• Современная серия, #8

Глава 20

 Митчел стоял у перил лоджии и, ожидая, пока Кейт оденется для похода в казино, наблюдал, как огни идущего вдали круизного судна медленно движутся к северу.

 Немного отдохнув после занятия любовью, они пообедали, снова легли в постель и любили друг друга, после чего погрузились в глубокий сон смертельно уставших людей. Солнце уже садилось, когда он проснулся, все еще сжимая в объятиях Кейт и чувствуя себя на редкость умиротворенным и довольным. Он и сейчас испытывал то же самое.

 – Прости, что так долго копалась, – сказала она, подходя сзади.

 Митчел повернулся, и улыбка из ленивой превратилась в одобрительную. Одетая в маленькое черное платье без бретелек, с вырезанным фестонами и отделанным кружевом лифом и модные босоножки на высоких каблуках с тонкими фигурными ремешками, Кейт Донован была настоящим видением, мечтой любого мужчины: роскошные изгибы, светящаяся полупрозрачная кожа, потрясающие волосы и длинные, длинные ноги. Его взгляд снова и снова останавливался на них. Наконец Митчел откинул голову на подушку, поражаясь собственному изумлению. Ничего не скажешь, вот это ножки! Красивее он не видел!

 – Улыбаешься, потому, что я выгляжу неотразимой, или потому, что с моим платьем что-то не так? – поддразнила она, хотя в голосе звучали тревожные нотки.

 – Я улыбаюсь потому, что только сейчас понял, какие у тебя шикарные ноги. Никогда их раньше не видел, – пояснил Митчел.

 – Но они обе имелись при мне и раньше, – шутливо напомнила Кейт. – Собственно говоря, я отчетливо припоминаю, что они были привинчены ко мне, когда мы лежали в постели.

 – Я был слишком близко, чтобы приглядеться как следует, когда мы лежали в постели.

 Она шагнула к нему, повернулась спиной и подняла волосы:

 – Застегнешь молнию до конца? У меня не получается.

 Митчел десятки раз делал то же самое для других женщин, но сейчас, глядя на затылок Кейт, ощущал непривычное удовольствие и странную близость с рыжей ирландкой.

 – Похоже, ты из тех, кто больше всего ценит в женщине ноги? – пошутила она, когда он потянул за язычок молнии.

 Раньше Митчел не задумываясь и без всяких колебаний согласился бы с ней, но по какой-то непонятной причине вопрос казался неуместным, особенно в ее устах. Обняв ее за плечи, он нагнул голову и поцеловал Кейт в щеку.

 – Давай не будем об этом говорить, – прошептал он.

 Кейт медленно повернулась к нему. Он не захотел ответить на вопрос, о котором она сама пожалела. Потому что не хотела знать, какие части женского тела он предпочитает. Потому что хотела думать, что он предпочитает ее всю. Целиком.

 – Хороший ответ, – кивнула она, улыбаясь.

 – Я тоже так подумал.

 

 Казино, куда он повез ее, было в голландском секторе: большой закрытый клуб, члены которого говорили едва не на всех языках мира, а ставки были крайне высоки. По пути туда Митчел отозвался о казино как об имеющем «привкус Европы», что, по мнению Кейт, ассоциировалось с элегантной, утонченной и в то же время приглушенно-неброской атмосферой, идеально подходившей Митчелу. Сегодня он в безупречно сшитом сером костюме, темно-серой сорочке и светло-сером галстуке олицетворял изысканную простоту и спокойную самоуверенность.

 Это казино напоминало американские только тем, что там и здесь велись вполне легальные азартные игры. Честно говоря, подобные казино она видела только в фильмах, снимавшихся во всемирно известных местах вроде Монако.

 Стараясь сделать вид, что посещение подобных заведений для нее – дело привычное, не говоря уже о пребывании в обществе собравшихся здесь людей, Кейт с деланым равнодушием рассматривала столы, за которыми играли в рулетку и баккара богатые мужчины, перед которыми возвышались стопки фишек, и ухоженные, сверкающие драгоценностями женщины.

 – Что-то ищешь? – поинтересовался Митчел.

 – Да, – кивнула Кейт, бросая на него смеющийся взгляд, – Джеймса Бонда.

