низком голосе появилась легкая хрипотца, и Ли ощутила ее, как чувственную ласку.

 — Я бы занимался любовью с тобой. Точно так, как намереваюсь сегодня ночью. А потом ты сравнила бы нас обоих.

 Ли, которой до сих пор в голову не приходило сравнивать своих мужчин, почувствовала, как барьер напускной храбрости треснул и в щель хлынула жестокая реальность. Логан был изумительным любовником… когда давал себе труд быть ее любовником.

 К ее неподдельному ужасу, Майкл не только догадался, о чем она думает, но и высказал это вслух.

 — Неужели он был настолько хорош? — поинтересовался он с улыбкой.

 Она пыталась заставить его переменить тему, ответив мятежным взглядом и отвернув голову. Но это не сработало. Майкл изогнул шею и принялся изучать стыдливый румянец, расползавшийся по ее щекам.

 — Да не может быть, — продолжал издеваться он. — Чтобы он да в чем-то превзошел меня?

 — Просто не могу поверить тому, что сейчас слышу, — мрачно процедила она.

 Честно говоря, Майкл тоже не мог, но он все же продвинулся к цели и поэтому обнял ее и повел к спальне.

 — Пора начать сравнивать! — объявил он.