• Романтическая серия, #3

Глава 29

 Герцог Стэнхоуп проявил настойчивость в том, что торжественный свадебный банкет и прием, с присутствием всех значительных представителей общества, – это как раз то, что нужно, чтобы окончательно положить конец сплетням о прошлом Яна и Элизабет. В результате празднества проводились здесь, в Монтмейне, а не в Хейвенхерсте, где не только не хватало места для размещения тысячи гостей, но и не было обстановки. Стоя в бальном зале, превращенном армией декораторов Яна в гигантскую беседку из цветов, в дальнем конце которой находилась настоящая миниатюрная беседка, Элизабет всеми силами души старалась избавиться от преследующих ее воспоминаний об утреннем визите Уордсворта. Но как бы она ни старалась, его слова висели над ее головой, как туманное облачко, не настолько плотное, чтобы помешать ей вести себя, как будто ничего не случилось, но тем не менее Элизабет ощущала его присутствие.

 Сейчас она справлялась с этим единственным доступным ей образом: как только тоска и страх охватывали ее, Элизабет искала Яна. Один только его вид, как она обнаружила за долгие часы, прошедшие после начала свадьбы, мог развеять ее сомнения и сделать обвинения Уордсворта абсурдными, каковыми они, без сомнения, и были. Если Яна не было поблизости, у нее оставался еще один выход, – Элизабет изображала на лице сияющую улыбку и притворялась перед собой и перед всеми что она, как и должно быть, сияющая от счастья, беззаботная невеста. Чем больше Элизабет изображала это, тем больше она так и чувствовала.

 Так как Ян пошел за бокалом шампанского для нее и его задержали друзья, Элизабет провела это время, улыбаясь гостям, проходившим мимо бесконечным потоком, желавшим ей счастья и восхищавшимся богатым убранством зала или великолепием ужина. Холодность, которую, как думала Элизабет, она ощущала сегодня утром в церкви, была лишь плодом ее взволнованного воображения, поэтому решила, что неправильно судила о многих из этих людей. Правда, они не одобряли ее поведения два года назад – да и как они могли? – и все же сейчас все, казалось, искренне хотели забыть о прошлом.

 То, что эти люди делают вид, будто этого прошлого вообще не было, вызывало у Элизабет скрытую улыбку при взгляде на чудесные украшения: никто, кроме нее, не понял, что бальный зал удивительно напоминал сады загородного дома Харисы Дюмонт, и что беседка в стороне с тройным входом была точной копией той, где они с Яном впервые кружились в вальсе в ту далекую ночь.

 У противоположной стены стоял Дункан в обществе Джейка Уайли, Люсинды и герцога Стэнхоупа, и он поднял свой бокал, глядя на нее. Элизабет улыбнулась и кивнула в ответ. Джейк Уайли заметил этот молчаливый разговор и, сияя, обратился к своей маленькой компании.

 – Прелестная невеста, не правда ли? – сказал он, далеко не в первый раз.

 Последние полчаса эти трое мужчин весело поздравляли друг друга с тем, какую роль сыграл каждый из них в этой свадьбе, и количество выпитого вина начало проявляться во все возрастающей общительности Дункана и Джейка.

 – Без сомнения, прелестная, – согласился Дункан.

 – Она будет Яну прекрасной женой, – сказал герцог. – Мы хорошо поработали, джентльмены, – добавил он, поднимая бокал с еще одним тостом в честь его компаньонов.

 – За тебя, Дункан, – произнес герцог с поклоном, – за то, что открыл глаза Яну.

 – За тебя, Эдвард, – сказал священник герцогу, – за то, что заставил общество принять их. – Повернувшись к Джейку, добавил: – И за тебя, старый друг, за то, что поехал в деревню за служанками и взял с собой старого Аттилу и мисс Трокмортон-Джоунс.

 Этот тост с запозданием напомнил им о молчаливой дуэнье, стоявшей неподвижно рядом с ними с полным отсутствием какого-либо выражения на лице.

 – И за вас, мисс Трокмортон-Джоунс, – добавил Дункан с глубоким галантным поклоном, – за то, что вы выпили опийную настойку и рассказали мне правду о том, что сделал Ян два года назад. И это, и только это, привело все в движение, если можно так выразиться. Но сейчас, – сказал Дункан в замешательстве, подзывая лакея с подносом шампанского, – у вас, моя дорогая, нет бокала, чтобы присоединиться к нашим тостам.

 – Я не употребляю крепких напитков, – сообщила Люсинда Дункану. – Более того, добрый мой человек, – добавила она с самодовольным выражением, то ли с улыбкой, то ли с насмешкой, – опийную настойку я тоже не употребляю.

 Сделав это поразительное заявление, она повернулась, взмахнув своими ненарядными серыми юбками, и ушла портить настроение другой компании. Трое мужчин, онемевшие от изумления, смотрели друг на друга и неожиданно разразились хохотом.

