• Романтическая серия, #3

Глава 24

 Герцогиня считала, что ритуал ухаживаний следует начать сейчас же, с бала сегодня вечером, и Ян ожидал, что Элизабет обрадуется этому после почти двух лет вынужденной ссылки в деревне, особенно сейчас, когда накануне она преодолела самый высокий барьер. Вместо этого Элизабет избегала разговора о бале, настаивая на том, что она хочет показать Яну Хейвенхерст и, возможно, позднее побывает на балу или двух.

 Герцогиня оставалась непреклонной, Элизабет продолжала сопротивляться, а Ян наблюдал за спором с некоторым недоумением. Так как Хейвенхерст находился всего лишь в полутора часах езды от Лондона, он не понимал, почему одно исключает другое. Ян даже высказал это, и увидел, как Элизабет с беспокойством посмотрела на Александру и покачала головой, как бы отказываясь от такого предложения. В конце концов, было решено, что Торнтон завтра приедет в Хейвенхерст, а Александра Таунсенд с мужем будут там для соблюдения приличий – это понравилось Яну несравненно больше, чем необходимость терпеть холодную торжествующую физиономию Люсинды Трокмортон-Джоунс.

 Торнтон возвращался домой, забавляясь мыслью о том, какова будет реакция Джордана, когда тот узнает, что Алекс назначила его целый день и вечер играть роль дуэньи Яна, с которым он когда-то играл в большей части лондонских игорных домов, светских и несветских.

 Однако Ян перестал улыбаться, как только задумался о том, почему Элизабет не захотела поехать на бал после столь долгого заточения в деревне. Наконец он нашел логическое объяснение, и новая волна боли охватила его. Элизабет так убедительно играла фривольную светскую даму в Шотландии, что и сейчас он с трудом вспомнил, что она жила в уединении, экономя каждый шиллинг.

 Наклонившись вперед, Ян отдал короткое приказание кучеру, и через несколько минут быстрыми шагами входил в заведение лондонской самой модной и самой респектабельной модистки.

 – Это невозможно сделать, мосье Торнтон, – воскликнула изумленная хозяйка, когда он сказал, что хочет, чтобы были подобраны фасоны для двенадцати бальных платьев и всего гардероба, которые должны быть сшиты в течение недели для леди Элизабет Камерон, проживающей в доме четырнадцать, Променад-стрит. – На это потребуется две дюжины опытных мастериц и минимум две недели.

 – Тогда наймите четыре дюжины, – ответил мосье Торнтон вежливо-нетерпеливым тоном человека, которого заставляют убеждать кого-то с низшим уровнем интеллекта, – и вы сможете сделать это за неделю.

 Он сгладил свою резкость, подарив ей короткую улыбку и подписав банковский чек на сумму, от которой у нее округлились глаза.

 – Леди Камерон завтра рано утром уезжает в деревню, и это дает вам весь сегодняшний день и вечер, чтобы снять нужные мерки, – продолжал он. Указав кончиком пера на кусок великолепного шелка изумрудного цвета, вышитого паутинкой золотых нитей, который лежал около него, Ян подписал чек и добавил: – А из этого сделайте первое из бальных платьев. Оно должно быть готово двадцатого. – Распрямившись, отдал ей чек. – Этого должно хватить. – Они оба знали, что этого бы хватило на все и еще на половину. – Если не хватит, счета пришлите мне.

 – Да, – сказала дама слегка неуверенным голосом, – но я не могу дать вам изумрудный шелк. Его уже выбрала леди Маргарет Митчем, и он ей обещан.

 Лицо Яна выразило удивление и неудовольствие.

 – Меня удивляет, что вы позволили ей выбрать его, мадам. От него ее цвет лица будет желтым. Передайте ей, что я так сказал.

 Ян повернулся и вышел из магазина, он и малейшего понятия не имел, кто такая леди Маргарет Митчем. После его ухода помощница подошла, чтобы взять переливающийся изумрудный шелк и отнести его мастерицам.

 – Нет, – сказала модистка, не отрывая оценивающего взгляда от высокого широкоплечего мужчины, садящегося в карету. – Он нужен кое-кому другому.

 – Но леди Митчем выбрала его.

 Бросив последний задумчивый взгляд на красавца мужчину, который умел ценить изысканные ткани, она отмахнулась от возражений помощницы:

 – Лорд Митчем – старый человек, у него плохое зрение, он не сможет оценить платье, которое я смогу сделать из этой ткани.

 – Но что я скажу леди Митчем, – взмолилась испуганная помощница.

 – Скажи ей, – ответила хозяйка с иронией, – что мосье Торнтон… нет, лорд Кенсингтон, сказал, что этот цвет сделает ее лицо желтым.