• Уэстморленды [Джудит Макнот], #2

Глава 10

 Распахнув окно, Уитни жадно вдыхала восхитительно свежий деревенский воздух. Пока горничная Кларисса облачала ее в модную бирюзовую амазонку, предательский разум Уитни не уставал снова и снова предлагать нанести Полу утренний визит, но девушка каждый раз твердо отказывалась от подобного безумия. Она немедленно поедет повидаться с Эмили.

 Конюшни находились немного подальше, в конце дорожки, резко сворачивающей налево, так, что из дома их не было видно за высокими кустами самшита. С обеих сторон здания располагалось по десять денников. Широкая, далеко выступающая за стены крыша давала летом тень и защиту от непогоды всем обитателям конюшни. На полпути Уитни остановилась, с радостью оглядывая прекрасный, давно знакомый ландшафт.

 Вдалеке свежевыкрашенный забор образовывал почти правильный овал, отмечая контуры бегового трека, где ее дед определял резвость лошадей, прежде чем решить, стоит ли их записывать на скачки. Позади трека виднелись зеленые холмы, усеянные дубами и платанами, сначала почти пологие, невысокие, но постепенно становившиеся все круче, которые заканчивались густо поросшей лесом возвышенностью, служившей границей поместья.

 Подойдя по ближе, Уитни с удивлением обнаружила, что почти все денники заняты. К каждой дверце была привинчена медная табличка. Уитни остановилась у последнего, углового, и прочла кличку, выгравированную на табличке.

 – Ты, должно быть, Мимолетное Увлечение, – сказала она прекрасной гнедой кобылке, гладя ее по атласной шее. – Какая милая кличка!

 – Вижу, по-прежнему любите беседовать с лошадьми? – фыркнул кто-то за спиной.

 Уитни поспешно обернулась, широко улыбаясь высокому худому как палка Томасу, старшему конюху отца. В детстве Томас был поверенным ее тайн и сочувствующим свидетелем всех выходок, проделок, взрывов негодования и несчастий.

 – Поразительно, до чего много у отца лошадей! – заметила она после того, как они обменялись приветствиями. – Интересно, зачем ему столько?

 – В основном чтобы объезжать. Однако пойдемте, я хочу кое-что показать вам.

 Знакомые запахи масла и кожи встретили Уитни, когда она вошла в прохладную конюшню, моргая, чтобы привыкнуть к полумраку после яркого солнечного света. В конце коридора двое конюхов пытались усмирить великолепного вороного жеребца, привязанного к столбу, пока третий прилаживал ему подковы. Однако жеребец недовольно тряс головой, фыркал и пятился, насколько позволяла длина веревок.

 – Опасный Перекресток, – гордо провозгласил Томас. – Имечко как раз для него!

 – Он уже объезжен? – осведомилась Уитни, с восторгом представляя себя сидящей на спине этого прекрасного создания.

 – Отчасти, – хмыкнул Томас. – Но, как правило, пытается укротить наездника. Самое капризное животное в мире. Сейчас он вроде бы готов сдаться и покориться хозяину, а в следующую минуту может размазать тебя по забору. Стоит чем-то вывести его из себя, и он бросается на врага, словно разъяренный бык.

 Томас поднял хлыст, чтобы показать на другое стойло, и испуганная лошадь утроила усилия освободиться.

 – Тпру! Полегче, полегче, – уговаривал один из конюхов. – Мастер Томас, не могли бы вы спрятать хлыст за спину?

 Поспешно выполнив просьбу, Томас с извиняющейся улыбкой объяснил Уитни:

 – Не выносит одного вида хлыста. На прошлой неделе Джордж попытался отогнать его от забора и едва не отправился к Создателю. Но Бог с ним, с этим жеребцом. Я хочу показать вам кое-что.

 И Томас повел Уитни к другому выходу из конюшни, где еще один конюх вел, а вернее, почтительно сопровождал чудесного гнедого жеребца с белоснежными «чулочками» на ногах.

 – Хан? – шепнула Уитни, и, прежде чем Томас успел ответить, гнедой потыкался носом в бедро девушки, явно разыскивая карман, где она когда-то держала лакомства, которыми угощала четыре года назад совсем еще маленького жеребенка.

 – Как он теперь? Когда я уезжала, Хан был слишком мал для седла.

 – Почему бы вам самой не проверить?

 Довольная этой просьбой, Уитни, придерживая зубами хлыст, потуже перевязала бирюзовую ленту, стягивающую волосы на затылке. Опасный Перекресток мгновенно взвился на дыбы, едва не сбив с ног конюха.

 – Спрячьте кнут! – резко бросил Томас, и Уитни поспешно подчинилась.

 Хан нетерпеливо пританцовывал, пока его вели из стойла. Уитни поставила ногу на скрещенные руки Томаса, грациозно скользнула в седло и, направляя коня к воротам, предупредила:

 – Я давно не каталась верхом. Если Хан вернется один, ищите меня на полпути между поместьем и домом отца леди Эмили.

 Когда Хан подрысил к входной двери дома Эмили, занавеска на широком окне с эркером чуть дрогнула, и мгновение спустя на крыльцо вылетела сама леди Арчибалд.

 – Уитни! – радостно вскричала она, бросаясь подруге на шею и крепко обнимая. – О, Уитни, дай мне посмотреть на тебя! – Эмили, смеясь, отстранилась, все еще сжимая руки Уитни в своих. – Ты настоящая красавица!

 – Это ты изумительно выглядишь, – запротестовала Уитни.

 – И не потому, что я такая уж красавица, а потому что счастлива.