 – Сегодня придется довольствоваться мной.

 – Значит, потерплю, – не колеблясь ответила она. Митчел только головой покачал.

 – Собственно говоря, я хотел узнать, какую игру ты предпочитаешь, – пояснил он, подавляя ребяческий порыв обнять ее и прижать к себе.

 – Любую, в которую могу выиграть.

 – В таком случае нам лучше немедленно уйти, – пошутил он.

 – Нет, по правде говоря, мне очень везет в карты. Впрочем, игральные автоматы тоже меня любят. И кости ко мне благосклонны.

 – А как насчет удачи в блэкджек[4]?

 – Когда как.

 Они нашли два свободных места за столом, где играли в блэкджек, и хотя Кейт в душе дрогнула при виде минимальных ставок в сто долларов, все же, перед тем как сесть, открыла сумочку и решительно вынула пять стодолларовых дорожных чеков.

 – Сначала мне нужно их обналичить.

 – Я намеревался спонсировать тебя, иначе просто не привел бы сюда.

 – Я не могу играть на твои деньги. Отец всегда внушал мне, что леди либо всегда играет на свои деньги, либо не играет вообще.

 – У твоего отца были весьма свежие представления об истинных леди, – сухо бросил Митчел, но Кейт упрямо повернулась и отошла к окну кассира. Митчел с бессознательной улыбкой смотрел ей вслед, восхищаясь природной грацией и легким колыханием рыжих волн, сменявшихся крутыми завитками на концах.

 – Belle femme[5], – заметил мужчина справа от Митчела, провожая глазами Кейт.

 – Вы правы, – согласился Митчел и, сделав знак крупье, заполнил обычную форму, чтобы снять деньги с кредитки. – Позаботьтесь, чтобы у молодой леди не заканчивались фишки, на случай если она начнет проигрывать, – велел он, когда крупье подвинул к нему стопку фишек.

 – Разумеется, мистер Уайатт.

 Уже через час Кейт выиграла две тысячи четыреста долларов, и Митчел прекратил игру, чтобы наблюдать за ней. С самого начала стало очевидно, что она точно знала, когда попросить еще карту, когда воздержаться и когда удвоить ставку. При этом Кейт почти всегда выигрывала, но Митчела больше всего завораживало то, что временами, словно повинуясь непонятному капризу, она поступала против всякой логики и тем не менее тоже выигрывала. К сожалению, эти интуитивные ходы мешали игрокам предвидеть ее действия, и результаты оказывались для них губительными. Митчел как раз гадал, понимает ли она это, когда Кейт подвинула фишки крупье и, попросив обналичить, оглядела остальных игроков и вежливо сказала:

 – Простите, что испортила вам игру. Мне очень сложно игнорировать свои предчувствия.

 Француз, сидевший рядом с Митчелом, широко улыбнулся, поднял ее руку и с восторгом поцеловал.

 – Elle est une tres belle femme[6], – шепнул он Митчелу. Кейт, шокированная и одновременно довольная, собирала выигрыш, пока мужчина оживленно болтал о чем-то с Митчелом на французском.

 – О чем это он? – спросила Кейт, когда они отошли.

 – Он заметил, что ты не только прекрасна, но и удачлива.

 – Но он сказал не только это. О чем-то тебя спросил, потому что ты покачал головой и ответил ему абсолютно ледяным голосом.

 – А что, действительно ледяным? – хмыкнул Митчел.

 – Так что он спросил? – настаивала Кейт.

 – Хотел узнать, не позволю ли я тебе постоять у его стула, чтобы твоя удача перешла на него, а он заодно подольше бы любовался тобой.

 Кейт неделикатно фыркнула и покачала головой:

 – Старый развратник! И все, что он сказал тебе, – чистое вранье!

 Плечи Митчела затряслись от смеха. Пришлось подавить очередной ребяческий порыв – схватить ее в объятия и зацеловать до бесчувствия.

 – И что ты ему ответил?

 – Затрудняюсь точно перевести.

 – А ты попробуй.

 – Примерный смысл такой: я обозвал его старым развратником, который к тому же врет, не краснея.

 Кейт засмеялась, но упорно требовала ответа.

