• Современная серия, #6

Глава 16

 Любимым временем суток был для Слоан первый пос-лерассветный час, когда можно вволю побегать по берегу, но на этот раз она проснулась около семи. Торопясь поскорее начать день, она вскочила с постели, связала волосы в конский хвост, надела шорты и футболку и вышла в коридор. Неестественно тихий дом казался покинутым и опустевшим. Только во дворе двое мужчин подстригали живую изгородь. Слоан помахала им на бегу и, вдохнув соленый воздух, почувствовала, как становится легче на душе. Ленивые волны лизали песок у ее ног, чайки спозаранку охотились за рыбой. Их назойливые крики звучали для нее слаще любой музыки.

 Небо над головой было кристально ясным, пушистые белые облачка, гонимые ветром, мчались куда-то. Слева до самого горизонта расстилалась океанская гладь — величественная, прекрасная, неукротимая. Справа тянулись особняки, некоторые даже богаче и роскошнее, чем отцовский дом, и везде наблюдалось некоторое оживление. Слуги подметали внутренние дворики, чистили бассейны, садовники склонялись над цветочными клумбами, повсюду били струйки воды из дождевальных установок; брызги сверкали зелеными изумрудами на влажной траве газонов.

 Не отрывая глаз от океана, Слоан пробежала мили три и повернула обратно. Она не сбавляла темпа, пока не показался знакомый флагшток, и лишь тогда затрусила помедленнее. Здешние жители, очевидно, просыпались позднее обитателей Белл-Харбора: она встретила всего несколько почитателей утренних прогулок, и то на обратном пути. Кроме того, все они были куда менее дружелюбны, чем в ее родном городе, и вместо приветствия старательно отводили глаза.

 Все еще размышляя о том, какими невоспитанными могут оказаться с виду приличные люди, Слоан неожиданно увидела, как пожилой садовник в рубашке с длинными рукавами, подправлявший цветочный бордюр у края газона, внезапно встал, схватился за грудь и согнулся от боли. Слоан метнулась к нему, обшаривая глазами двор в поисках помощи, но, похоже, кроме него, здесь никого не было.

 — Не волнуйтесь, — сказала она мягко, — я сделаю все, что смогу. Облокотитесь на меня.

 Она обняла его за талию, гадая, сумеют ли они добраться до железной скамьи, окружавшей ствол ближайшего дерева.

 — Что с вами?

 — Рука, — прохрипел он, побледнев как полотно.

 — Сердце?

 — Нет… перенес операцию… на плече…

 Слава Богу, хоть не инфаркт!

 Облегченно вздохнув, Слоан подвела его к дереву и устроила на скамье.

 — Дышите глубоко и выдыхайте как можно медленнее, — наставляла она. — У вас есть что-нибудь обезболивающее?

 Мужчина последовал ее совету и чуть порозовел.

 — Сейчас… станет легче…

 — Не спешите. Я никуда не уйду. У нас впереди уйма времени.

 Минуты тянулись мучительно медленно. Наконец садовник поднял голову и взглянул на нее. Кажется, ему и вправду лучше. Он немного моложе, чем ей показалось сначала: лет шестидесяти пяти и, видимо, напуган, но держится молодцом.

 — Я встал и нечаянно оперся о левую руку, — пояснил он, — и плечо так прострелило, что казалось, меня вот-вот разорвет на части!

 — Давно вас оперировали?

 — На прошлой неделе.

 — На прошлой неделе? В таком случае вы должны носить руку на перевязи или в лангетке!

 — Верно, только это жутко неудобно. Становишься беспомощным, как младенец.

 — Разве некому подменить вас, пока плечо не заживет?

 Старик уставился на нее с таким неподдельным изумлением, словно до этой минуты такая мысль в голову у не приходила.

 — А как по-вашему, чем бы я смог заняться?

 — Похоже, это поместье — одно из самых больших в Палм-Бич, так что обязательно должна найтись работа полегче. Неплохо бы поговорить с владельцем. Объяснить, что тяжелый труд пока не для вас. Не зверь же он в конце концов!

 — Он уже все знает. Советовал мне подождать до полного выздоровления.