 Девушки рука об руку направились в гостиную. Стройный светловолосый мужчина лет около тридцати встал при их появлении. Зеленовато-карие глаза приветливо улыбались. Эмили вне себя от восторга поспешно пробормотала:

 – Уитни, могу я представить своего мужа…

 – Майкла Арчибалда, – закончил тот за жену, прежде чем она успела произнести его титул, который, вероятно, мог бы смутить Уитни и стать преградой старой дружбе. Этот простой, неподдельно искренний и приветливый жест не остался незамеченным как Уитни, так и сияющей Эмили.

 Через несколько минут он извинился и оставил подруг побеседовать вдвоем, занятие, которому они со страстью предавались последующие два часа.

 – Пол был здесь утром, – сообщила Эмили, когда Уитни неохотно встала, чтобы уйти. – Приехал поговорить с моим отцом о чем-то.

 Смущенная улыбка мелькнула на губах Эмили.

 – Я… то есть… подумала, что не повредит… если я… как бы между делом… повторю рассказ месье Дю Билля о том, каким успехом ты пользовалась во Франции. Хотя, – добавила она, неожиданно перестав улыбаться, – не уверена, что месье Дю Билль оказал тебе услугу, упомянув об этом в присутствии Маргарет Мерритон. Он, можно сказать, вонзил ей нож в самое сердце, поведав о твоих победах, и теперь она ненавидит тебя еще больше, чем раньше.

 – Почему? – удивилась Уитни, выходя вместе с подругой в холл.

 – А почему она всегда терпеть тебя не могла? Наверное, потому, что ты богаче всех нас. Хотя теперь, когда она так занята нашим новым соседом, может быть, соизволит хотя бы ненадолго быть с тобой любезной. – И, заметив недоуменный взгляд Уитни, пояснила: – Недавно здесь поселился мистер Уэстленд. Судя по тому, что говорила мне вчера Элизабет, Маргарет считает его своей исключительной собственностью.

 – Как Элизабет? – осведомилась Уитни, совершенно забыв о Маргарет при упоминании имени своей соперницы.

 – Такая же хорошенькая и милая, как всегда. И лучше тебе сразу узнать, что Пол сопровождает ее повсюду.

 

 Уитни думала о последних словах Эмили, пускаясь галопом по незасеянному полю, принадлежавшему отцу Эмили. Элизабет Аштон всегда была такой, какой хотела стать сама Уитни, – воспитанной, вежливой, скромной, миниатюрной и к тому же блондинкой.

 Ветер рвал ее волосы, высвобождая их из бархатной ленты, распуская по плечам. Хан с поразительной резвостью мчал ее вперед, оставляя позади милю за милей. Девушка с сожалением натянула поводья, заставив его перейти на рысь, а потом и на шаг, когда они очутились в лесу и двинулись по тропинке. Испуганные зайцы шарахались из-под копыт и прятались в зарослях, белки сновали по деревьям, с любопытством глядя на молодую всадницу.

 Несколько минут спустя она поднялась на вершину холма и осторожно направила Хана вниз по крутому склону, туда, где возле небольшого лужка вился широкий ручей, пробегавший через северный участок отцовского поместья.

 Спешившись, Уитни обмотала поводья Хана вокруг толстого дуба, подождала минуту, желая убедиться, что он будет стоять спокойно, потом погладила его по изящной шее и направилась через луг к ручью. Время от времени она замирала, чтобы вновь насладиться видом давно знакомого пейзажа, вдохнуть запах последних осенних цветов и свежего клевера. Она не поднимала глаз и ни разу не оглянулась, иначе наверняка заметила бы одинокого всадника, неподвижно сидевшего на могучем гнедом жеребце и наблюдавшего за каждым ее шагом.

 Клейтон улыбнулся, заметив, что Уитни сняла свой бирюзовый жакет и небрежно перекинула его через руку Теперь, когда она почувствовала себя свободной от всех запретов и ограничений парижского общества, ее походка стала легкой, изящной, быстрой и одновременно соблазнительной. Роскошная грива волос развевалась на ходу. Девушка неспешно приблизилась к небольшому пригорку, спускавшемуся к самому краю воды. Усевшись под древним платаном со скрюченными ветвями, она разулась и, сняв чулки, бросила их поверх сапожек.

 Придерживая беспокойно переминавшуюся лошадь, Клейтон решал, стоит ли приближаться к добыче. Когда девушка, подобрав юбки, ступила в воду, он хмыкнул про себя и направил коня к лугу.

 Однако бродить в ледяной воде оказалось не так приятно, как когда-то. Прежде всего ноги Уитни мгновенно замерзли, а камешки на дне были острыми и скользкими. Она осторожно вышла на берег и растянулась на траве. Опершись на локти и подложив ладони под подбородок, девушка лениво болтала в воздухе мокрыми ногами, предоставляя солнечным лучам высушить их. Она наблюдала за пескарями, резвившимися в прозрачных струях, и пыталась представить момент первой встречи с Полом, когда ее внимание привлекло легкое движение совсем рядом с платаном.

 Уголком глаза Уитни заметила пару дорогих коричневых сапог для верховой езды, отполированных до зеркального блеска. На мгновение она застыла, но тут же быстро перекатилась на спину и уселась, прижав колени к груди и поспешно опуская влажные юбки, чтобы прикрыть босые ноги.

 Мужчина стоял, небрежно опершись о ствол платана, скрестив руки.

