• Уэстморленды [Джудит Макнот], #2

Глава 38

 Граф Лэнгфорд, высокий изможденный человек лет восьмидесяти, приходившийся кузеном отцу Клейтона, маячил в дверях столовой, опираясь одной рукой о косяк, а другой – на палку черного дерева.

 – Клеймор! – приветствовал он, когда Клейтон выходил из комнаты под руку с Уитни. – Не могу ли я перемолвиться с вами словечком? – И, бросив на Уитни извиняющийся взгляд, добавил: – Насколько я понял, ваш муж приехал только вчера ночью, но не могли бы вы расстаться с ним всего на несколько минут? Дело неотложной важности.

 – Разумеется, – охотно согласилась Уитни. – Пойду поищу Стивена и его компанию.

 Она упорхнула в сад, а Лэнгфорд поспешно схватился за Клейтона, чтобы не упасть.

 – Ваша жена не только красива, но и добра. Вчера провела со мной несколько часов, пока я распространялся насчет своих исследований трудов древних философов. Поверите ли, – подмигнув, признался он, – она также весьма правдоподобно притворялась, будто интересуется не только темой беседы, но и моей скромной персоной. Клянусь, я словно сбросил двадцать лет!

 – Временами она и со мной творит нечто подобное, – пошутил Клейтон, медленно уводя старого графа в единственное никем не занятое помещение на первом этаже.

 – Двадцать лет назад вы были зеленым юнцом.

 – Именно это я имею в виду, – добродушно пояснил Клейтон.

 Поудобнее устроив Лэнгфорда в маленькой гостиной, где перед этим беседовал с матерью, Клейтон сел напротив. Однако Лэнгфорд растерянно озирался, явно не зная, с чего начать.

 – Вы что-то говорили о неотложном деле? – мягко напомнил герцог.

 Лэнгфорд печально вздохнул.

 – В моем возрасте, Клеймор, все дела неотложные, поскольку я могу в любую секунду уйти в вечность, – изрек он и, не дав возможности Клейтону про бормотать фальшивые уверения в том, что впереди у графа еще много лет, решительно перешел к предмету обсуждения: – Я хотел бы потолковать о вашем брате.

 Клейтон, скрывая удивление, молча кивнул.

 – Я всегда считал вас оплотом семьи, и всем известно, что у вас настоящее чутье на выгодные финансовые предприятия и что благодаря этому ваше состояние многократно умножилось.

 Он помедлил, но Клейтон просто поднял брови, ничего не утверждая и не отрицая.

 – Мои сведения, касающиеся вашего… необычного… таланта, достаточно точны, – обронил граф, очевидно, смущенный тем, что приходится касаться столь вульгарного предмета, и как можно деликатнее продолжал: – До сих пор я считал, что наследство Стивена тоже находится под вашим присмотром, и поэтому предполагал, будто у Стивена нет деловых способностей. Это верно?

 Не будь граф довольно близким родственником весьма преклонных лет, Клейтон нашел бы способ положить конец этому оскорбительному разговору.

 – Это совершенно не так, – коротко бросил он.

 Граф распознал в голосе собеседника предостерегающие нотки, но тем не менее продолжал упорствовать:

 – Значит, это правда, что Стивен за прошлый год сделал ряд вложений, казавшихся поначалу довольно легкомысленными и рискованными, но потом многократно окупившимися? Я слышал самые невероятные сплетни от членов моего клуба, но хотел, чтобы именно вы это подтвердили. Не могли бы сказать мне: это домыслы или факты?

 – Только если вы приведете достаточно веские доводы в пользу такой откровенности.

 – Поверьте, мне необходимо знать наверняка.

 – В таком случае потолкуйте со Стивеном.

 Граф покачал головой:

 – Нельзя. Он не должен ничего знать.

 – Тогда, боюсь, эта дискуссия ни к чему не приведет! – холодно отрезал Клейтон.

 – Хорошо, я сдаюсь и объясню причину моих настойчивых расспросов, но предупреждаю: все это строго между нами.

 – Не представляю, что могло бы побудить меня обсуждать финансовые дела Стивена с кем бы то ни было, даже с вами, – твердо объявил Клейтон, пытаясь встать.

 – Если Стивен в самом деле так богат, как твердят слухи, и нажил состояние собственными трудами, я хотел бы назначить его своим законным наследником.