 Элизабет взглянула на Яна, когда он принес ей бокал шампанского.

 – Спасибо, – сказала она, улыбаясь ему и показывая на Дункана, герцога и Джейка, которые тряслись от охватившего их шумного веселья. – Они по-настоящему веселятся, – заметила Элизабет.

 Ян рассеянно посмотрел на смеющихся мужчин и снова взглянул на нее.

 – От твоей улыбки у меня перехватывает дыхание.

 Элизабет услышала, как хрипло звучит его голос, и заметила почти сонное выражение в его глазах, и подумала о причине, когда он тихо сказал:

 – Пойдем?

 Это предложение объяснило Элизабет, что выражение его лица должно быть вызвано усталостью. Она сама была более чем готова отдохнуть в своей спальне, но так как никогда прежде не была на свадебном приеме, то считала, что протокол должен быть такой же, как на других торжественных приемах, то есть хозяин и хозяйка не могут удалиться до тех пор, пока не уйдет или не удалится в отведенную ему комнату последний гость. Сегодня все до последней комнаты для гостей будут заняты, а на завтра готовился большой свадебный завтрак, за которым последует охота.

 – Я не хочу спать, просто небольшая усталость от того, что пришлось столько улыбаться, – сказала Элизабет замолкнув, чтобы одарить еще одной улыбкой гостя, который поймал ее взгляд и помахал рукой. Повернувшись к Яну, она мило предложила: – Сегодня был долгий день. Если ты хочешь уйти, я уверена, все поймут.

 – И я уверен, что поймут, – сухо добавил Ян, и Элизабет озадаченно заметила, что его глаза неожиданно, заблестели.

 – Я останусь здесь и заменю тебя, – вызвалась она.

 Глаза его загорелись еще ярче.

 – Ты не думаешь, что если я уйду один, это будет: выглядеть немного странно?

 Элизабет знала, что это покажется по меньшей мере невежливым, если именно не странным, но затем ей пришла в голову идея, и она заверила его.

 – Предоставь все мне. Я объясню твое отсутствие, если кто-нибудь спросит.

 У него дрогнули губы.

 – Просто из любопытства – чем же ты объяснишь мое отсутствие?

 – Я скажу, что ты нездоров. Это, конечно, не может быть что-то серьезное, иначе нас уличат во лжи, когда ты появишься совершенно здоровым за завтраком и затем поедешь на охоту. – Она поколебалась, задумавшись, и затем решительно добавила: – Я скажу, что у тебя голова болит.

 Его глаза широко раскрылись от смеха.

 – Очень любезно с твоей стороны, что ты готова солгать ради меня, моя леди, но именно такая ложь заставит меня драться на дуэли весь следующий месяц, так как даст повод для клеветы относительно моих… э… мужских качеств.

 – Почему? Разве у джентльменов не болит голова?

 – Нет, – сказал он с грубоватой усмешкой, – не в их свадебную ночь.

 – Не понимаю, почему.

 – Не понимаешь?

 – Нет, – добавила она сердитым шепотом, – я не понимаю, почему никто не уезжает, хотя уже так поздно. Я никогда не бывала на свадебном приеме, но, кажется, им пора ложиться спать.

 – Элизабет, – сказал он, стараясь не рассмеяться. – На свадьбе гости не могут уехать, пока не удалятся к себе невеста с женихом. Если ты взглянешь туда, ты увидишь, как мои бабушки уже клюют носом в своих креслах.

 – О, – воскликнула она, тотчас же раскаиваясь. – Я не знала. Почему ты не сказал мне раньше?

 – Потому что, – сказал Ян, беря ее за локоть и направляясь к выходу, – я хотел, чтобы ты насладилась каждой минутой нашего бала, даже, если б нам пришлось прислонить наших гостей к кустам, чтобы они не упали от усталости.

 – Кстати о кустах, – пошутила Элизабет, останавливаясь на галерее, чтобы в последний раз с удовольствием посмотреть на «сад» из растений в горшках с шелковыми цветами, занимавший четверть длины всего бального зала. – Все говорят, что главной темой, которая украсит любой бал, будет сочетание садов и беседки. Я думаю, ты ввел новую моду.

 – Ты бы видела свое лицо, – поддразнил он, увлекая ее дальше, – когда ты поняла, что я сделал.

 – Мы, вероятно, единственная пара, – ответила она, посмотрев на него с веселым видом заговорщицы, – которая открыла бал, танцуя вальс в стороне от всех.

 Когда оркестр заиграл первый вальс, Ян привел ее в копию «беседки», и они открыли бал оттуда.

 – Ты не была против?

 – Ты же знаешь, что нет, – ответила Элизабет, поднимаясь рядом с ним по лестнице, огибающей вход.

 Ян остановился около ее спальни, открыл перед ней дверь и хотел привлечь к себе, но остановился, увидев двух слуг, спускающихся в холл с кипами белья в руках.

 – У нас еще будет время, – прошептал он. – Столько, сколько пожелаем.