 – Рыбу ловите? – поинтересовался он, беззастенчиво скользя глазами по каждому изгибу ее тела, и, чуть задержавшись взглядом на розовых пальчиках, выглядывавших из-под мокрого подола амазонки, вновь принялся неспешно оценивать ее женские достоинства столь откровенно, что Уитни почувствовала себя так, словно ее раздевают.

 – Шпионите? – сухо осведомилась она.

 Он не удостоил ее ответом, лишь продолжал смотреть на нее с плохо скрытым весельем. Уитни подняла подбородок и надменно оглядела его с головы до ног. Незнакомец оказался очень высоким, стройным и превосходно сложенным, с квадратным, четко очерченным подбородком и прямым носом. Ветерок легонько шевелил его густые темно-каштановые волосы. Серые глаза с нескрываемым интересом взирали на нее из-под черных бровей. Чисто выбритое лицо было очень красивым – Уитни не могла не признать этого, – но дерзкий взгляд, властность и высокомерие производили отталкивающее впечатление.

 Губы незваного гостя дернулись в полуулыбке.

 – Вы собрались поплавать?

 – Нет, но я хотела остаться одна, мистер…

 – Уэстленд, – подсказал он, вглядываясь в округлые холмики, натянувшие тонкую белую ткань блузки.

 Уитни поспешно прикрыла руками грудь, и незнакомец широко, понимающе улыбнулся.

 – Мистер Уэстленд, – рассерженно бросила она, – ваше умение ориентироваться так же отвратительно, как и ваши манеры!

 Едкий упрек, казалось, лишь еще больше позабавил наглеца.

 – Почему вы так считаете, мадам?

 – Потому что вы вторглись в чужие владения, – процедила Уитни.

 Но незнакомец по-прежнему не выказывал ни малейшего намерения принести извинения, и Уитни поняла, что нужно немедленно уезжать. Стиснув зубы, она с отвращением посмотрела в сторону валявшихся на земле сапожек и чулок. Мужчина почтительно выпрямился и шагнул к ней, протягивая руку.

 – Могу я помочь вам? – предложил он.

 – Несомненно, – бросила Уитни с намеренно холодной, почти оскорбительной усмешкой. – Садитесь на свою лошадь и постарайтесь побыстрее убраться отсюда.

 В серых глазах что-то блеснуло, но улыбка не исчезла и руку он не убрал.

 – Ну же, хватайтесь, – настаивал он.

 Однако Уитни, больше ни на что не обращая внимания, сама поднялась на ноги. Надеть чулки, не привлекая взгляда незнакомца, пристально наблюдавшего за ней, оказалось невозможным, и поэтому девушка натянула сапожки и сунула чулки в карман жакета.

 Почти подбежав к Хану, Уитни подобрала хлыст, встала на поваленное дерево и вскочила в седло. Конь незнакомца, могучий гнедой жеребец, был привязан рядом. Повернув Хана, она пустила его в галоп и полетела к лесу.

 – Рад был познакомиться, мисс Стоун, – засмеялся вслед Клейтон и одобрительно добавил: – Маленькая ведьма.

 Скрывшись из виду, Уитни натянула поводья, и Хан пошел рысью. Она просто не могла поверить, что мистер Уэстленд и был тем соседом, о котором с таким одобрением говорил отец. Девушка сделала гримаску, вспомнив, что он приглашен на сегодняшний вечер. Боже, да этот наглец невыносимо груб, нестерпимо дерзок и возмутительно высокомерен! Как мог он понравиться отцу?

 Все еще пытаясь решить эту загадку, она вошла в комнату для рукоделия и села рядом с теткой.

 – Никогда не угадаешь, кого я сейчас встретила, – объявила она, но в этот момент Сьюелл, старый дворецкий, деликатно откашлялся и объявил:

 – Леди Амелия Юбенк желает вас видеть.

 – Меня? Господи Боже, зачем? – побледнела Уитни.

 – Проводите леди Юбенк в гостиную, Сьюелл, – велела Энн, с любопытством разглядывая племянницу, которая в полном отчаянии оглядывалась в поисках места, где бы скрыться. – Почему ты так встревожилась, дорогая?

 – Ты просто не знаешь ее, тетя Энн. Когда я была маленькой, она вечно кричала на меня и приказывала не грызть ногти.

 – Ну что же, по крайней мере ты ей была не настолько безразлична, раз она все-таки каким-то образом пыталась воспитывать тебя, чего нельзя сказать о большинстве твоих знакомых.

 – Но мы были в церкви! – с ужасом вскрикнула девушка.

 Улыбка Энн была сочувственной, но достаточно твердой.

 – Признаюсь, это не слишком умно и весьма откровенно, однако четыре года назад, когда ваши соседи являлись с визитами, леди Юбенк была единственной, сказавшей о тебе доброе слово. Она заявила, что ты обладаешь несомненным мужеством. Кроме того, она пользуется огромным влиянием во всей округе.

 – Это потому, что все ее боятся до смерти, – вздохнула Уитни.

 Когда дамы вошли в гостиную, вдовствующая леди Юбенк как раз внимательно изучала фарфорового фазана. С презрительной гримасой поставив статуэтку на каминную полку она заявила Уитни:

 – Это безобразие, должно быть, прекрасно отражает вкусы вашего отца. Матушка ваша ни за что бы не потерпела такого в своем доме.

 Уитни открыла рот и безуспешно попыталась что-то сказать. Леди Юбенк ощупью отыскала на своей необъятной груди монокль, висевший на черной ленте, подняла его к глазам и подвергла Уитни внимательному осмотру с макушки до кончиков пальцев.

 – Ну, мисс, что вы можете сказать? – грозно вопросила она.