 Клейтон сухо улыбнулся, однако все же сел.

 – Заманчивое предложение.

 – Если я назову Стивена своим наследником, он почти ничего не получит. Очень мало земли и никакого дохода. Много лет назад наша ветвь семьи была почти такой же зажиточной, как ваша, но мои предки мотали деньги без счета и только тратили, не умея ни копить, ни откладывать на будущее. И в результате мои поместья в упадке и практически ничего не стоят, зато титулы древние и благородные. Если я умру, не сделав специальных распоряжений, мои титулы и земли безоговорочно переходят к вам. Пока я ничего не знал про Стивена, был вполне доволен таким положением вещей, рассчитывая, что могу положиться на ваше чувство долга, как, впрочем, и богатство. Вы могли бы поддерживать мои владения в достойном состоянии и приглядывать за ними куда лучше, чем я.

 Граф снова замялся, внимательно изучая рисунок из светлых виноградных лоз на ковре, переложил палку из одной руки в другую. Наконец, подняв голову, он с достоинством изрек:

 – У вас и без того много достойных титулов, куда более высоких, чем вы унаследуете от меня, а мои поместья не идут ни в какое сравнение с вашими. Я был бы счастлив сделать своим наследником человека, который высоко ценил бы все, что получит от меня. Не того, который не упомнит всех своих титулов и доставшихся ему имений. Наша семья достаточно велика, в ней есть много достойных кандидатов, но я хотел бы выбрать такого, которого хорошо знаю и люблю.

 – Счастлив слышать это, – ободряюще улыбнулся Клейтон.

 – Он, подобно вам, человек долга, понимающий и выполняющий все обязательства по отношению к родным и тем, кто от него зависит.

 – Да, Стивен именно таков, – подтвердил герцог.

 – Поэтому, прежде чем назначить Стивена своим наследником, я должен знать одно: он унаследовал богатство, но сумеет ли его удержать? Достаточно ли он мудр и осмотрителен, чтобы не потерять деньги, и сумеет ли позаботиться о моих землях?

 – Стивен обладает всеми этими качествами, – заверил Клейтон.

 Уголки губ графа чуть приподнялись в усмешке, но он тут же вновь уставился в ковер.

 – Я предполагал, что вы никоим образом не оскорбитесь и никак не воспротивитесь моим намерениям. И надеюсь, оказался прав?

 – Совершенно, – с искренней улыбкой подтвердил собеседник.

 – Превосходно! Значит, все улажено. Я предприму все необходимые меры, чтобы Стивен стал следующим графом Лэнгфордом, бароном Эллингвудом и пятым виконтом Харгроувом.

 Он потянулся к палке и, опираясь на нее, с трудом поднялся. Клейтон мгновенно оказался рядом, готовый предложить свою руку. Дождавшись, пока старик выпрямится и, шаркая, направится к двери, герцог осмелился выразить свое единственное сомнение по поводу столь грандиозных планов:

 – Вы уверены, что сумеете законным образом передать Стивену титулы?

 Граф, не задумываясь, уверенно ответил:

 – Все они дарованы нашей семье королем Генрихом VII более трехсот лет назад. Благодаря мудрости и предусмотрительности нашего общего предка, первого герцога Клеймора, передача этих титулов является исключением из общего правила наследования. В случае если их носитель останется бездетным, ему позволено самому выбрать наследника, с тем условием, что последний будет прямым потомком одного из герцогов Клейморов. Стивен вполне удовлетворяет этому условию.

 Клейтон знал, что подобной оговорки, связанной с его собственными титулами, не существует, но поскольку в истории еще не бывало ни одного бездетного герцога Клеймора, ни сам он, ни его отец, ни дед, ни прадед не задавались подобными вопросами. Правда, теперь Клейтон, исключительно из любопытства, решил проверить все остальные титулы, которыми владел.

 Из задумчивости его вывело встревоженное напоминание графа:

 – Клеймор, я подчеркиваю, что наша беседа носила конфиденциальный характер, и, надеюсь, без лишних слов понятно, что распространяться об этом не следует.

 – Разумеется, граф, – кивнул Клейтон, хотя с удовольствием обсудил бы этот разговор с младшим братом.

 – Я не зря настаиваю на сохранении тайны, – признался граф, ковыляя к открытой двери одного из салонов. – У меня не будет ни минуты покоя, если кто-то еще из моих родственников узнает о том, что я сам собираюсь выбрать наследника, вместо того чтобы передать свои титулы и владения вам.