 — И не дал вам работу полегче? — выпалила Слоан. поражаясь бесчеловечности богачей и их холодному безразличию к судьбам менее удачливых собратьев.

 Старик ободряюще похлопал девушку по руке, очевидно, разделяя ее праведное негодование, — Сейчас все пройдет, девочка. Лучше посидите со мной. Беседа с таким милым, хорошеньким созданием, как вы, подействует лучше любого обезболивающего.

 — А вам не попадет за то, что мы расселись тут и разводим антимонии?

 Садовник, немного поразмыслив, улыбнулся:

 — Вряд ли, но в случае чего отобьемся, так что не волнуйтесь.

 И тут Слоан наконец осенило. Слишком холеные у него руки, литературный язык и безупречный выговор, да и обращение чересчур свободное. Залившись краской стыда, она попыталась встать.

 — Вы не садовник. Простите меня за глупость и дерзость. Не хотела вас обидеть.

 Но мужчина сжал ее пальцы, словно умоляя остаться.

 — Вам нечего смущаться. Не убегайте, прошу. Я тронут до слез вашим состраданием и благодарен за помощь. Не многие молодые люди потратили бы время и силы на какого-то старика садовника, которому приспичило болеть.

 — Никакой вы не старый садовник, — весело запротестовала Слоан.

 — Я новый садовник. То есть новичок. Мне просто позарез нужно было завести себе хоть какое-то хобби, пока плечо не заживет. Пришлось лечь на операцию — старая травма давала о себе знать и крайне пагубно отражалась на моей игре в гольф. Представляете, — трагически прошептал он, — в коротких геймах я постыдно мазал, то есть буквально каждый драйв кончался промахом!

 — Какой кошмар! — посочувствовала Слоан, стараясь не рассмеяться.

 — Именно! А этот дом принадлежит моему сыну, который настолько бессердечен, что не только играл вчера без меня, но и имел наглость загнать мяч в первые двенадцать лунок семьюдесятью двумя ударами!

 — Да он просто чудовище! — съязвила Слоан. — Таких следует убивать на месте.

 — Мне нравятся женщины с чувством юмора, — усмехнулся старик, — особенно если они к тому же умны и красивы. И способны меня заинтриговать. Кто же вы, прекрасная незнакомка?

 Особняк Картера находился всего в нескольких домах от этого, и хозяева почти наверняка знакомы. Слоан не хотелось объяснять каждому встречному свои отношения с отцом, но отсюда прекрасно видно, куда она направляется.

 — Меня зовут Слоан, — уклончиво пробормотала она.

 — Это ваше имя?

 — Да. А вас как зовут? — быстро вставила она, прежде чем он спросит, как ее фамилия.

 — Дуглас, и я вас здесь раньше не видел.

 — Я живу в Белл-Харборс и на несколько дней приехала погостить к знакомым.

 — Неужели? К кому же? Я здесь почти всех знаю. Выхода нет. Нужно постараться спустить все на тормозах.

 — Я остановилась у Рейнолдсов.

 — Ну и ну! Это мои соседи и давние знакомые. Вы, должно быть, подруга Парне?

 Слоан кивнула и посмотрела на часы.

 — Мне пора.

 У Дугласа мгновенно вытянулось лицо. Он выглядел таким несчастным, что Слоан стало совестно.

 — Неужели не можете уделить несколько минут калеке? Поверьте, вы скрасите одиночество бедного старика! Доктор не позволяет водить машину, а сын либо на работе, либо неизвестно где пропадает. Смею заверить, я очень смирный и абсолютно безобиден.

 Кажется, он сумел нащупать самое слабое ее место: Слоан никогда не могла устоять перед просьбами пожилых людей, пусть даже и миллионеров. На этом ее вечно и ловили. Правда, только сейчас она поняла, что тоже одинока и, похоже, несчастна.

 — Пожалуй, у меня еще есть немного времени до начала партии в теннис. О чем бы вы хотели поболтать?

 — Об общих знакомых, — немедленно предложил он с нескрываемым восторгом. — Обожаю посплетничать! Не оставить камня на камне от чьей-то репутации — что может быть забавнее?!