 Подавив ребяческий порыв заломить руки, Уитни вежливо ответила:

 – Счастлива вновь видеть вас после стольких лет, миледи.

 – Вздор! – фыркнула вдова. – Вы по-прежнему грызете ногти?

 Уитни едва не закатила глаза, но вовремя опомнилась.

 – Нет… говоря по правде, нет.

 – Прекрасно. У вас неплохая фигура и миленькое личико. Ну а теперь перейдем к причине моего визита. Вы все еще намерены заполучить Севарина?

 – Я… я… что?

 – Молодая леди, из нас двоих именно мне следовало быть глухой. Ну же, объясните, вы намерены заполучить Севарина или нет?

 Мысли Уитни лихорадочно метались, за несколько мгновений она ухитрилась придумать и отвергнуть сотни ответов и в конце концов умоляюще уставилась на тетку, ответившую ей беспомощным, смеющимся взглядом. Сцепив руки за спиной, девушка посмотрела прямо в глаза своей мучительнице:

 – Да. Если смогу.

 – Ха! Так я и думала! – радостно провозгласила вдова, хотя глаза ее подозрительно сощурились. – Надеюсь, вы за это время не приучились краснеть и жеманиться? Потому что в этом случае можете с таким же успехом возвращаться во Францию! Мисс Элизабет все эти годы вела себя как последняя дура, однако у нее так ничего и не вышло. Послушайте моего совета, покажите молодому человеку свой нрав и обзаведитесь еще одним поклонником, ему это будет полезно – слишком уж он уверен в себе, когда дело касается дам! – И, повернувшись к леди Энн, добавила: – В течение пятнадцати лет я выслушивала мрачные предсказания соседей относительно будущего вашей племянницы, мадам, но всегда считала, что она не оправдает их ожиданий. Лично я намереваюсь хорошенько позабавиться, наблюдая, как она уведет Севарина прямо на их глазах! – с ухмылкой добавила она. Подняв монокль, она в последний раз оглядела Уитни и резко кивнула: – Не подведите меня, мисс.

 Уитни в недоверчивом изумлении уставилась на дверь, через которую только что вышла вдова.

 – По-моему, она немного не в себе.

 – А по-моему, хитра, как лисица, – покачала головой леди Энн. – И думаю, неплохо бы тебе принять ее совет.

 

 Уитни вне себя от волнения сидела перед зеркалом, глядя, как Кларисса ловко переплетает тяжелые локоны бриллиантовой нитью, последним и самым безрассудным приобретением, сделанным на деньги, посланные отцом в Париж. В окно подуло прохладным ветром, и Уитни зябко поежилась. Вечер выдался холодным, но девушка была этому рада, поскольку собиралась надеть бальный туалет из бархата.

 Когда горничная застегивала платье на спине, Уитни услышала стук колес экипажа, катившегося по подъездной аллее. В окно донесся приглушенный, но отчетливый смех. Неужели они потешаются, вспоминая ее былые проделки? А может, это Маргарет Мерритон или другая девушка злорадствует над ее позорным поведением?

 Уитни даже не заметила, как Кларисса вышла из комнаты. Она тряслась от холода, испуга и окончательно утратила самообладание. Настала ночь, ради которой она так усердно училась манерам и этикету и провела столько времени за границей.

 Девушка подошла к окну, рассеянно гадая, что наденет сегодня Элизабет. Несомненно, что-нибудь в пастельных тонах – скромное и привлекательное.

 Раздвинув кремовые с золотом гардины, Уитни перегнулась через подоконник, наблюдая, как сияют фонари приближающихся карет. Перед домом уже стояло несколько десятков колясок, ландо и фаэтонов. Отец, должно быть, пригласил всех соседей, нервно подумала Уитни. И конечно, никому и в голову не пришло отказаться. Все сгорают от любопытства поскорее увидеть, во что превратилась долговязая девчонка, отыскать в ней прежние недостатки и притворно посочувствовать Мартину.

 Войдя в комнату Уитни, Энн резко остановилась. Лицо ее озарилось медленной сияющей улыбкой. Скульптурно вылепленный профиль девушки казался волшебно прекрасным. Энн с одобрением отметила все: от теней, отбрасываемых длинными густыми ресницами на нежную кожу цвета магнолии, до бриллиантов, сверкающих в волосах цвета красного дерева. Изящная фигурка была затянута в изумрудно-зеленое бархатное платье с завышенной талией. Лиф льнул к ее груди, рискованно обнажая белоснежную плоть, вздымавшуюся в квадратном вырезе. Словно для того, чтобы возместить шокирующее отсутствие ткани, рукава были длинными и узкими.

 Подъехала очередная карета, и Уитни увидела, как высокий светловолосый мужчина спрыгнул на землю и предложил руку хорошенькой блондинке. Пол приехал! И вместе с Элизабет!

 Отшатнувшись от окна, Уитни заметила рядом тетку и едва не подпрыгнула от неожиданности.

 – Ты выглядишь восхитительно! – шепнула леди Энн.

 – Тебе в самом деле нравится… я имею в виду платье? – еле ворочая от волнения языком, выдохнула Уитни.

 – Нравится? – рассмеялась Энн. – Дорогая, оно совсем как ты – дерзкое, элегантное и непохожее на другие! – Она протянула руку, с которой свисал великолепный изумрудный кулон. – Мартин спросил меня сегодня утром, какого цвета твое платье, и только сейчас принес это и просил передать тебе. Он принадлежал твоей матери.

