• Современная серия, #6

Глава 11

 Уже в сумерках Картер Рейнолдс, удобно устроившийся в своем домашнем кабинете, повесил трубку и повернулся к огромному круглому окну. Перед ним расстилалась панорама Сан-Франциско, окутанная легким туманом, таинственная, волнующая, прекрасная. Через две недели придется сменить все это на вечноголубые безмятежные небеса Палм-Бич — паломничество, ставшее давней традицией многих поколений его семейства, традицией, которую его бабка ни при каких условиях не позволит нарушить.

 За последние несколько лет эти ежегодные поездки в Палм-Бич становились для него все более невыносимо тоскливыми, казались назойливым вмешательством в его жизнь, но после этого телефонного звонка будущее неожиданно засверкало новыми гранями.

 Картер просидел в кабинете еще около часа, со своей обычной тщательностью обдумывая все возможные варианты и повороты событий, и наконец нажал кнопку внутреннего переговорного устройства.

 — Где миссис Рейнолдс? — спросил он у слуги.

 — По-моему, отдыхает в своей комнате перед ужином, сэр.

 — А моя дочь?

 — Читает книгу миссис Рейнолдс.

 Довольный, что может застать сразу обеих женщин, Картер встал и направился на третий этаж, отведенный, по решению семейного архитектора, под хозяйские покои сорок лет назад. .Презрев такое удобство, как лифт. Картер поднялся по широкой лестнице с затейливо изогнутыми перилами из кованого железа, повернул направо, прошел по коридору, обитому панелями и увешанному портретами в тяжелых резных рамах, с которых строго смотрели на него предки.

 — Я рад, что вы вдвоем, — приветствовал он Парис, открывшую дверь, и приветливо улыбнулся, стараясь не показать, что задыхается в этой мрачной комнате с постоянно задернутыми темно-бордовыми шторами, не пропускавшими света, пропитанными назойливым сладким запахом лаванды. Едва заметно поморщившись, он обнял Парис за плечи и кивнул бабке, сидевшей в барочном кресле у камина. Господи, да Эдит Рейнолдс не берут ни годы, ни болезни! Белые как снег волосы убраны в строгий узел, высокий ворот серого платья заколот большой филигранной брошью с рубинами. Настоящая светская дама эпохи Регентства! Английская герцогиня!

 — Что тебе, Картер? — повелительно бросила она. — Говори, да поскорее! Парис остановилась на самом интересном месте.

 — У меня для вас потрясающая новость! — объявил он, учтиво дождавшись, пока дочь усядется. — Мне только что звонила Слоан. Она неожиданно передумала и решила приехать к нам в Палм-Бич на две недели.

 Бабка облегченно вздохнула, но Парис сорвалась с места и подлетела к нему.

 — Молодец, — похвалила Эдит, . — царственно наклонив голову и слегка растягивая губы в гримасе, которая при очень живом воображении могла бы сойти за улыбку. Но Парис неприязненно косилась на отца, совсем как чистокровная кобылка, готовая взбрыкнуть и ускакать прочь при малейшем движении жокея.

 — Ты… как ты можешь спокойно заявляться сюда и как ни в чем не бывало извещать меня обо всем в самую последнюю минуту, словно свою служанку! Я думала, что она не приедет. Это несправедливо. Я вовсе не обязана с ней нянчиться. И не поеду ни в какой Палм-Бич.

 — Парис, не мели вздор. Разумеется, ты едешь с нами, — вежливым, но не допускающим ни малейших возражений тоном изрек он слова, обладающие, по-видимому, силой и властью приговора. — И пока мы еще здесь, я хотел бы, чтобы ты проводила побольше времени с Ноем. Вряд ли тебе удастся выйти замуж за человека, которого ты всячески стараешься избегать. Он просто не подумает обратить на тебя внимание.

 — Я вовсе не избегаю Ноя, просто его здесь не было.

 Он ездил в Европу, как тебе хорошо известно.

 — Но непременно явится в Палм-Бич. И пока мы будем там, можешь заодно наверстать потерянное время, чтобы наконец окрутить его и раз и навсегда покончить с этим.

 

 Кортни Мейтленд, сидя на подлокотнике кресла, неодобрительно наблюдала, как брат складывает бесчисленные папки в два дипломата.

 — Не успел примчаться из Европы, как снова линяешь, — проворчала она. — За целый год и двух месяцев дома не пробыл.

 Ной на секунду оторвался от сборов, чтобы бросить взгляд на пятнадцатилетнюю девушку в узкой черной юбке «стретч», едва прикрывавшей бедра, и ярко-розовом топе. В этом наряде Кортни выглядела несносной хорошенькой избалованной девчонкой с сомнительным вкусом. Что же, по мнению Ноя, первое впечатление отнюдь не было обманчивым.

 — Где ты покупаешь все эти дешевые тряпки? — брезгливо морщась, осведомился он.

 — Черта с два! Это последний писк! Конечно, такой старик, как ты, понятия не имеет, что носит молодежь!

 Самый крутой прикид!

 — Ты походишь на панельную девку.

 Кортни предпочла пропустить нелестное замечание мимо ушей.

 — И сколько же ваше высочество на этот раз собирается пробыть в отъезде?

 — Полтора месяца.

 — Бизнес или развлечения?

 — Всего понемногу.

 — Именно так ты характеризовал поездку в Парагвай, когда брал меня с собой, — напомнила она, картинно вздрогнув. — Дождь лил как из ведра, не переставая, а твои так называемые приятели повсюду таскали с собой автоматы:

 — Не правда. Автоматы были у их телохранителей.