 Слоан от неожиданности поперхнулась, но тут же смешливо фыркнула.

 — Не получится. Я здесь никого, кроме Рейнолдсов. не знаю.

 — Да что о них говорить, — махнул рукой Дуглас. — Невыносимо скучные зануды. Правильные, как школьная теорема!

 — Я тоже зануда. — заверила она, но старик не обратил внимания на ее слова.

 — Вы не носите обручального кольца, значит, не замужем, следовательно, должны чем-то занять время. Работаете?

 — Я дизайнер, — сообщила Слоан и поспешно добавила:

 — Но это довольно скучный предмет. Лучше потолкуем о том, что интересует вас.

 — Меня весьма интересуют молодые женщины, которые по каким-то причинам отделываются уклончивыми ответами на самые простые вопросы, — с удивившей Слоан проницательностью ответил он. Девушка встревоженно подняла голову. Их раскованная, беспечная перепалка вовсе не предполагала подобных откровений. — Однако, — заверил он, — я не собираюсь совать нос в чужие дела. Что же, попробуем найти взаимно интересующий нас предмет. Полагаю, вряд ли вы разбираетесь в механизмах слияния корпораций, экономике, политике и тому подобных вещах.

 — Ошибаетесь, — запротестовала Слоан. — Только вчера за ужином я слышала весьма необычные рассуждения по поводу перспектив мирового рынка.

 Старик с уважением воззрился на пес.

 — Ну и ну Прелестная женщина с добрым сердцем, чувством юмора и острым умом! Неудивительно, что вы не замужем! Готов побиться об заклад, молодые люди вашего возраста шарахаются от вас как от чумы!

 Он одарил ее обаятельной улыбкой, невольно заставившей Слоан усомниться, так ли он безобиден, как утверждает.

 — Давайте поговорим о российских финансовых кризисах! — провозгласил он, в запале хлопнув себя по колену. — Обожаю слушать собственные рассуждения! Никогда не перестаю поражаться своей мудрости и провидческому дару…

 Слоан только головой покачала, но тут же забыла обо всем, увлеченная страстной, отточенной речью.

 Дуглас Мейтленд долго глядел вслед удалявшейся девушке, пока та не исчезла из виду, и только потом вошел в дом и сразу направился на кухню.

 — Доброе утро, — приветствовал он детей, наливая кофе в кружку толстого фаянса. — Жаль, что не успели полюбоваться восходом, сони несчастные.

 Сын сидел за кухонным столом, погруженный в чтение «Уолл-стрит джорнал». Дочь вынимала булочку из тостера. Оба удивленно встрепенулись при звуках необычайно жизнерадостного голоса родителя.

 — Вижу, у тебя отличное настроение, — буркнул Ной.

 — Я отлично провел утро.

 — Интересно, где и с кем? — пренебрежительно фыркнула Кортни. — Во-первых, ты за ворота не выходил. Во-вторых, где здесь развлечься? Палм-Бич — настоящая дыра! И ты еще воображаешь, будто я соглашусь жить здесь постоянно, вместо того чтобы остаться в Калифорнии и устроиться в закрытую школу?

 — Должно быть, я в самом деле мазохист, — весело сообщил Дуглас, — поскольку находиться в одном доме с тобой хуже средневековой пытки. Однако если хочешь знать, я на редкость замечательно провел время в обществе необыкновенной молодой женщины, случайно заметившей, что мне плохо, и предложившей помощь.

 — Молодая? И сколько же ей, спрашивается, лет? — с подозрением осведомилась Кортни.

 — По-моему, около тридцати.

 — Начинается! Мы все это проходили! Ты уже дважды знакомился с необыкновенными молодыми женщинами лет под тридцать, и обе умудрились окрутить тебя! Потрясающе! Ной, наш папочка опять ходит в женихах!

 — Не язви, Кортни, тебе это не идет. К тому же одна из этих женщин — твоя мать.

 — А вторая тебе в правнучки годилась, — прошипела та. Но Дуглас, благоразумно проигнорировав укол, обратился к сыну:

 — Представляешь, приняла меня за садовника: вполне понятная ошибка. Разумеется, учитывая, что я рылся в земле, как крот. Никогда не угадаешь, кто она и…

 — Может, мне попытаться? — вставила Кортни, — Пока ты развлекал ее, она, должно быть, восседала на травке и жевала творог, запивая сывороткой?