 Изумруд был большим, квадратным, окруженным сверкающими бриллиантами. Он вовсе не принадлежал ее матери – Уитни когда-то часами рассматривала все сокровища и безделушки в материнской шкатулке для драгоценностей. Но сейчас она слишком нервничала, чтобы возразить. Девушка стояла, не смея пошевелиться, пока тетка застегивала цепочку.

 – Идеально! – радостно воскликнула Энн, отступив на шаг и изучая общий эффект.

 Камень улегся во впадину между грудями и действительно оказался превосходным дополнением к платью.

 Взяв племянницу под руку леди Энн повела ее к двери.

 – Пойдем, дорогая, настала пора твоего второго официального дебюта.

 В этот момент Уитни всем сердцем пожалела, что рядом нет Николя Дю Билля, чтобы помочь ей и на этот раз.

 Отец уже нетерпеливо топтался у подножия лестницы, чтобы проводить дочь в бальную залу. При виде Уитни он остановился как вкопанный, и потрясенное восхищение на его лице вернуло Уитни почти совершенно утраченную уверенность.

 Под широким арочным входом в залу отец остановился и кивнул музыкантам, и те поспешно опустили инструменты. Уитни ощутила, как взгляды всех присутствующих устремились на нее, услышала, как шум мгновенно утих, а голоса и смех постепенно замерли, и в зале наступила зловещая тишина.

 Девушка глубоко, прерывисто вздохнула, устремила рассеянный взгляд поверх голов гостей и позволила отцу отвести ее в центр комнаты.

 Настороженная, полная любопытства тишина по-прежнему ничем не нарушалась, и, найди в себе Уитни достаточно мужества, она просто подобрала бы юбки и сбежала. Однако она тут же вспомнила Николя Дю Билля, его гордую непринужденную элегантность и тот вечер, когда он помог ей взлететь на вершину успеха. Будь он здесь сейчас, наверняка наклонился бы и прошептал ей на ухо: «Они всего-навсего жалкие провинциалы, и ничего больше, chérie! Выше голову!»

 Гости расступились, пропуская молодого рыжеволосого человека – Питера Редферна, так часто и немилосердно подшучивавшего над Уитни в детстве. Теперь же, в двадцать пять, волосы Питера слегка поредели, но мальчишеская улыбка и задорные глаза оставались теми же.

 – Боже! – воскликнул он с нескрываемым восхищением. – Это действительно ты, маленькая разбойница? Куда дела свои веснушки?

 Уитни, проглотив испуганный смех при столь непочтительном приветствии, вложила, однако, ладонь в протянутую ей руку.

 – А куда, – отпарировала она с сияющей улыбкой, – ты подевал свои волосы?

 Питер разразился смехом, и все, словно очнувшись, заговорили разом, столпившись вокруг Уитни и спеша поздороваться. Напряженность в душе все нарастала, но девушка подавляла страстное желание повернуться и поискать глазами Пола. Минуты шли, а она продолжала механически повторять одни и те же слова. Да, ей очень понравился Париж. Да, дядя Эдвард здоров. Да, она будет рада посетить бал, прием или ужин.

 Четверть часа спустя, когда Уитни беседовала с женой аптекаря, Питер все еще держался поблизости. Слева, где собрались молодые женщины с мужьями, раздался знакомый злорадный смешок Маргарет Мерритон:

 – Я слышала, она выставила себя в Париже настоящим посмешищем! Ее просто сторонились в обществе и почти никто не принимал!

 Питер тоже расслышал это и весело улыбнулся Уитни:

 – Пора встретиться с мисс Мерритон лицом к лицу! Нельзя же вечно избегать ее! Кроме того, она приехала кое с кем, кого ты еще не знаешь!

 По настоянию Питера Уитни нерешительно обернулась к давнему врагу. Маргарет по-хозяйски вцепилась в рукав Клейтона Уэстленда. Еще днем Уитни была твердо уверена, что ничто, ничто на свете не заставит ее презирать Уэстленда больше, чем в тот момент, однако достаточно было увидеть его рядом с Маргарет, понять, что и он внимал ее злобным выпадам, чтобы неприязнь превратилась в жгучую ненависть и неподдельное отвращение.

 – Мы все ужасно разочарованы тем, что ты так и не сумела найти себе во Франции мужа, Уитни, – ехидно пропела Маргарет.

 Уитни оглядела ее с холодным пренебрежением:

 – Маргарет, каждый раз, когда ты открываешь рот, я так и жду, что оттуда высунется змеиное жало!

 Она брезгливо подобрала юбки и уже хотела отвернуться, но Питер сжал ее локоть.

 – Уитни, позволь представить тебе мистера Уэстленда. Он снял дом Ходжеса и тоже только что вернулся из Франции.

 Все еще больно переживая жестокий укол Маргарет, Уитни немедленно заключила, что если Уэстленд только что вернулся из Франции, значит, именно он наговорил Маргарет всякой чуши о том, что она будто бы считалась там настоящим изгоем, парией, на которую все смотрели с жалостью.

 – Вам нравится жить в деревне, мистер Уэстленд? – осведомилась она с усталым безразличием.

 – Большинство людей отнеслись ко мне крайне дружелюбно, – многозначительно ответил он.

 – О, я в этом уверена! – бросила Уитни, почти ощущая, как он вновь раздевает ее взглядом, словно тогда у ручья. – Возможно, кто-нибудь из ваших новых друзей будет так добр, что покажет вам границы наших владений, с тем чтобы вы больше не попадали в неловкое положение, проникая в чужое поместье и злоупотребляя нашим гостеприимством, как сегодня.

 Настороженное молчание вновь воцарилось среди собравшихся, веселость на лице Клейтона мгновенно исчезла.

