• Уэстморленды [Джудит Макнот], #1

Эпилог

 1 января 1499 года

 

 – До чего непривычно видеть этот зал пустым, – пошутил Стефан, оглядывая человек двадцать пять, включая пятнадцать мужчин, составляющих личную охрану Ройса, только что покончивших с плотным ужином.

 – Где же нынче танцующие медведи, любовь моя? – поддразнил Ройс, закидывая руку на спинку кресла Дженни и улыбаясь ей. Несмотря на добродушное подшучивание, Ройс никогда не наслаждался рождественскими праздниками до такой степени, как в этот раз.

 – Я выгляжу так, – рассмеялась она, кладя на живот руку, – словно одного проглотила.

 Не обращая внимания на приближение родов, Дженни потребовала, чтобы Клеймор и все его обитатели праздновали две недели от сочельника до Крещения на традиционный манер, что означало держать дом открытым. В результате прошедшие восемь дней состояли из непрерывных увеселений, и любого путника, прибывавшего к воротам Клеймора, немедленно приглашали присоединиться к семейству. Минувшим вечером замок стал сценой необычайного празднества, устроенного специально на радость слугам Ройса, его вилланам, равно как и всем деревенским жителям. Играла музыка, звучали рождественские гимны, исполненные нанятыми менестрелями, было разыграно представление с медведями, жонглерами, акробатами и даже рождественский спектакль.

 Дженни наполнила жизнь Ройса весельем и любовью и теперь готовилась с часу на час подарить ему первенца. Радость Ройса была столь безграничной, что даже выходки Гэвина не досаждали ему нынче. Согласно распоряжению Дженни праздновать с соблюдением всех традиций, Гэвину была отведена роль «короля дураков»[18], и, стало быть, в течение трех дней он председательствовал за главным столом, откуда, пользуясь своим положением, мог передразнивать своего господина, отдавать немыслимые приказания и вообще делать и говорить такое, за что Ройс в другое время без колебаний выставил бы его из Клеймора.

 В настоящий момент Гэвин развалился в кресле Ройса в центре стола, закинув руку на спинку кресла тетушки Элинор, комически подражая сидевшему рядом с Дженнифер Ройсу.

 – Ваша светлость, – изрек он, имитируя отрывистый тон Ройса, к которому тот прибегал, когда ожидал моментального повиновения, – мы, собравшиеся за столом, жаждем получить ответ на загадку.

 Ройс недоуменно вздернул бровь и покорно стал ждать вопроса.

 – Это правда или выдумка, – требовательно поинтересовался Гэвин, – будто бы вас прозвали Волком за то, что вы убили этого зверя в восьмилетнем возрасте и отужинали его глазами?

 Дженни прыскала от безудержного смеха, и Ройс метнул в нее притворно-оскорбленный взгляд.

 – Мадам, – сказал он, – означает ли смех ваш сомнение в том, что и в столь нежных летах я обладал достаточной для победы над зверем силой?

 – Нет, милорд, – хихикнула Дженни, обмениваясь понимающим взглядом с Годфри, Юстасом и Лайонелом, – я только могу поклясться, что человек вроде вас, предпочитающий выкинуть мясо, чем есть его непрожаренным, не станет ужинать чьими-либо глазами!

 – Вы совершенно правы, – ухмыльнулся он.

 – Сэр! – настаивал Гэвин. – Ответьте, пожалуйста! Не важно, какой кусок зверя вы съели. Важен ваш возраст в то время, когда вы его одолели. Легенда же предлагает различные варианты – от четырех до четырнадцати.

 – В самом деле? – сухо усмехнулся Ройс.

 – По-моему, эта история – правда, – сказала Дженни, с любопытством глядя на него. – Я имею в виду утверждение, что ты в детстве убил волка.

 Ройс скривил губы.

 – Волком меня окрестил Генрих на Босвортском поле.

 – Потому что вы там его убили? – догадался Гэвин.

 – Потому, – поправил Ройс, – что там было чересчур много стычек и чересчур мало еды, чтобы на костях моих уцелела какая-нибудь плоть. В конце битвы Генрих взглянул на мой скелет и черные волосы и заявил, что я напоминаю ему голодного волка.

 – Я не думаю… – начал было Гэвин, но Ройс остановил его взглядом, недвусмысленно предупредившим, что с него на сегодня дурачеств достаточно.

 Дженни, тщательно скрывавшая периодически терзающую ее боль, посмотрела на тетушку Элинор и незаметно кивнула. Наклонившись к Ройсу, она тихо проговорила:

 – Наверно, мне надо немного отдохнуть. Не волнуйся.

 Он сжал ее руку и согласно кивнул.

 Как только Дженни встала, за ней поднялась тетушка Элинор, но задержалась возле Арика, положив руку на спинку его кресла.

 – Вы не распаковали подарок, дорогой мальчик, – заметила она ему. Нынче все обменялись подарками, но Арик отсутствовал до самого ужина.

 Арик поколебался, коснувшись огромной рукой маленького, завернутого в кусок шелка предмета, лежавшего рядом с его подносом. Чувствуя себя весьма неуютно в центре всеобщего пристального внимания, он неловко стащил обертку, бросил взгляд на тяжелую серебряную цепь со свисающим с нее небольшим кругляшком и тут же накрыл ладонью. Коротким судорожным кивком он выразил свою глубокую признательность, но тетушка Элинор не отошла и, когда Арик стал подниматься из-за стола, сообщила с улыбкой:

 – Там внутри сухая виноградная косточка.