 Митчел наклонил голову и прошептал ей на ухо:

 – Посоветовал иметь собственную девушку, потому что свою я с ним делить не собираюсь.

 С этим словами он выпрямился и пошел дальше. Словно вовсе и не думал касаться губами ее щеки.

 Сердце Кейт сделало сальто, когда Митчел назвал ее своей девушкой, но кому, как не ей, знать, что это просто такое выражение и не стоит придавать ему какое-то особое значение.

 Она прекрасно провела остаток вечера, хотя потеряла половину выигрыша.

 Митчел играл с тем же небрежным умением, как делал все остальное. Но Кейт больше всего завораживала его реакция на женщин, бросавших на него откровенные взгляды, вернее, полное отсутствие реакции. Он просто вел себя так, словно женщины были невидимками. Либо настолько привык к подобному, либо не замечал, либо просто не терпел, когда на него взирали как на восхитительно вкусное сексуальное блюдо. Кейт предпочла думать, что самым верным было последнее.

 Вскоре после полуночи, закончив играть, они зашли в уютный маленький зал на первом этаже казино, где выступал певец под аккомпанемент маленького оркестра. Они нашли свободный столик, и пока певец исполнял «Как здорово ты выглядишь сегодня», Митчел уселся, расстегнул пиджак, откинулся на спинку стула и небрежно вытянул длинные ноги. Его образ, образ спокойного красивого мужчины, чувствовавшего себя абсолютно непринужденно в эксклюзивном частном казино, запечатлелся в сердце Кейт, а слова песни переплетались затейливым узором, обрамлявшим этот образ.

 Стараясь скрыть восхищенную улыбку, она поставила локти на стол, оперлась подбородком на сложенные руки и стала украдкой наблюдать за Митчелом.

 Минуту спустя, очевидно, посчитав, что официанту следовало давно быть здесь, он чуть приподнял голову, едва заметно свел брови и посмотрел направо. К столику немедленно поспешили два официанта, едва не столкнувшись в попытке как можно скорее принять заказ, и Кейт сжала губы, чтобы скрыть смех. В отцовском ресторане она наблюдала самые разные сигналы, от нерешительных до откровенно грубых, и молча дала Митчелу высшее очко и за «стиль» и за «эффективность стиля».

 – Как насчет коньяка? – спросил Митчел, когда официант остановился рядом.

 – Спасибо, с удовольствием, – кивнула Кейт, зная, что только пригубит напиток, и с улыбкой на губах снова стала слушать певца.

 Митчел заказал коньяк, но, неверно поняв причины ее улыбки, спросил:

 – Очень нравится песня?

 – Очень.

 – Какая-то особая причина?

 И поскольку она не могла объяснить возникшую только теперь причину, то и привела другую, впрочем, тоже абсолютно правдивую:

 – Когда мне было тринадцать, Майкл Бабле с дедом посетили Чикаго и совершенно случайно зашли поужинать в наш ресторан. Дед Майкла очень гордо объявил моему отцу, что внук собирается начать певческую карьеру в Канаде, поэтому отец предложил Майклу «американский дебют» в нашем баре. В то время Майклу было только шестнадцать, но он так изумительно пел, что отец привел меня вниз послушать его.

 – И? – не выдержал Митчел, когда она смущенно замялась.

 – И Майкл спел именно эту песню. Собственно говоря, он посвятил ее мне.

 – Мне следует ревновать?

 – Разумеется, – заверила Кейт с лукавой улыбкой. – Я безумно влюбилась в него с первого взгляда. А в следующий раз услышала его только в «Карнеги-холл».

 Смутившись и чувствуя себя немного глупо, потому что снова рассказала ему историю из своей жизни, хотя ничего не получила в ответ, Кейт опустила глаза и поняла, что рука Митчела лежит в дюйме от ее ладони. Вид этих длинных пальцев приковал ее взгляд. Но, обругав себя наивной дурочкой, она поспешно отвела глаза.

 Голова Митчела была опущена, взгляд устремлен на их руки. Совсем как ее несколько секунд назад. И тут он медленно поднял руку и положил поверх руки Кейт.

 Дрожь пронизала тело Кейт. Судорожно сглотнув, она искоса посмотрела на Митчела, пытаясь понять его реакцию. Он крепче сжал ее руку.