 – Мисс Стоун, – преувеличенно терпеливо начал он, – мы, кажется, неудачно начали наше знакомство. – И, кивнув на танцующих, вежливо предложил: – Возможно, вы окажете мне честь и согласитесь подарить танец…

 Если он и сказал что-то еще, Уитни уже не слышала, потому что за спиной, совсем близко раздался мучительно знакомый низкий голос:

 – Прошу прощения, мне сказали, что сегодня Уитни Стоун будет здесь, только я никак не могу узнать ее.

 Чья-то рука коснулась ее локтя, и сердце Уитни забилось, словно обезумевшее. Не в силах вымолвить ни слова, она молча позволила Полу повернуть ее лицом к себе.

 Она чуть приподняла голову и, встретившись взглядом с самыми голубыми глазами в мире, порывисто протянула руки и почувствовала пожатие теплых сильных пальцев. За последние четыре года она сотни раз представляла эту сцену и сочиняла дюжины остроумных реплик, которыми собиралась приветствовать Пола, но сейчас сумела выдохнуть лишь два слова:

 – Здравствуй, Пол.

 Медленная восторженная улыбка озарила лицо Пола, и, продолжая сжимать ее руки, он попросил лишь об одном:

 – Потанцуйте со мной!

 Пытаясь подавить внутреннюю дрожь, Уитни едва не бросилась в объятия Пола и почувствовала, как он обвил рукой ее талию. Ткань его красивого темно-синего фрака под кончиками ее пальцев скользила, словно живое существо, которое так хотелось погладить еще и еще. Уитни понимала, что теперь следует превратиться в гордую, сдержанную, равнодушную красавицу, какой она была в Париже, но ничего не могла с собой поделать: обрывки мыслей лихорадочно метались в голове, сердце беспорядочно колотилось; внезапно она словно вновь стала пятнадцатилетней влюбленной девчонкой. Ей хотелось повторять снова и снова: «Я люблю тебя. Я всегда тебя любила. Хочешь ли ты меня сейчас? Изменилась ли я настолько, чтобы теперь ты захотел меня?»

 – Вы скучали по мне? – спросил Пол.

 Какой-то предостерегающий голос зазвучал в мозгу Уитни, сумевшей распознать самоуверенные нотки в голосе Пола. Девушка, повинуясь безошибочному инстинкту, наградила его загадочной полуулыбкой.

 – Отчаянно! – объявила она драматически и тут же усмехнулась, давая понять, что это утверждение явно преувеличено.

 – Насколько отчаянно? – настаивал Пол, притворно хмурясь.

 – Я была поистине безутешна, – пошутила Уитни, прекрасно зная, что Эмили уже успела поведать ему о ее парижских победах. – Говоря по правде, я едва не зачахла от одиночества и тоски по вас.

 – Лгунья! – хмыкнул он, властно сжимая ее талию. – Сегодня утром я слышал совершенно другое. Признавайтесь, вы заявили какому-то французскому дворянину, что, если бы его титул произвел на вас такое же впечатление, как невероятное тщеславие и самомнение, вы могли бы поддаться искушению принять его предложение?

 Уитни нерешительно кивнула, едва сдерживая смех:

 – Совершенно верно.

 – Могу я спросить, в чем заключалось его предложение?

 – Не можете.

 – Тогда, вероятно, мне стоит вызвать его на дуэль?

 Уитни почувствовала себя на седьмом небе. Стоит ли ему вызвать француза на дуэль? Пол флиртует с ней, в самом деле флиртует с ней!

 – Как поживает Элизабет?

 Не успели слова сорваться с губ, как она мысленно осыпала себя всеми известными французскими и английскими проклятиями, а увидев довольное лицо Пола, едва не топнула ногой! Какая глупость с ее стороны!

 – Я отыщу ее и приведу, что бы вы могли возобновить знакомство, – предложил Пол с понимающей усмешкой, как только раздались заключительные аккорды музыки.

 Уитни все еще пыталась прийти в себя от унижения после своего дурацкого промаха и не сразу поняла, что Пол ведет ее к компании, собравшейся вокруг Клейтона Уэстленда. До этой минуты Уитни совершенно забыла о том, что, когда Клейтон приглашал ее танцевать, она, не ответив, ушла с Полом.

 – Кажется, я украл мисс Стоун как раз в тот момент, когда вы просили ее подарить танец, Клейтон, – извинился Пол.

 Учитывая, как была груба Уитни с новым соседом, избежать танца не представлялось возможным. Она ожидала, что Клейтон повторит приглашение, но он и не подумал делать ничего подобного. На глазах у недоброжелательных зрителей он позволил ей полностью испить чашу позора, пока Уитни не залилась краской гневного смущения. Только потом он предложил ей руку и равнодушно, почти сквозь зубы выдавил:

 – Мисс Стоун.

 – Нет, благодарю вас, – холодно бросила Уитни. – Мне не хочется танцевать, мистер Уэстленд.

 Резко повернувшись, она направилась в другой конец залы, решив держаться как можно дальше от этого невежды и грубияна, и присоединилась к гостям, которых развлекала беседой тетя Энн. Но не прошло и пяти минут, как рядом появился отец.

 – Я хотел бы познакомить тебя кое с кем, – проворчал он с угрюмой решительностью. Однако, несмотря на его тон, Уитни видела, что отец очень гордится ею, и потому с радостью последовала за ним через всю залу, пока… пока не осознала, куда он ее ведет. В нескольких шагах стоял Клейтон Уэстленд, о чем-то весело беседуя с Эмили и ее мужем. Маргарет Мерритон по-прежнему цеплялась за его руку.

