Глава 3

 На следующее утро в восемь часов ее глубокий сон был прерван звоном будильника. Зачем она его поставила на такую рань в субботу? Кэти сонно нащупала будильник и заставила его заткнуться.

 Было уже девять, когда она снова открыла глаза. Свет потоком лился в ее украшенную цветочными узорами спальню. «О Господи! Через час припрется этот потомок конкистадоров!»

 Пулей вылетев из постели, Кэти метнулась в душ. Все было против нее: вода слишком медленно смывала пену, фен целую вечность сушил волосы. Когда наконец вскипит чайник?! Кэти металась по комнате, в поспешных сборах оставляя ящики открытыми. Успела! Темно-синие брючки, верх с белым кантом – в тон, шелковый шарф на волосы…

 На ходу застегивая дорожную сумку, Кэти выбежала из дома в девять тридцать пять. Ее встретило солнечное майское утро. Кэти подошла к машине, шаря по кармашкам сумки.

 – Черт! – выдохнула она и опустила сумку на землю около машины, роясь в ней. Она бросила нервный взгляд на поток машин на улице, ожидая увидеть старый грузовик, с грохотом въезжающий во двор. – Куда делись эти чертовы ключи?!

 Ее нервы были до того напряжены, что, когда чья-то рука легла на ее плечо, Кэти едва сдержала крик.

 – Они у меня, – спокойно произнес глубокий голос.

 Кэти повернулась, полная испуга и ярости:

 – Какое вы имеете право шпионить за мной?

 – Я просто ждал вас, – ответил Рамон. – Вот ваши ключи. Я случайно положил их к себе в карман вчера вечером.

 Он протянул ей ключи вместе с розой на длинном стебле. Кэти схватила их, тщательно избегая даже прикасаться к темно-красному цветку.

 – Возьмите розу, – тихо попросил он, не убирая руки. – Это для вас.

 – Оставьте меня! Здесь не Пуэрто-Рико, и не нужно мне ваших роз!

 Рамон не сдвинулся с места.

 – Я же сказала, что мне это не нужно! – Кэти в бессильной ярости защелкнула замок на сумке и нечаянно выбила розу из его руки.

 Вид прекрасного цветка, валяющегося на сером бетоне, вызвал у Кэти угрызения совести, она смущенно взглянула на Рамона. Его гордое лицо было спокойным, на нем не отражалось ни ярости, ни осуждения – только глубокое сожаление.

 Кэти отвела глаза. Тьфу, как все мерзко получилось! А он, похоже, постарался ради нее: аккуратный черный наряд – рубашка с короткими рукавами и строгие брюки, запах дорогого одеколона… И так тщательно выбрит. Чем он, собственно, заслужил эти грубые выходки? Цветок валялся на асфальте, Кэти захотелось разреветься.

 – Рамон, извините меня.

 Она подняла цветок и с мольбой взглянула на сдержанное лицо Рамона.

 – Спасибо вам. И если вы еще хотите, я пойду с вами в зоопарк, как обещала. – Кэти сделала паузу для глубокого вздоха. – Но я хочу, чтобы вы поняли – вы не должны… – Она в смущении замолкла, когда в его глазах заплясали озорные огоньки.

 Он произнес с едва заметной усмешкой:

 – Я предложил вам пока только цветок и поход в зоопарк. Руку и сердце пока не предлагал.

 Внезапно Кэти поймала себя на том, что улыбается ему.

 – Да, пожалуй, вы правы.

 – Ну, теперь мы пойдем? – поинтересовался он.

 – Да, но сначала я отнесу домой сумку.

 Рамон взял сумку у нее из рук:

 – Я отнесу сам.

 Когда они вошли в квартиру, она забрала сумку и направилась в спальню. Вопрос Рамона остановил ее:

 – Вы из-за меня пытались убежать?

 Кэти повернулась в дверях:

 – Не только. После прошлой ночи мне надо было уехать от всего и от всех хотя бы на время.

 – И что же вы собирались делать?

 Ее губы дрогнули в печальной улыбке.

 – То же, что и многие независимые самоуверенные американки, когда они не могут справиться с собой, – бежать к мамочке с папочкой.

 Пять минут спустя они вышли из дома и направились к автостоянке. Кэти размахивала дорогой камерой, которую она держала в левой руке.

 – Это фотоаппарат, – сообщила она.

 – Я знаю, – подтвердил он с насмешливой серьезностью. – Они есть даже в Пуэрто-Рико.

 Кэти расхохоталась и покачала головой:

 – Никогда не знала, что я такая противная американка.