 – Неужели? – рассеянно пробормотал Клейтон, не сводя глаз со Стивена, стоявшего у камина в обществе ослепительной блондинки.

 Граф, не дождавшийся достойного ответа, сразу понял, что собеседник отвлекся, и, проследив за направлением его взгляда, осведомился:

 – Вы узнаете эту молодую леди рядом с вашим братом?

 – Нет, я никогда ее не встречал, – удивился Клейтон.

 – Разумеется, встречали, – возразил граф таким загадочным тоном, словно наслаждался растерянностью собеседника. – И с ее отцом тоже знакомы.

 В доказательство он кивнул в сторону герцога Лансберри, занятого беседой с Уитни.

 – Это его дочь, леди Эмили. Сегодня утром герцог мне ее представил.

 Герцог Лансберри, коренастый темноволосый коротышка с грубым, почти уродливым лицом, имел двух уже немолодых сыновей, походивших на него как две капли воды. Клейтон не мог поверить, что подобное существо могло произвести на свет столь нежное, деликатное, изящное создание.

 Разгадав его мысли, граф шепотом пояснил:

 – Она – дитя от второго брака. Мать была французской аристократкой, вполовину моложе Лансберри, и умерла в родах, через год после свадьбы. Теперь, по зрелом размышлении, я согласен, что вы вряд ли виделись с леди Эмили. Она сказала, что редко бывает в Англии.

 – Где он ее прятал? – выпалил Клейтон, усаживая старика в удобное кресло.

 – Я сам задавался этим вопросом, – усмехнулся граф. – Но трудно осуждать отца за старания уберечь дочь от молодых повес и старых распутников, пока она не вырастет и сама не сумеет держать их на расстоянии. Когда будете знакомиться с ней, обратите внимание на ее глаза. Клянусь, они цвета темно-фиолетовых фиалок.

 

 За этот день Клейтон не раз имел возможность присмотреться к леди Эмили, но куда больше его интересовала реакция Стивена, вернее, полное отсутствие какой бы то ни было реакции. Эмили ухитрилась очаровать почти всех мужчин, и друзья Стивена ловили каждое ее слово. Стивен же вел себя так, словно едва замечал ее присутствие. Мало того, почти все время он ухаживал за двумя молодыми дамами, спутники которых постоянно вертелись около Эмили. И поскольку Стивен знал обеих с самого детства и обращался с ними с добродушной снисходительностью старшего брата, Клейтон находил его неожиданную галантность весьма занимательной.

 Уитни тоже заметила странное поведение деверя и поделилась с Клейтоном своими наблюдениями, как только джентльмены, насладившись послеобеденными сигарами и портвейном, присоединились к сидящим в гостиной дамам. Уитни взяла мужа под руку, увлекла в укромный уголок и тихо, но весело сообщила:

 – Видел, как упорно Стивен игнорирует Эмили?

 – Еще бы! – усмехнулся Клейтон, вглядываясь в жену. – Кстати, что ты о ней думаешь?

 Уитни поколебалась, пытаясь быть честной и справедливой.

 – Что же… она одно из самых прелестных созданий, каких мне приходилось когда-либо видеть, и манеры у нее безупречные, но есть в ней что-то…

 – Чересчур надменна? – без обиняков предположил Клейтон.

 – Возможно. Но вероятно также, что она просто стесняется.

 – Что-то не заметил я особенной застенчивости. По-моему, она не испытывает ни малейшего затруднения в общении с людьми.

 – Да, но только с женщинами и мужчинами постарше. И при этом она мила и остроумна. Но посмотри, как сухо она обращается с друзьями Стивена. Насколько мне известно, ее вырастили престарелые родственники в Брюсселе, поэтому она просто не знает, как вести легкую утонченную светскую беседу и флиртовать с молодыми людьми. Очевидно, отец, вместо того чтобы воспитывать дочь в Англии, предпочел навещать ее в Брюсселе. Она почти не знает своих единокровных братьев и их жен.

 Клейтон обернулся к Стивену, сидящему вместе со своими приятельницами на противоположном от Эмили конце комнаты.

 – Она, вне всякого сомнения, произвела впечатление на Стивена, – ухмыльнулся он. – Мало того, готов поклясться, что он может не глядя определить, где она находится в этот момент и с кем разговаривает.