 – Папа, пожалуйста, – настойчиво прошептала Уитни, отступая. – Мне он не нравится.

 – Чепуха! – раздраженно отрезал отец, подталкивая ее вперед. – Вот и мы! – громко, жизнерадостно объявил он и, обернувшись к дочери, приказал, как малому ребенку: – Сделай реверанс и поздоровайся с нашим новым другом и соседом, Клейтоном Уэстлендом.

 – Мы уже встречались, – сухо ответил Клейтон.

 – Мы знакомы, – еле слышно подтвердила Уитни.

 Щеки ее вновь загорелись под издевательским взглядом Уэстленда. Уитни подумала, что, если он посмеет сказать или сделать что-нибудь, попытается опозорить ее в глазах отца, она просто убьет наглеца. Впервые в жизни Мартин убедился, что дочь изменилась, что ее принимают в обществе, что никому и в голову не приходит смеяться над ней!

 – Прекрасно, прекрасно, – кивнул отец, выжидающе глядя то на Клейтона, то на Уитни. – Почему бы вам не потанцевать? Музыканты так стараются…

 Уитни мгновенно поняла, что они вряд ли будут танцевать: замкнутое лицо Клейтона ясно выражало, что он больше не пригласит ее на танец даже под угрозой смерти. Сгорая от стыда и унижения, Уитни заставила себя умоляюще посмотреть на него, а потом на танцующих, так, чтобы смысл ее просьбы стал ясен.

 Иронически подняв брови, Клейтон не спешил с ответом. На какой-то момент Уитни показалось, что он вообще решил ее игнорировать, однако он пожал плечами и, даже не предложив ей руку, направился к танцующим. Уитни оставалось либо следовать за ним, либо не трогаться с места.

 Она предпочла первое, хотя в душе все сильнее кипела ненавистью к этому человеку. Шагая позади, она буравила злобным взглядом его бордовый фрак, но только когда он обернулся к ней, девушка поняла, что он смеется, в самом деле смеется над ее унижением.

 Уитни, не останавливаясь, направилась дальше, намереваясь оставить его одного в самом центре залы, но сильные пальцы неожиданно сдавили ее локоть.

 – Только посмейте! – пробурчал он и, продолжая смеяться, увлек ее в вальсе.

 – С вашей стороны было чрезвычайно любезно пригласить меня на танец, – саркастически заметила Уитни, неохотно отдаваясь его объятиям.

 – Но разве вы не этого хотели от меня? – с фальшивым недоумением осведомился он и, прежде чем она успела ответить, добавил: – Знай я только, что вы предпочитаете сами приглашать партнеров, не стал бы зря просить вас дважды.

 – Никогда не встречала такого напыщенного грубияна… – начала Уитни, но, поймав обеспокоенный взгляд отца, ослепительно улыбнулась, чтобы показать, как ей приятно танцевать с их новым соседом.

 Но стоило ему отвернуться, как девушка с убийственным презрением оглядела Клейтона и продолжала:

 – Невыносимого, невоспитанного, несносного…

 И задохнулась от ярости, заметив, как трясутся от смеха его плечи.

 – Не останавливайтесь, – попросил он, широко улыбаясь. – Я с самого детства не получал такого нагоняя! Как там у вас… «невоспитанный, несносный»…

 – Возмутительно наглый и, уж конечно, не джентльмен!

 – Вы ставите меня в крайне неловкое положение, – весело хмыкнул он, – и вынуждаете заметить, что ваше поведение сегодня вечером тоже вряд ли можно назвать подобающим леди.

 – Улыбайтесь, пожалуйста! Мой отец за нами наблюдает, – прошипела она, растягивая губы в искусственной улыбке.

 Клейтон немедленно последовал ее примеру. Ослепительно белые зубы блеснули на загорелом лице, но взгляд был неотрывно прикован к ее нежному рту. Это не ускользнуло от внимания Уитни, мгновенно и негодующе выпрямившейся.

 – Мистер Уэстленд, мне кажется, что наш неприятный разговор продолжался достаточно долго!

 Она попыталась отстраниться, но он успел сжать руки, не давая ей освободиться.

 – Послушайте, малышка, не стоит устраивать сцены, я не имею ни малейшего желания видеть всеобщим посмешищем ни себя, ни вас, – предостерег он, и, поскольку у девушки не оставалось иного выбора, кроме как продолжать танец, она решила не обращать внимания на неприличную фамильярность и, пожав плечами, отвернулась. – Прекрасный вечер, не правда ли? – протянул он и сценическим шепотом добавил: – Ваш отец опять на нас смотрит!

 – Был прекрасным, – поправила Уитни, ожидая немедленной ответной грубости, но когда таковой не последовало, нерешительно посмотрела на Клейтона.

 Он пристально наблюдал за ней, не выказывая ни малейшего раздражения по поводу ее колкости. И Уитни неожиданно показалась себе глупой и невоспитанной. Да, он вел себя безобразно сегодня у ручья, но чем она лучше?

 Виноватая улыбка зажгла ее глаза зеленым светом, превратив их в сияющие осколки нефрита.

 – Думаю, сейчас ваша очередь язвить и насмехаться, – честно предложила она. – Или я потеряла счет стычкам?

 Клейтон одобрительно кивнул, признавая ее правоту.

 – По-моему, мы сравнялись, – спокойно признал он.

 Что-то в этом низком голосе и серых глазах, в небрежной грации, с которой он вел ее в вальсе, пробудило в девушке смутные воспоминания.