 Остановившись около изящного «бьюика», Рамон открыл дверцу рядом с водительским местом.

 – Очень симпатичная американка, – тихо сказал он и добавил: – Садись.

 К своему стыду, Кэти успокоилась, когда поняла, что они поедут на машине. Трястись по автостраде на развалюхе-грузовике было не по ней.

 – Ваш грузовик снова сломался? – спросила она, когда они плавно выехали с автостоянки и влились в интенсивный субботний поток машин.

 – Я решил, что вы предпочтете эту машину грузовику. Я одолжил ее у приятеля.

 – Мы могли бы взять мою машину, – возразила она.

 По взгляду, который бросил на нее Рамон, она поняла, что если он приглашает кого-нибудь, то на своем транспорте. Кэти включила радио и украдкой оглядела нового знакомого. Великолепное сложение, загорелые лицо и руки. Он напомнил ей одного испанского теннисиста.

 В зоопарке оказалось не так уж плохо, хотя слишком многолюдно. Кэти и Рамон бродили рядом по широким дорожкам, болтая, как школьники. Рамон купил ей арахис, чтобы кормить медведя. Он от души расхохотался в птичьем вольере, когда тукан с чудовищным клювом опустился на Кэти и та пронзительно взвизгнула, прикрывая голову. Потом они подошли к питомнику с рептилиями. Туда Кэти входила неохотно – змеи вызывали у нее омерзение.

 – Посмотри, – прошептал Рамон ей на ухо, кивая в сторону огромного стеклянного террариума.

 – Я не хочу смотреть, – ответила Кэти сухими губами. – Я и так знаю, что там дерево, а с него свисает очередная змея.

 Ее ладони стали влажными, как будто рука коснулась чешуи.

 – Что-нибудь не так? – озабоченно спросил Рамон, заметив, что она побледнела. – Ты не боишься змей?

 – Да, – проворчала Кэти, – очень.

 Тряхнув головой, он взял ее за локоть и вывел наружу. Кэти с облегчением вдохнула свежий воздух и опустилась на ближайшую скамейку.

 – Я уверена, что они поставили скамейку около питомника для таких, как я. Иначе нас пришлось бы просто выносить.

 В улыбке Рамона появилось некоторое превосходство.

 – Вообще-то змеи очень полезны. Они едят грызунов, насекомых…

 – Пожалуйста, – взмолилась Кэти, – не описывай мне их меню.

 Рамон продолжал, не отрывая от нее глаз:

 – Они необходимы для равновесия в природе.

 Дрожащая Кэти встала, бросив на него ироничный взгляд:

 – Да что вы говорите? Вот уж никогда бы не подумала.

 Ее изящный носик сморщился от отвращения. Рамон, задумчиво улыбаясь, пристально посмотрел в голубые глаза.

 – Вообще-то я их тоже не люблю, – признался он.

 Они долго бродили по зоопарку. К своему изумлению, Кэти стала замечать, что слегка театральная испанская галантность Рамона начинает ей импонировать.

 Кэти истратила больше половины второй пленки, когда они подошли к острову, где обитали обезьяны, павлины и другие интересные, но менее редкие животные.

 Жуя попкорн, она оперлась на узорную ограду маленького пруда и бросала зернышки уткам. Ее поза была ненамеренно соблазнительной, темно-синяя ткань туго обтянула изящные бедра. Рамон откровенно наслаждался этим зрелищем. Не подозревая о том, что ее рассматривают, Кэти оглянулась через плечо:

 – Хочешь, сфотографирую?

 У него дрогнули губы.

 – Что именно?

 – Острова, – ответила Кэти, озадаченная его улыбкой. – Эта пленка скоро кончится. Я собираюсь подарить ее тебе. Когда ты сделаешь фото, у тебя будет сувенир на память о зоопарке в Сент-Луисе.

 – Эти фото для меня?

 – Конечно, – ответила Кэти, взяв очередную горсть попкорна.

 – Если бы я это знал, – усмехнулся Рамон, – я бы сфотографировал нечто более интересное, чем медведи и жирафы, на память об этом дне.

 Кэти вопросительно приподняла брови:

 – Змей? Брр. Тогда бери фотоаппарат и иди туда один, я подожду.

 – Нет, – ответил он с кривой усмешкой, отводя ее от изгороди. – Не змей.

 На обратном пути они остановились у магазинчика, где Кэти смогла наконец купить кофе. Поддавшись порыву, она решила пригласить Рамона на легкую закуску и присоединила к покупке бутылку красного вина и немного сыра. Рамон проводил ее до двери, но, когда Кэти позвала его в квартиру, он заметно колебался, прежде чем согласиться.