 – Ты так считаешь? – с сомнением пробормотала Уитни.

 – Безусловно. Ты стала свидетельницей тончайших интриг опытного мужчины, готового начать привычную игру, в которой ему нет равных: игру обольщения.

 Уитни, смеясь, закатила глаза.

 – О нет, я много раз наблюдала, как Стивен флиртует с молодыми леди, но так он никогда себя не вел. В обычных обстоятельствах он старался бы превзойти всех остальных поклонников остроумием и неотразимым шармом.

 – Тут ты права, – признал Клейтон. – Но на этот раз крайне важно, чтобы леди, о которой идет речь, поняла с самого начала, что она не очередная прихоть в длинном списке мимолетных завоеваний.

 – Но почему это так важно? – допытывалась Уитни.

 – Потому что, любимая, – прошептал он, касаясь губами душистых волос, – на этот раз Стивен не хочет, чтобы она стала преходящим увлечением. Думаю, он собирается навсегда сохранить приз, завоеванный в этой игре.

 – Довольно импульсивное решение, если учесть, что они почти незнакомы, не находишь? – спросила Уитни, но, не получив ответа, встретилась с многозначительным взглядом мужа и едва сдержала смешок. – Хочешь сказать, что если речь идет о дамах, которым предназначено стать женами, все Уэстморленды так же шокирующе импульсивны?!

 – Ну… не совсем так.

 – А в чем же дело?

 – Видишь ли, мужчины нашего рода превосходно разбираются в представительницах слабого пола и мгновенно распознают женщин не только необыкновенных, но и тех, кто самой судьбой предназначен для них одних. До этой роковой минуты никакая сила не может повлечь нас к алтарю, но стоит встретить такую, и мы не только готовы бежать в церковь, но и делаем все возможное, чтобы совершить это путешествие в ее обществе.

 – Как бы дама ни противилась этому, – докончила Уитни.

 – Именно.

 Уитни все еще хохотала, когда Стивен незаметно покинул веселую компанию и с самым небрежным видом взял с подноса два бокала шампанского. Перебросился несколькими словами с матерью, справился о здоровье у престарелого кузена и каким-то образом ухитрился оказаться у камина как раз в тот момент, когда поклонники, окружавшие Эмили, разошлись, оставив ее в обществе пожилой родственницы. Уитни зачарованно наблюдала, как деверь предлагает девушке шампанское, но больше всего ее поразило, что, когда та взяла бокал, Стивен не промолвил ни слова. Только смотрел на нее. Даже на расстоянии было видно, как задрожала рука Эмили, подносившей бокал к губам.

 Уитни невольно затаила дыхание, когда взгляды молодых людей скрестились. Стивен что-то коротко бросил. Эмили, поколебавшись, улыбнулась, подняла голову и положила руку на рукав Стивена. Тот поклонился и проводил даму из комнаты. И поскольку Клейтон, похоже, твердо знал, о чем думает и что делает брат, Уитни, не удержавшись, спросила:

 – Как по-твоему, куда он ее повел?

 – В галерею, – уверенно заверил муж. – Она на втором этаже, и там их никто не побеспокоит, а кроме того, ее прекрасно видно с первого этажа, а это означает, что репутации Эмили ничего не грозит и ее отец может ни о чем не волноваться.

 Для того чтобы наблюдать за галереей, достаточно было встать в дверях гостиной. Но с того места, где находилась Уитни, ничего не было видно.

 – Откуда ты знаешь, что они направились туда? – возразила она.

 – Хочешь пари?

 – На что спорим? – мгновенно зажглась Уитни. Муж, наклонившись к ее уху, что-то прошептал, и лицо герцогини залила краска. Правда, улыбка была по-прежнему исполнена тепла и любви.

 Не дожидаясь ответа, Клейтон предложил жене руку. Уитни последовала за мужем к выходу из гостиной.

 Пари она проиграла.

 

 К концу сентября все высшее общество ожидало объявления о помолвке между Стивеном Уэстморлендом и дочерью герцога Лансберри. В клубе «Уайтс» ставки доходили до двадцати пяти к одному что обручение состоится еще до конца года. В октябре ставки понизились до двадцати к одному поскольку герцог и леди Эмили отправились в двухмесячное путешествие по Испании.