 – Мистер Уэстленд, мы раньше не встречались? – спросила она.

 – Если бы мы встречались, для меня было бы огромным ударом обнаружить, что вы успели все забыть.

 – Уверена, что я не могла бы вас не запомнить, – вежливо пробормотала Уитни и постаралась выбросить странные мысли из головы.

 Верный своему обещанию, Пол подвел к ним Элизабет, как только закончился танец. Уитни с отчаянием подумала, что Элизабет Аштон выглядит словно прекрасная хрупкая фарфоровая куколка в платье из светло-голубого атласа, так мило оттенявшего розовые щечки и сверкающее золото волос.

 – Не могу поверить, что это ты, Уитни! – воскликнула она нежным, полным удивления голосом.

 Конечно, можно было предположить, что Элизабет не в силах поверить переменам, произошедшим со столь непрезентабельной ранее девчонкой, но, глядя вслед девушке, идущей под руку с Клейтоном в центр залы, Уитни посчитала, что Элизабет вовсе не намеревалась ее оскорбить. И поскольку мисс Аштон танцевала с мистером Уэстлендом, Уитни ждала, что Пол пригласит ее, но вместо этого он, нахмурившись, резко спросил:

 – В Париже, кажется, принято, танцуя, смотреть в глаза друг другу?

 Уитни в полном изумлении уставилась на него: –Я… я не смотрела в глаза мистеру Уэстленду. Просто мне показалось, будто мы встречались раньше, однако выяснилось, что я никогда его не видела. Разве с вами такого не случалось?

 – Только сегодня, – раздраженно бросил Пол. – Я считал, что знаю вас, теперь же уверен, что это не так.

 Он повернулся и отошел. В прежние времена девушка последовала бы за ним и постаралась убедить, что любит только его, но все меняется, изменилась и Уитни. Поэтому она лишь улыбнулась про себя и направилась в противоположную сторону.

 И хотя Пол больше не подошел к ней, Уитни с удовольствием проводила время с местными джентльменами. Если выбирать между этим, отчужденным, ревнующим Полом и прежним, чересчур уверенным в себе, Уитни, несомненно, предпочла бы первого. Леди Юбенк была права: пора выказать свой нрав – пусть не думает, что она станет бегать за ним, как собачонка! Полу не помешает немного помучиться!

 

 Назавтра Уитни проснулась едва ли не в полдень. Отбросив одеяло, она вскочила с постели, совершенно уверенная, что Пол вот-вот приедет с визитом. Однако его все не было, потом явились другие соседи, и она развлекала их, стараясь быть чарующе веселой и приветливой, хотя на сердце становилось все тяжелее по мере того, как солнце клонилось к горизонту.

 Уитни увидела Пола лишь на следующий день, и то совершенно случайно. Она и Эмили как раз покидали городок, и лошади брели по дороге, выбивая копытами облачка пыли.

 – Знаешь, мистера Уэстленда вызвали в город на следующий день после бала, – сообщила Эмили.

 – Отец что-то упоминал об этом, – рассеянно ответила Уитни, думая лишь о Поле. – Кажется, он приезжает завтра… А что?

 – Мама Маргарет шепнула, что Маргарет считает часы до его приезда. Очевидно, она просто помешалась на нем и…

 Эмили осеклась и, прищурясь, вгляделась в даль.

 – Если глаза меня не подводят, – пропела она, бросив лукавый взгляд на Уитни, – мы, кажется, сейчас увидим твою добычу!

 Наклонившись вперед, Уитни различила в облаках пыли мчавшийся навстречу элегантный фаэтон. Она едва успела расправить юбки амазонки, как Пол был уже рядом. Он натянул поводья, вежливо приветствовал Уитни и полностью сосредоточился на Эмили, осыпая ее шутливыми комплиментами, пока та, смеясь, не приказала ему немедленно замолчать, поскольку она теперь замужняя женщина.

 Хан мгновенно воспылал антипатией к породистому вороному коню Пола, и Уитни краем уха прислушивалась к разговору, одновременно пытаясь справиться с норовистым гнедым.

 – Собираетесь на завтрашний прием к леди Юбенк? – осведомился Пол, и Уитни, не услышав ответа Эмили, подняла глаза. Пол обращался к ней. – Собираетесь завтра к леди Юбенк? – повторил он, и Уитни кивнула, чувствуя, как сердце готово вот-вот выскочить из груди. – Прекрасно. Увидимся там, – бросил Пол и, не тратя слов, взмахнул поводьями.

 Фаэтон сорвался с места и исчез в облаке пыли. Эмили повернулась и долго смотрела вслед экипажу, пока он не скрылся из виду.

 – Какая совершенно необыкновенная встреча! – воскликнула она, заговорщически улыбаясь и искоса поглядывая на подругу. – Но тебе не показалось странным, что он изо всех сил старался тебя игнорировать?

 – Вовсе нет, – тяжело вздохнула Уитни. – Если припоминаешь, Пол всегда старался меня игнорировать.

 – Знаю, – тихо засмеялась Эмили, – но, разговаривая со мной сейчас, он не сводил с тебя глаз. И вчера на балу он тоже украдкой бросал на тебя взгляды, когда ты не смотрела в его сторону.

 Уитни резко натянула поводья, останавливая Хана.

 – Правда? Ты уверена?

 – Совершенно, глупышка. Я все время наблюдала за вами двоими.

 – О, Эмили, – дрожащим голосом пробормотала Уитни, – как жаль, что тебе придется вернуться в Лондон на следующей неделе. Кто, если не ты, скажет мне именно то, что я хочу слышать?