 Не прошло и часу, как Рамон поднялся.

 – Я работаю сегодня вечером, – объяснил он.

 Улыбнувшись, Кэти вышла и вернулась с фотоаппаратом.

 – Остался еще кадр. Встань здесь, я сфотографирую тебя и отдам тебе обе пленки.

 – Нет! Оставь его. Я сфотографирую тебя завтра на пикнике.

 «Значит, новое свидание?» Кэти решила согласиться. Впервые за долгое время она чувствовала себя такой веселой и юной…

 – Нет. Я не могу, правда. Но спасибо.

 Несомненно, Рамон был очень привлекательным. Но его мужское обаяние все еще больше пугало ее, чем привлекало. Ну и, наконец, они все-таки принадлежат к разным кругам.

 – Почему ты отводишь глаза, как будто хотела бы никогда не видеть меня? – внезапно спросил он.

 Она быстро взглянула на него:

 – Я… ты ошибаешься.

 – Нет, – упрямо возразил он, – я не ошибаюсь.

 Кэти решила солгать, но передумала под испытующим взглядом черных глаз:

 – Ты напоминаешь мне одного человека, который уже умер. Он был высокий, темноволосый и очень похож на тебя.

 – Его смерть причинила тебе сильное горе?

 – Его смерть принесла мне огромное облегчение! – воскликнула Кэти. – Было время, когда я мечтала прикончить его своими руками!

 Он усмехнулся:

 – Какое темное и зловещее прошлое у такого юного и очаровательного существа.

 Кэти подарила ему беспечную улыбку. Ее все любили за жизнерадостный характер, а воспоминаниями, которые причиняли ей боль, она не делилась ни с кем.

 – Я полагаю, что лучше темное и зловещее, чем скучное.

 – Зато в гостиничном баре ты сама выглядела изрядно скучающей, – усмехнулся Рамон. Уже придерживая рукой дверь, он добавил: – Позвоню тебе в полдень. Угощение беру на себя. Тебе придется приготовить только лекцию о моей невоспитанности.

 – Что?..

 – Ну, я ведь не спрашиваю твоего согласия, хочешь ли ты ехать со мной.

 

 Вечером Кэти рано вернулась домой. Шумная вечеринка у друзей отчего-то показалась ей скучной. Кэти вспомнила слова Рамона, сказанные на прощание, и задумалась над ними: была ли скука причиной этого странного нетерпения, этой неуловимой и необъяснимой досады, которая с каждым днем росла в ней в течение последних месяцев? Нет, решила она наконец, ее жизнь можно назвать какой угодно, но только не скучной – временами она была даже слишком полна событий. Свернувшись калачиком на софе в гостиной, Кэти рассеянно провела длинным ухоженным ногтем по обложке книги, лежащей у нее на коленях. Ее голубые глаза затуманились. Что происходит с ней в последнее время? Этот вопрос она все чаще задавала себе, с разочарованием понимая, что ответ ускользает. Что же она упустила в своей жизни? Знать бы, тогда можно было попытаться это исправить.

 – Ничто не прошло мимо меня, – твердо сказала себе Кэти. И все же, все же…

 Раздраженная неопределенностью, она мысленно перебрала все доводы, чтобы чувствовать себя счастливой: в двадцать три года у нее диплом об окончании университета, прекрасная высокооплачиваемая работа. Да и без работы денег отца для жизни более чем хватает. К тому же у нее роскошная квартира, стенные шкафы набиты одеждой. Она привлекает внимание мужчин, у нее хорошие друзья, в пестрой светской жизни она участвует ровно настолько, чтобы это было развлечением, а не обузой. Чего же ей не хватает для счастья?

 «Мужчины», – сказала бы Карен. Это она всегда говорила в подобных случаях.

 Легкая улыбка коснулась губ Кэти. «Мужчина» определенно не был решением ее проблем. Она одернула себя: нет никаких причин чувствовать себя несчастной! Во всем мире женщины страстно желают сделать карьеру, сражаются за свою свободу и самостоятельность, мечтают о финансовой независимости. А она, Кэти Конелли, достигла всего этого уже в двадцать три года.

 – У меня есть все, – сказала Кэти непреклонно, открывая книгу. Строчки расплывались у нее перед глазами, а внутренний голос продолжал нашептывать: «Этого мало, слишком мало. В твоей жизни чего-то недостает».