 — А у твоих партнеров — пистолеты. У меня глаза зоркие! Не обманешь!

 — Тебе все привиделось.

 — Ладно, ты у нас святой, а я все наврала. Это был не Парагвай. Перу. Там твои дружки уж точно были вооружены до зубов. Я все тряслась, думала, что начнется пальба.

 — Теперь я наконец вспомнил, почему перестал брать тебя в деловые поездки. Ты как заноза в заднице.

 — Просто я умная и наблюдательная! Листок бумаги слетел со стола, и Кортни едва успела его подхватить и протянуть брату.

 — Это все одно, — буркнул он и, наспех просмотрев документ, сунул его в портфель. — Так уж и быть, скажу. На этот раз я еду не в Южную Америку, а в Палм-Бич. Помнишь, такой курортный городок? У нас еще там дом. Каждый год мы ездим туда на твои зимние каникулы. Твой отец там живет. И завтра мы с тобой тоже окажемся в уютном родовом гнездышке.

 — Ни за что! Папа целыми днями станет торчать на поле для гольфа. Ты же либо запрешься в кабинете и будешь висеть на телефоне, либо удерешь на «Призрак»и там, посреди океана, снова начнешь вести нескончаемые переговоры. Надоело!

 — Судя по твоему описанию, я просто унылый серый длинноухий осел, скучный, как осенний день.

 — Ты и есть…

 Ной повернул голову, и при виде его неуловимо изменившегося лица Кортни поспешно осеклась.

 — Я всего лишь хотела сказать, что у тебя ужасно однообразная жизнь. Работа, работа, работа… никаких развлечений.

 — Живейший контраст твоему собственному времяпрепровождению. Неудивительно, что я кажусь тебе таким занудой.

 — И какой же счастливице выпадет честь стать объектом вашего мимолетного внимания, сэр?

 — По-моему, ты напрашиваешься на трепку.

 — Опоздал! Я уже слишком взрослая! Кроме того, ты мне не отец и уж тем более не мать.

 — Поверь, осознание этого факта вновь и вновь поддерживает во мне огонь веры в Господа нашего.

 Девочка благоразумно решила сменить скользкую тему:

 — Вчера я видела Парис. В «Саксе» на Пятой авеню. Они тоже едут в Палм-Бич. Знаешь, Ной, если не поостережешься, то в одно прекрасное утро проснешься рядом с ней в постели и с обручальным кольцом на пальце.

 Ной швырнул в портфель золотые авторучку и карандаш и, щелкнув замками, набрал код.

 — Это будет самым коротким браком в истории человечества.

 — Тебе не нравится Парис?

 — Нравится.

 — Почему же ты не женишься?

 — Во-первых, она слишком молода для меня.

 — Верно! Тебе уже за сорок. Старик! И здорово сдал за последнее время. Совсем не тот, что прежде!

 — Все стараешься побольнее уколоть?

 — Вовсе нет, просто у меня ярко выраженное чувство юмора. А когда Парис тоже завянет, ты на ней женишься?

 — Нет.

 — Почему?

 — Не лезь не в свое дело.

 — Как это? Все, что касается тебя, — мое дело. Только мое, — горячо запротестовала девочка. — Все эти годы именно ты заменял мне родителей. Ближе тебя у меня никого не было.

 Ах, маленькая хитрюга! Пытается к нему подлизаться!

 Ной прекрасно это понимал и все же ничего не ответил, решив сберечь силы для предстоящей битвы с сестрой по поводу отъезда в Палм-Бич. Отец подумывает о том, чтобы окончательно переселиться туда и записать Кортни в тамошнюю школу, но у Ноя нет ни малейшего желания участвовать в войне, которая, несомненно, разразится, когда сестре станет известно о волевом решении Дугласа.

 — Значит, ты вообще не собираешься жениться?

 — Не собираюсь.

 — Отчего это вдруг?

 — Потому что мы это уже проходили. Надоело.

 — Джорданна сумела-таки настроить тебя против семейной жизни? Парис считает, что из-за нее ты возненавидел всех женщин.

 Ной на секунду отвлекся от бумаг и нахмурился.

 — Она так сказала? — небрежно бросил он.

 — Просто Парис и не догадывается, сколько телок гостили у тебя на яхте или прибегали в отель, где мы останавливались, но я-то все подмечаю. Она воображает, что ты — раненный в самое сердце благородный, целомудренный рыцарь.

 — Прекрасно. Пусть и дальше так думает.

 — Слишком поздно. Прости, но я не могла и дальше держать ее в заблуждении и все рассказала. Выложила, можно сказать, всю жуткую правду.

 В продолжение всей тирады Ной поспешно писал записку своему помощнику и даже не подумал поднять глаза.

 — Я беру тебя с собой в Палм-Бич.

 — Не выйдет! Отвали!

 Ной отбросил перо и пронзил сестру таким суровым взглядом, что та мгновенно съежилась.

 — Хочешь закатить сцену? Попробуй только, — мягко предупредил он. — И начинай собираться.

 — Черта с два!

 — Прекрасно. Значит, поедешь в этом отвратительном тряпье, что на тебе сейчас. Решай, что лучше.

 — На пушку берешь!

 — Ни в коем случае. После всех многолетних стычек ты, кажется, должна была узнать меня получше.

 — Господи, как же я тебя ненавижу, братец!

 — Поверь, мне в высшей степени плевать на твои чувства. А теперь иди укладываться. Завтра утром встретимся в холле.

 Девочка соскользнула с кресла, глядя на своего мучителя полными слез глазами. Но все было напрасно. Ноя ничем не проймешь.