 Насупив тяжелые брови, он самым тихим, но все равно громовым голосом спросил:

 – Зачем?

 Придвинувшись поближе к уху, она со знанием дела шепнула:

 – Затем, что змеи терпеть не могут виноградных косточек. Это факт.

 Она повернулась и пошла провожать Дженни и не увидела, как с лицом Арика стало твориться нечто странное, но это превращение не укрылось от сидящих за столом, и они восхищенно затаили дыхание. Одно мгновение лицо Арика казалось совершенно каменным, а потом камень вдруг начал трескаться. В уголках глаз появились морщинки, под ними вздулись бугры. Ровная щель сурового рта дрогнула, сначала в одном уголке, потом в другом, потом мелькнули белые зубы…

 – Гнев Господень! – взорвался Годфри, заражая своим энтузиазмом Лайонела и даже Бренну. – Он собирается улыбнуться! Стефан, гляди! Наш Арик…

 Годфри умолк, когда Ройс, смотревший вслед Дженнифер в уверенности, что она собирается посидеть у огня, внезапно сорвался с кресла, все еще держа в руках кружку с элем, и быстро шагнул к лестнице, ведущей на галерею.

 – Дженнифер, – окликнул он резким от нарастающего беспокойства голосом, – куда ты идешь?

 Через секунду тетушка Элинор посмотрела вниз с галереи и весело ответила:

 – Она идет родить вам ребенка, ваша светлость.

 Слуги в зале обменялись веселыми взглядами, и один из них помчался сообщить новость поварам и посудомойкам на кухне.

 – Нет, – строжайшим тоном предупредила тетушка Элинор бросившегося вверх по лестнице Ройса, – не ходите сюда. У меня хватит опыта в таких делах, а вы только будете путаться под ногами. И не волнуйтесь, – живо добавила она, видя, что с лица Ройса схлынули краски. – Даже если мать Дженни умерла в родах, это вовсе не означает, что следует волноваться.

 Через два дня слуги, вилланы, вассалы и рыцари, стоявшие во дворе на коленях, уже не улыбались в предвкушении появления на свет наследника Клеймора. Они бодрствовали, не отходя ко сну, склонив головы в молитве. Ребенок не появлялся на свет, и новости, которые приносили из зала обезумевшие слуги, были все более неутешительными. Недобрым знаком казалось и то, что герцог, редко заглядывавший в церковь, вошел туда четыре часа назад, измученный и полный страха.

 Двери зала вдруг распахнулись, лица всех присутствующих с надеждой обратились к ним и застыли в тревоге при виде метнувшейся в церковь леди Элинор. Мгновение спустя оттуда выскочил герцог, и, хотя по осунувшемуся его лицу невозможно было судить о полученном известии, это также не было сочтено добрым предзнаменованием.

 – Дженни, – шепнул Ройс, склоняясь над женой и обнимая с обеих сторон подушку.

 Она распахнула синие глаза, измученно улыбнулась и тихо сказала ему:

 – У тебя сын.

 Ройс с шумом перевел дыхание, откидывая с ее щек спутанные локоны.

 – Спасибо тебе, милая, – беспомощно вымолвил он, все еще хрипя от ужаса, в котором прожил два дня. Наклонился, накрыл ее губы своими в нежном и долгом поцелуе.

 – Ты его видел? – спросила она, когда ему удалось наконец оторваться.

 Ройс подошел к деревянной колыбели, где лежал его наследник-сын. Склонился, коснулся пальцем крошечной ручки, потом оглянулся на Дженни, тревожно нахмурившись:

 – Он кажется… очень маленьким.

 Дженни фыркнула, вспоминая тяжелый меч с рубином, вставленным в рукоятку, который Ройс приказал изготовить, как только она сообщила ему, что ждет ребенка.

 – В данный момент несколько маловат, – поддразнила она, – чтобы носить свой меч.

 В глазах его загорелся смешок.

 – Может, он никогда и не сможет поднять тот, который приготовил для него Арик.

 Повернув голову к окну, Дженни увидела, что, хотя уже почти стемнело, во дворе зажжены сотни факелов, и улыбка ее стала удивленно-тревожной.

 – Что-то случилось? – спросила она, вспоминая, что точно так же пылали факелы в ту ночь, когда в Клеймор впервые приехал ее отец.

 Ройс неохотно оставил сына, подошел к окну, потом вернулся к ее кровати.

 – Они все молятся, – с некоторым смущением объяснил он. – Я послал твою тетку сообщить им, что все в порядке. Она, должно быть, еще не дошла. – И сокрушенно добавил: – Они видели, как я выскочил из церкви несколько минут назад, когда она прибежала за мной, и скорей всего ей не поверят.

 Дженни, улыбаясь, протянула к нему руки, и Ройс понял.

 – Я не хочу, чтобы ты простудилась, – предупредил он, но уже наклонился, поднял ее с постели вместе с меховым покрывалом и через минуту вышел с ней на балкон.

 Кузнец внизу во дворе указал на них рукой и заорал. Молящиеся и плачущие медленно поднялись, обращая к Дженни смеющиеся лица, и воздух вдруг наполнился победным радостным хором.

 Успокаивающим жестом подняв руки, Дженнифер Меррик Уэстморленд смотрела на свой народ, и никто не считал ее безрассудной. Муж поднял ее повыше, поднес к ним поближе, они закричали еще громче, и всем было совершенно ясно, что герцогиня Клеймор пользуется огромной любовью всех, кого любит сама.

 Дженни сквозь слезы улыбалась в ответ. В конце концов, не каждый день женщина получает в подарок королевство грез.