 Но мужчины, похоже, ее не слышали.

 — И кто она? — осведомился Ной.

 — Если ты ужинал с Картером накануне вечером, значит, успел с ней познакомиться. Я бы сам спросил, но не слишком рвался признаться, что у меня такой взрослый сын. Моему тщеславию и без того был нанесен сокрушительный удар! Меня — меня! — приняли за садовника! Позор! Кстати, ее зовут Слоан.

 — Да ты шутишь! — сухо усмехнулся Ной. — О чем, спрашивается, с ней можно говорить?

 — Да обо всем! Мы обсуждали политику, экономику…

 — Понятно! Пока ты разливался соловьем, она молча внимала, — саркастически заметил сын. — Да она двух слов связать не может! У нее две извилины, да и те прямые!

 — Ничего подобного! Она вполне точно передала все, что слышала вчера вечером. Я сразу понял, чьими идеями она так восхищается.

 — Поразительно, что она способна запомнить и повторить все мои высказывания, но, поверь, абсолютно ничего в них не понимает.

 — Словом, настоящий попугай! Ну уж нет! Я редко ошибаюсь в людях и могу поручиться: она не только красива, но и далеко не глупа. И к тому же остроумна.

 — Ты уверен, что мы оба имеем в виду дочь Картера Рейнолдса?

 Настала очередь Дугласа осечься, — Ч-что? Его… как это?

 — У Картера две дочери. Парис старше Слоан на год.

 — Я знаю Картера сто лет, и он никогда не упоминал ни о какой дочери.

 — Вчера он рассказал, что при разводе Слоан осталась с матерью. После болезни Картер решил воссоединить семью и пригласил Слоан погостить. До вчерашнего дня обе ветви семьи не общались.

 — Почему?

 Ной отодвинул газету и встал.

 — Понятия не имею. Картер со мной не поделился. А я не собирался спрашивать.

 — Так и знал: она что-то скрывает! — торжествующе объявил Дуглас. — Я ввел ее в заблуждение, притворившись садовником, а она провела меня, сохранив инкогнито. Должно быть, поняла, что я сразу раскушу, кто она. Долг платежом красен. Великолепная женщина! Говорю же, ты ее недооцениваешь.

 — Может быть, — обронил Ной не слишком убежденно, но с явным любопытством.

 Кортни намазала булочку сливочным сыром и направилась к столу.

 — Я уже вижу, чем все это обернется! — предсказала она. — Мой братец женится на Парис, папаша — на ее сестре, а мне придется выступить на ток-шоу «Салли Джесси Рафаэль»и поведать о семейках, в которых процветают наклонности к инцесту. Весьма занимательная тема!

 — Я уже сказал, что не женюсь на Парис, — буркнул Ной.

 — Но не можешь же ты жениться на Слоан, если наш папочка уже ее застолбил! И потом жениться не сможешь, потому что все это старая песня и уже обсуждалось на шоу Салли, а значит, меня туда не пригласят Как там называлась эта программа? «Моя невестка — моя бывшая мачеха» или что-то в этом роде.

 — Да заткнись же!

 Дождавшись ухода Ноя, Кортни гневно прошипела отцу, развернувшему газету:

 — Почему ты позволяешь ему так со мной разговаривать?

 Дуглас, не поддавшись на провокацию, углубился в передовицу.

 — Он мне не отец, а брат. Почему ты не заступишься?

 — Потому что я слишком стар, чтобы высечь тебя, а он это делать отказывается.

 — Возможно, ему только этого и нужно! Его хлебом не корми — дай над кем-нибудь поиздеваться!

 — Почему ты так считаешь? — мягко осведомился Дуглас.

 — Сам знаешь почему, — взвизгнула девочка, — но лижешь ему зад, потому что потерял почти все свои деньги, а он умеет их делать, причем в таком количестве, что мы можем жить как прежде. А когда его поймают? Снова притворишься, будто ничего не ведал, и станешь навещать его в тюрьме?